Сделал. Ладони так взмокли от пота, что казалось пистолет вот-вот выскользнет из рук.

— Надавливай медленно. До конца. Если выстрелишь внезапно, дуло дернется, и как пить дать промажешь.

Закрыв глаза, Юдзи кивнул.

— Я дам знак, — сказал Саэгуса и выключил фонарь.

Выдержал паузу. Затем каким-то чужим, грубым голосом окликнул:

— Такаси!

Человек, лежащий на кровати, не пошевелился.

— Такаси, проснись! — протянув руку, сдернул одеяло, крикнул: — Просыпайся!

В темноте послышалось шуршание одежды и бормотание:

— Кто это?..

Сонный голос. Голос человека, не догадывающегося о нависшей опасности, погруженного в безмятежный сон.

— Ты — Такаси Миямаэ? — спросил Саэгуса.

Молчание.

— Кто здесь?

Встревоженный голос.

Саэгуса зажег фонарь. Яркий луч осветил лицо человека, лежащего на кровати.

Человек приподнялся. Закрыл лицо рукой, отпрянул назад.

— Отец, это ты?

Спросив, он стал отодвигаться назад, точно пытался спрятаться в темноте. Перед глазами Юдзи возникла прикрытая пижамой грудь.

— Стреляй! — приказал Саэгуса. Резким, не терпящим возражения тоном. Но Юдзи не мог пошевелиться, не мог нажать на курок, не мог даже дышать. Не мог опустить руку.

— Проклятье!

Человек в круге света изогнулся и выхватил что-то из-под подушки. Блеснуло. Юдзи едва успел сообразить, что это нож, как человек бросился на него. В тот же момент раздался грохот.

Выстрелил. Нет, его заставили выстрелить. Рука Саэгусы протянулась из-за его спины и обхватила руку, сжимающую пистолет. Дернувшись, он нажал на курок.

— Опасно! — сказал Саэгуса, отпуская руку.

Невероятно, подумал он. Отдача оказалась неожиданно слабой, он почти не ощутил ее. Удивительно — при таком тяжелом пистолете.

Но пахло порохом. Резкий, кислый запах. И главное — человека на кровати не видно.

— Наверно, где-нибудь есть рубильник, чтобы зажечь свет, — сказал Саэгуса и вышел из комнаты. Юдзи остался один в темноте.

Неизвестно, как долго это продолжалось. Наконец, зажегся свет. Реальность обрушилась на него как лавина.

Комната была приблизительно того же размера, что и гостиная на нижнем этаже. Две кровати стояли у правой стены. Впереди было окно, задернутое плотной шторой. Слева — пара кресел, трюмо, у окна торшер, возле него кадка с декоративным растением. Как трогательная картинка в рекламе недвижимости.

Вот только на ближней кровати лежал худощавый юноша, застывший в корчах. Вся грудь была залита красным, пижама разорвана, в нос ударял запах паленого.

Глаза юноши были открыты. Руки задраны вверх, точно в приветствии, возле правой руки — кухонный нож с длинной ручкой, раздражающий своей неуместностью.

Нож — тотем…

Саэгуса, вернувшись, подошел к кровати. На мгновение замер, всматриваясь в лицо юноши, протянул руку и закрыл его веки.

— Если б ты не выстрелил, он бы тебя зарезал, — сказал он, поворачиваясь к Юдзи.

Юдзи, наконец, опустил руки. И точно под тяжестью пистолета, у него подкосились ноги, он сел на пол.

— Прикончили! — послышалось у него над головой.

Поднял глаза — Такэдзо. Руки связаны галстуком, брюки испачканы в грязи.

— Теперь мы квиты. Да и у тебя гора с плеч.

Не обращая внимания на иронический тон Саэгусы, Такэдзо не отрываясь смотрел на распростертое тело.

— Не узнать. Рубцы от швов. Пластическая операция?

— Еще не законченная, — ответил Саэгуса.

— Это точно Такаси?

— Точнее не бывает.

Такэдзо, выдохнув, посмотрел на Юдзи.

— Надо его закопать. Вы же не собираетесь обращаться в полицию?

— Разумеется, — бросил Саэгуса.

Такэдзо, не решаясь что-либо советовать, просто предложил:

— Надо во что-то его завернуть. Можно взять чехол с сиденья моего автомобиля. Я принесу. Не развяжете меня? Уже нет смысла держать меня связанным.

