Абрам Палей
В ПРОСТОР ПЛАНЕТНЫЙ
В ПРОСТОР ПЛАНЕТНЫЙ
ПАМЯТИ ДРУГА
МАРИИ ПЕТРОВНЫ КОРОВИНОЙ
…ждем дня
Корабль в простор планетный бросить
Валерий Брюсов
Предисловие
Роман А.Р. Палея, написанный в динамической конструкции, представляет собой научную фантастику в ее классическом, наиболее любимом мною виде утопии, пронизанной верой в светлое будущее человечества. Этим роман «В простор планетный» выгодно отличается от ставших за последнее время модными многочисленных произведений научной фантастики, в которых рассматриваются мрачные последствия развития науки, техники или некоторых тенденций в современных общественных отношениях. Множество научно-фантастических «предупреждений», иногда не совсем верно называемых антиутопиями, появилось за последние двадцать лет в зарубежной литературе и оттуда повлияло и на советскую фантастику. Естественно, что люди, не подготовленные философски или мало образованные исторически, не владеющие диалектическим методом мышления, постоянно впадают в тупики, которыми так изобилует однолинейное формальное мышление. Однако литература страны, первой из всех идущей путями научного социализма, должна обладать более далеким видением будущего и верить в неизбежную преодолимость великих затруднений исторического развития. Поэтому мне думается, что типичными для советской научной фантастики будут произведения оптимистические, убеждающие в торжестве разума и гуманизма, верящие в естественность доброго в человеке.
Роман А.Р. Палея продолжает эту важную, добрую традицию.
Показывая великие изменения в жизни нашей планеты, происшедшие после объединения человечества в одну коммунистическую семью, автор ведет параллельный рассказ о труднейшей работе по преобразованию целой планеты Венеры, с ее негодными для земной жизни физическими условиями, во «вторую Землю». Роман насыщен интересными предположениями и научно-техническими допущениями автора. Может быть, читатели не согласятся с некоторыми из них или найдут отдельные данные устарелыми по сравнению с так быстро стремящимся вперед современным научным исследованием. Но нет сомнения, что этот фон всеобщей занятости наукой и всечеловеческого интереса к ней придает роману достоверный колорит будущего. Яркая фантазия А.Р.Палея расцвечивает этот фон картинами жизни на Венере, борьбы людей и против опасных порождений биосферы неистовой планеты, и против бешеной стихии ее неусмиренных недр.
По данным советских и американских межпланетных автоматических станций, Венера — еще более негостеприимная планета, чем она показана в романе А.Р. Палея. Мне думается, что это не помешает читателю принять обстановку такой, как она показана автором. Планета, в конце концов, может быть любая, важны те люди будущего, которые действуют на ней.
Перед глазами читателя проходит галерея людей, может быть обрисованных неровно, с разной степенью мастерства в образах и характерах. Но к чести автора надо сказать, что большинство персонажей несет в себе явные черты людей будущего как в личных, так и в общественных отношениях.
Главной из этих черт можно назвать добрую заботу о человечестве в целом, так же как и друг о друге, представляющую, по существу, проекцию в будущее коммунистического гуманизма, достижение которого поставлено в нашей стране основным стержнем общественных отношений.
Позволю себе высказать надежду, что роман А.Р. Палея будет хорошо встречен читателями всех возрастов, и особенно юношеством.
И. А. ЕФРЕМОВ, 1968 год
Глава 1
С Земли все видно
С Земли все видно и слышно. Только с запозданием — пока дойдут электромагнитные волны. Венера сейчас наиболее приближена к Земле, и все же путь волн в обе стороны — около четырех с половиной минут.
Хотя запасы энергии у межпланетного корабля ограниченны, человечество должно воочию видеть эти первые шаги своего величайшего предприятия. Теле Мирового Совета принимает передачу и транслирует ее по всей Земле.
Торжествует, гордый замысел человечества!
Пьер Мерсье у себя. На столе — таблицы, графики, расчеты. Они сделали свое дело.
Пьер смотрит и слушает. Его лицо напряженно, внимательно. Оно очень бледно от волнения, и оттого черные, как тушь, волосы кажутся еще чернее.
Все, что происходит сначала внутри корабля, а затем на маленьком участке далекой планеты, доступно наблюдению.
— Спокойствие, друзья!
Голос Петра Горячева был услышан только потому, что его усилили микрофоны, установленные в каюте. Но после этих первых слов ничего больше не стало слышно ни в корабле, ни на Земле. Громовые раскаты, казалось уже предельно грозные, стали еще оглушительнее. Можно было только видеть, как шевелятся губы Горячева. В блеске фиолетовых молний его мощная фигура, большой покатый череп, морщинистое, широкоскулое, твердое, словно из базальта вырубленное лицо выглядели величественно.
Гром неистовствует. Раскаты, усилившись, слились в устрашающий рев. Слепящий блеск молний пронизывает прозрачную каюту, временами становится нестерпимым.
А временами меркнет, теряется в клубах, вихрях, дымах, смерчами налетающих, несомых ураганным ветром. Свирепые тучи вздымаются с самой поверхности планеты, мчатся откуда-то со стороны. И когда прерывается на мгновение гром, неизвестно, что страшнее: рев его или ужасающий свист пылевых вихрей, смерчей. Мерсье знает эти дикие грозы, эти песчаные вихри — он наблюдал их не раз во время своих посещений Венеры с разведывательными экспедициями. И Горячев, конечно, знает: он ведь тоже участник нескольких экспедиций.
И все же Пьеру беспокойно. Не из-за Горячева. Из-за тех молодых, кому все это внове. Да, правда, они все это видели, слушали в записи. Но другое дело — на месте…
Грохот, вой, визг, ослепительный, гаснущий и вновь вспыхивающий свет.
Надо поберечь нервы высадившихся на Венеру. Горячев повернул рычажок, и прозрачность стен и палубы уменьшилась наполовину. Блеск молний потускнел, стал как бы размытым, однако по-прежнему трудно смотреть на происходящее снаружи. Молнии не просто сверкают вверху, они бьют из низко нависших туч прямо в поверхность планеты. Словно кто-то пытается сшить огненными нитями небо и землю. Небо? Вместо него непроницаемая гуща облаков. Земля? Не Земля, а Венера. К этому надо привыкнуть. И не к названию только.
Электромагнитное поле космического корабля отклоняет молнии, и ни одна из них не ударяет ближе чем в десяти метрах. Пылевые вихри опадают на таком же расстоянии. А если бы не это, несомые ими камни гремели бы об обшивку корабля. Они, конечно, не пробили бы ее — и метеориты не пробивают.
Гроза и вихри прекратились внезапно.
Электричество пылевых туч и вихрей в различных слоях атмосферы еще мало исследовано и пока не подчинено власти человека, неизвестны закономерности его взрывов и затиханий.
Смутный свет залил каюту. Горячев повернул рычажок до полной прозрачности.
Но дневной свет — унылый, гнетущий.
Горячев скомандовал:
— Надеть скафандры! Выключить поле!
Уже в течение многих поколений никто не слышал командного тона. Однако участники Большой экспедиции привыкли к нему за время долгих тренировок. Они быстро выполнили приказ.
Оставив двоих в корабле для наблюдения за приборами и связи с Землей, руководитель направился к выходу, остальные — за ним.
