– Вообще-то нам пора домой, – напомнила Анника.

Но Давид предложил сначала пройтись вдоль реки. В густых зарослях на берегу было темно. Никто из них раньше здесь не бывал. Анника поскользнулась на камне и, чтобы не упасть, схватилась за Давида.

– Смотрите! – Юнас остановился и указал на лодку, спрятанную в камышах. Она стояла так, что выбраться на берег было наверняка непросто. Хотя в нескольких метрах от нее в зарослях виднелся проход, по которому лодка могла легко подойти к берегу.

– Этот человек не хотел, чтобы его заметили! Подозрительно! – сказал Юнас и записал свое наблюдение на пленку.

– Юнас, хватит уже играть в репортера! – отозвалась Анника.

Берег вдруг стал более проходимым. Плакучие ивы купали свои ветки в воде, под ногами росла мягкая трава. Светила луна. Показались небольшие мостки, возле которых на лунной дорожке качалась белая лодочка.

– Где-то здесь должна быть тропинка наверх, – произнес Давид.

– А ты разве бывал тут раньше? – спросила Анника.

Давид сказал, что нет, он здесь впервые. Анника и Юнас уставились на него.

– Тогда откуда ты знаешь?..

Давид не ответил. Вид у него был чудной, он шел как во сне, с широко раскрытыми глазами.

– Вот она! – прибавив шагу, воскликнул он и, обогнув кусты, указал на извилистую тропку, бегущую наверх. – Она ведет к саду за домом, – добавил он и двинулся вперед.

– За каким еще домом? Ты же сказал, что никогда здесь не был, – удивилась Анника.

Чтобы догнать его, она пошла быстрее. Юнас за ней. Боясь отстать, они побежали.

– Давид! Ты же говорил, что никогда здесь не был! – чуть не плача, повторила Анника.

Давид остановился и резко обернулся. В его широко раскрытых глазах застыли удивление и ужас.

– Нет, не был, – ответил он. – Но я узнаю это место.

– Это, должно быть, Селандерское поместье, – предположил Юнас.

– Да, точно, – ответила Анника. – Этот дом видно с дороги.

Давид посмотрел на них отсутствующим взглядом, будто не понимая, о чем они говорят.

– Прекрати, Давид! Хватит притворяться! – прикрикнул на него Юнас. – Наверняка ты здесь был, просто не помнишь.

Давид промолчал. Он пошел наверх. Анника и Юнас за ним. Тропинка бежала между кустами и деревьями. Давид уверенно шагал вперед. Анника держалась поближе к Юнасу.

– Фу, сколько здесь комаров! – Анника замахала руками, а Юнас включил магнитофон. Он еще не записал писк комаров.

– Нашел на что тратить пленку, – сказала Анника, почесывая руки.

Давид уже почти бежал. Заметив, что они сильно отстали, Анника тоже побежала.

– Куда ты так торопишься? Давид, подожди!

Он остановился.

– Давид, что с тобой? Ты сам на себя не похож…

– Да-да! – перебил ее Давид. – Я узнаю каждый камень. Но я никогда раньше здесь не был!

Анника не знала, что и ответить. Что-то с Давидом было не так, это ее пугало.

– Слушай, пойдем назад, а? – предложила она.

Но Давид не собирался возвращаться. Слишком поздно, сказал он. Он был возбужден, его лицо было абсолютно белым в лунном свете.

Анника обернулась в поисках Юнаса, который стоял под горкой и записывал на магнитофон гудение комаров. Ей стало не по себе.

– Давид, пожалуйста… Уже поздно, Юнасу пора спать…

Но Давид ее не слушал. Он указывал наверх, на тропинку.

– Здесь, за следующим поворотом, за кустами, тропинка обрывается. Потом начинается старая крутая лестница с истертыми ступенями. Если подняться по ней, то попадешь на цветочный луг, к каменной стене с белой калиткой между двумя колоннами. Перед калиткой лужайка, а слева – беседка, заросшая сиренью. В нескольких метрах от беседки пруд. У пруда стоит белая скамейка, краска на ней уже слегка облупилась. За скамейкой жасминовый куст. От пруда идет каменная дорожка, по обе стороны которой растут кусты желтых роз…

Давид говорил словно в трансе. Юнас записал на магнитофон все, что он сказал. Давид замолчал и отсутствующе посмотрел на Юнаса.