Саэгуса освободил ему руки, и Такэдзо вышел из комнаты. Довольно долго он не возвращался. Все это время Саэгуса, присев на край кровати, курил и смотрел на Юдзи.

— Так и будешь сидеть на полу?

Юдзи понуро качнул головой.

Как-то слишком быстро все произошло.

А в результате он стал убийцей.

Не было ощущения, что отомстил врагу. Как ни пытался он себя убедить.

Убил человека — вот и все.

Разжав пальцы, выпустил пистолет. Он со стуком упал на пол.

Вернулся Такэдзо, неся в охапке кусок серого полиэтилена.

— Давайте вначале спустим его с кровати. Если кровь впитается, потом не отстираешь. Если тебе, профессор, неприятно, обойдемся без твоей помощи.

Такэдзо фыркнул. Щека дернулась.

— Дело сделано, чего уж теперь. Хотя бы своими руками схороню Такаси.

— Теперь Такаси психиатрическая экспертиза ни к чему и вскрытие не грозит. Можешь спать спокойно.

— Как не стыдно так говорить!

Саэгуса, криво ухмыльнувшись, повернулся к Юдзи.

— Пойди, проветрись на свежем воздухе. И барышня в машине небось места не находит от беспокойства. Наверняка услышала звук выстрела.

Действительно, пора взять себя в руки. Нельзя оставлять Акиэ в одиночестве.

Вышел из комнаты, спустился по лестнице, прошел через освещенную гостиную. Как назло, все бросалось в глаза, напоминая об убийстве. На полу остались следы крови. Они почернели, зияли проплешинами на ворсе ковровой дорожки.

Пятнышки крови, разбрызганной по стенам, выглядели омерзительно, точно кишащие насекомые.

А на диване, накрытом пестрым покрывалом…

Тотем.

Юдзи изо всех сил встряхнул головой.

Почему уже давно его так неотвязно преследует это слово?

Остановившись, уставился на диван. Напрягся, попытался сосредоточиться, но получил обратный результат — вот-вот готовые сложиться фрагменты памяти разлетелись в разные стороны.

Он потерял терпение. Стукнул себя по голове и выбрался через окно наружу.

С лестницы виднелась крыша машины, в которой осталась Акиэ. Небось трясется от страха. И все же хорошо, что она осталась там. Он вдруг осознал, что сейчас больше всего на свете хотел прижаться к ней.

Спустился по лестнице, прошел через ворота. Ускорил шаг. Но в тот момент, когда он проходил мимо деревьев, кто-то схватил его за рукав.

Кадзуки Мурасита, выйдя из машины, стал осторожно продвигаться вперед, пригнувшись и явно не желая привлекать к себе внимание.

Темный силуэт резко выделялся в снопах света непогашенных фар.

Оставив Мисао и Юкари в машине, Сакаки, Ёсио и Эцуко крались вслед за ним. Выйдя из рощи на более открытое место, они увидели две другие машины.

Одна — как будто брошена впопыхах: дверца со стороны водителя распахнута настежь. Белый «мерседес». Перед ним — японская машина, тоже белая, уткнувшаяся в ограду.

Во второй машине сзади кто-то сидел. Видно было, как двигается голова.

Судя по всему, Кадзуки тоже заметил. Он направился в сторону белой машины. В этот момент Ёсио с удивительным проворством бросился к нему, схватил сзади за шею и утащил за деревья.

Опомнившись, Эцуко метнулась за ними. Тот, кто был в машине, кажется, ничего не заметил.

— Кадзуки! — тихо окликнул Сакаки.

Кадзуки, горло которого сжимал Ёсио, открыл глаза. Задрыгал руками и ногами.

— Не вздумай кричать, — сказал Ёсио, точно увещевая ребенка. — Иначе придется прибегнуть к более суровым мерам.

— Зять? Как ты здесь оказался?

Кадзуки изумленно смотрел на Сакаки.

— А ты что здесь делаешь? — спросил Сакаки.

— Хотел посмотреть, как все прошло.

— Ты должен быть в Токио.

— Но есть еще эта девушка…

Эцуко навострила слух.

— Что за девушка?

Кадзуки гневно уставился на Сакаки.

— Что все это означает? Кто эти люди? Ты…

Тут только его мозги, медленно соображающие за исключением случаев, когда надо охмурить какую-нибудь дуреху, зашевелились.

— Зять, ты нас предал?

Сакаки промолчал, но это и стало ответом. Кадзуки начал яростно вырываться, едва не опрокинув Ёсио. Ёсио не дрогнул, но жилы на шее напряглись.