Едва самолет опустился неподалеку от башен, к Пьеру подошел подтянутый, сухощавый молодой человек со смугло-желтым цветом лица и сердечно приветствовал его. Из-за гула разговаривать было трудно, Пьеру с непривычки пришлось сильно напрягать слух.

— Меня зовут Шотиш Дотто, — представился юноша, — я заведующий этой станцией. Очень рад, что ты, Пьер Мерсье, будешь работать со мной. Меня известили, я ждал тебя. Хочешь отдохнуть?

— Мне не от чего отдыхать, — сердито отозвался Мерсье.

— Тогда пойдем, покажу станцию.

Они подошли к башням. Пьер внимательно осмотрел ближайшую. Почти у самого основания к ней были подведены две широкие трубы, устья их входили в ее стену.

Присмотревшись, Мерсье увидел, что башни спарены. Каждая пара стояла поодаль от других, а вверху обе башни соединялись рядом толстых труб.

Вдруг стало тише: башня смолкла. Но другие продолжали гудеть, и разговаривать было трудно.

— Войдем в помещение, — сказал Шотиш.

Вблизи башен стояло на рессорах небольшое строение парусной формы, напомнившее Пьеру постройку на острове, где работала Анна.

Приятно было, войдя в здание и миновав воздушный шлюз, снять скафандр, отдохнуть от рева. Внутренность помещения походила не столько на жилую комнату, сколько на походный шатер, какие Пьеру довелось видеть в Историческом музее: не было привычного земного комфорта, все просто, даже примитивно. Да, собственно говоря, и тут люди в трудном походе против стихий, с которыми предстоит долгая и тяжелая борьба.

Мерсье охотно принял предложение Шотиша закусить с ним. На Венере, конечно, еще не было автоматической доставки готовой пищи. Поели синтетических консервов. По аромату и вкусу они показались бы человеку двадцатого века изысканным деликатесом. Но их нужно было достать из шкафа, вскрыть банки старинным консервным ножом, разложить на пленочной посуде одноразового пользования. На Земле уже давно отвыкли от всего этого.

— Отчего же башни перестали работать, — спросил Пьер, — и вообще как они устроены?

Шотиш усмехнулся, его белые зубы сверкнули на желтовато-смуглом фоне лица.

— Ты задал только два вопроса, но чтобы ответить на них, надо напомнить весь принцип устройства станции. Но ведь ты участвовал в проектировании…

Впрочем, я, конечно, готов рассказать: это приятно, хотя вряд ли скажу что-нибудь новое для тебя.

— Ты забываешь, — возразил Мерсье, — что одному человеку трудно охватить вс». Да, я участвовал в разработке плана покорения Венеры, но каждый агрегат проектировали специалисты. Я знаю вс» только в самых общих чертах.

— Через одну из нижних труб, — начал Шотиш, — в башню подается водный раствор синтетической щелочи, жадно поглощающей углекислый газ. Когда раствора загружено достаточно, приводятся в действие насосы, создающие в башнях глубокий вакуум. И тогда окружающий воздух… или, точнее сказать, атмосфера… с огромной силой устремляется в трубу, тем более что атмосферное давление здесь во много раз выше, чем на Земле. По широким трубам она из первой башни идет в соседнюю. Там, при помощи очень сильного компрессора, охлаждается до минус сорока градусов. Вот из этой башни освобожденные от углекислого газа кислород и азот (его, правда, очень мало) выпускаются обратно в атмосферу.

— Но ведь эта башня герметически закрыта.

— Когда очередная порция атмосферы осушена, работа второй башни, а также подача холода и поступление новых порций атмосферы из первой автоматически прекращаются на тот короткий промежуток времени, который нужен для выпуска освобожденных кислорода и азота.

— А как же отделяется от них углекислый газ?

— Как более тяжелый, он остается внизу, а другие газы…

— Выходят самотеком? — с преувеличенной серьезностью спросил Мерсье.