– Продолжай, Давид! – попросил Юнас. – Не обращай на меня внимания! Продолжай!

Давид потер глаза.

– Нет, – ответил он, – пока это всё.

Он развернулся и стал подниматься по тропинке. Теперь он шел уже не так быстро. Анника взяла Юнаса за руку.

– Боишься темноты? – спросил Юнас.

Анника покачала головой. Темно не было, все вокруг заливал лунный свет. Когда они обошли кусты, то оказались, как и говорил Давид, перед крутой каменной лестницей. Она была совсем старая, и ступеньки потрескались. Сквозь трещины пробивалась трава, блестевшая в лунном свете. Анника немного озябла. Вечерний ветер слегка шевелил листья на деревьях.

На земле перед собой ребята видели свои собственные темные тени, а воздух был наполнен светом. Ступив на лестницу, Давид нагнулся, сорвал какую-то цветущую травку и протянул Аннике.

– Звездчатка, – прошептал он. – Stellaria Graminea.

На стебле белели маленькие нежные цветочки.

Юнас и Анника тоже стали подниматься по лестнице. Потом они пересекли луг, где в лунном свете дремали полевые цветы, прошли через белую калитку, потом по лужайке мимо беседки, заросшей сиренью. Дойдя до облупившейся скамейки у пруда, они остановились и сели. Перед ними, меж кустами желтых роз, бежала каменная дорожка. Точь-в-точь как описал Давид.

– Похоже на сон, – прошептала Анника.

Давид глубоко вздохнул.

– Да, – проговорил он, – это и должен быть сон, только все это происходит наяву.

– Что ты хочешь сказать?

– Этот сад мне сегодня снился. Я пришел той же дорогой, что и сейчас. Поэтому мне все так знакомо. Мне приснилось, что я здесь был.

Он на секунду замолк, Юнас и Анника ничего не говорили, затем Давид произнес:

– Еще я был в доме… Во сне, не наяву. – Он указал на дом, видневшийся между деревьями.

Он говорил очень тихо, почти шепотом. Магнитофон был включен, Юнас записывал каждое слово.

Давид встал и медленно направился к дому, окруженному высокими липами. Юнас шел за ним по пятам, чтобы ничего не пропустить. Давид говорил тихо, голос был совсем глухой, как во сне.

– Я попал в прихожую с лестницей и прошел через много комнат, но не понимал, где нахожусь. Я знал, в какие двери входить, хотя никогда не был здесь раньше. Я знал, где что стоит, – мебель, вещи, я знал все вокруг, но не понимал, где я. На окнах стояли растения в горшках, и мне казалось, я знаю, что это за цветы, но я не узнавал их. Цветов было много, я шел и шел. Все это время в доме звучала какая-то мелодия, песня, очень необычная и красивая. В углу одной комнаты стояли часы, рядом, на окне, – еще растение. Я остановился перед ним, оно стояло на подоконнике, такое одинокое, с голубыми цветками. И тут часы забили. Я не считал, сколько раз они пробили, но ударов было много. Тогда я увидел, как листья на цветке зашевелились, приподнялись и, словно руки, медленно-медленно потянулись ко мне. И все это время кто-то пел – какая-то девочка, я не видел ее, не знал, где она и кто, я только слышал голос, который звучал непрерывно…

Давид замолчал. Он все еще стоял, подняв руки, как те листья на цветке, о которых он только что рассказывал.

– А потом я проснулся, и все кончилось, – сказал он.

– Мне такое никогда не снится, – задумчиво проговорила Анника. – Интересно, что означает твой сон?

Давид пожал плечами.

– Наверное, ничего особенного… Не знаю.

Вдруг Юнас опрометью кинулся к дому.

– Что он задумал? – удивилась Анника и побежала за ним.

Они нашли Юнаса за кустом у торца дома. Свет нигде не горел, но два окна – на первом и на втором этаже – были открыты. Из темной комнаты наверху доносились шаги.

Юнас, не медля, вскарабкался на яблоню, которая росла возле дома. Анника только успела схватить его за пятку и попыталась стащить с дерева, но осталась стоять с сандалией в руке.