Шотиш опять улыбнулся:

— Самотеком не пойдут. Наружная атмосфера, содержащая в избытке углекислоту, тяжелее кислорода. Но тут вступает в действие другой компрессор и выгоняет его наружу. В недалеком будущем появится много таких станций. С каждой новой станцией процесс очистки атмосферы будет ускоряться. И работа в целом пойдет непрерывно. А останавливается башня автоматически: как только она начинает засасывать снизу влагу сверх определенного максимума, точный измерительный прибор дает команду приспособлению, захлопывающему крышку.

— А почему сейчас остановилась башня?

— В ней израсходовался весь раствор щелочи, он превратился в растворимую угольную соль. Тотчас же скомандовал прибор, сработал автомат, соль пошла наружу по другой трубе — внизу башни. Этих труб две. По одной уходит соль, по другой подается свежий раствор. Все спаренные агрегаты работают последовательно: когда останавливается один, продолжают действовать другие.

— В общем, — сказал Пьер, — все это так и устроено, как мы… — голос его дрогнул, — как мы намечали… тогда, на Земле, в нашей лаборатории… как предвидели… как чертили… как…

Он сбился, замолчал. Горькая улыбка скользнула по его лицу.

— Работа очистительных станций, — продолжал Мерсье, — будет способствовать тому, что атмосфера Венеры по своему составу приблизится к земной. Насчет азота тоже ясно: он будет добываться из азотнокислых солей различных минералов, геологи предварительных экспедиций нашли такие минералы на больших глубинах. Но ты ведь не думаешь, что одни очистительные установки могут в короткий срок довести количество кислорода в атмосфере Венеры до земной нормы?

— А электролиз ювенильных вод? — воскликнул Шотиш. — Мы же их добываем не только для питья и других потребностей. Электролизных установок будет не меньше, чем очистительных. Из воды — кислород, водород. Комплекс!

— Да, — воскликнул Мерсье, — все идет, как задумано: человек создает на Венере искусственный круговорот веществ. Здесь будет вторая Земля!

Когда-то на Земле строители крупных плотин, электростанции, заводов, шахт были кочевыми людьми. Кончилась одна стройка, они — кто в одиночку, кто семьями — переезжали на другую, начинали вс» сначала. Часто прибывали на совсем еще не освоенные места, и первая их задача была — создать хотя бы элементарные условия для своей жизни.

Не то же ли самое происходит сейчас на Венере?

Примерно, да не совсем.

Главное различие не в том, что стройки здесь пограндиознее. На Земле люди и тогда, когда не было нынешних совершенных способов связи, могли общаться с оставленными друзьями и близкими по почте, телефону, телеграфу. У здешних строителей близкие на Земле, и связываться с ними пока почти невозможно. И как ни увлекателен нелегкий и опасный труд покорения планеты, нередко охватывает тоска… Поэтому особенно сильно привязываешься к друзьям, с кем свел совместный труд на очередном строительстве. И особенно грустно с ними расставаться.

А разлучаться с новыми друзьями приходится часто, потому что здесь в первый период освоения то и дело надо менять места работы.

Не так уж трудно оказалось для Мерсье освоиться с новой для него работой: все процессы были автоматизированы. Декада по земному времяисчислению прошла незаметно. А затем Шотишу было дано новое поручение: наладить первый электролизный завод. Пьер остался один управлять механизмами воздухоочистительной установки и связанного с ней химического завода. В одиночестве он сильнее почувствовал тоску по жене и дочери. Так хочется увидеть Ольгу, ее мягкое и вместе с тем энергичное лицо, почувствовать на плече ее ласковую, ободряющую руку. Увидеть Анну, ее стремительную походку, услышать ее быструю речь, бурную музыкальную импровизацию. Вся — порыв, ураган мыслей, чувств.

Сколько она проявила углубленного внимания к отцу в тяжелое для него время.

Правда, она гораздо реже стала бывать у родителей. Но какое это имело значение на Земле? Из любого места в любой момент с каждым человеком там можно разговаривать, видеть его рядом с собой. Пьеру теперь было досадно, что он ни разу как следует не побеседовал с дочерью в те лихорадочные дни, когда, запершись, исступленно работал над книгой.