К тому времени как я добрался до дворца, я пребывал уже в таком истеричном состоянии, что ожидал ареста преторианцами при одном только взгляде на меня. Было приятно обнаружить, что стража императора, очевидно, способна отличить настоящего наемного убийцу от возбужденного, но честного человека. Это успокаивало. Когда я попросил встречи с Титом, мне пришлось встретиться с несколькими чиновниками, ранг которых все время поднимался, пока меня не передали высокому худому секретарю. При взгляде на него создавалось впечатление, что у него не дрогнет ни одна красивая длинная ресница, даже если его теща застанет его занимающимся содомией с мясником у нее на заднем дворе. Он выслушал меня, потом усадил на стул. Я аккуратно сложил тогу на коленях, а он ушел во внутренние помещения.

Вышел Тит. Выглядел он великолепно. Он снова облачился в военную форму со всеми регалиями главнокомандующего в Иудее. Форме соответствовала уверенность и настроение ее обладателя. На полководце были декоративные доспехи и широкий плащ сочного пурпурного цвета, который окутывал торс героических пропорций. Тунику по всем краям украшали вышитые пальмовые листья. Недостаток роста героя компенсировался мускулистым телосложением. Он был готов отправиться в храм Исиды, где собирался провести торжественную ночь с отцом и братом перед завтрашним въездом в Рим. Победоносные римские полководцы поведут домой пленных и понесут блестящие трофеи.

Теперь меня одолевали сомнения. Мой клиент оделся так, чтобы служить моделью для официальных статуй, которые будут его прославлять на протяжении нескольких тысяч лет. Я не верил в силу церемоний, но понял, что пришел не в тот день.

Я встал. Я вручил Титу восковую табличку Сосии и почувствовал крепость его руки, когда он ее принимал. Он молча и напряженно уставился на имя Домициана, затем пробежал глазами остальной список.

— Спасибо, Фалько. Это полезно, но ничего нового…

Взгляд у Тита казался отстраненным, он мысленно уже находился в завтрашнем дне и предстоящих почестях. Но несмотря на это, в конце концов ему передалось мое возбуждение.

— Что?.. Ты считаешь, что это оно и есть?

Я показал на пробел.

— Господин, дочь Камилла Метона не была писарем. Она писала как ребенок и сильно надавливала пером. Я должен был показать вам список, но если вы согласитесь, ценой его уничтожения… — я сглотнул, потому что мне было нелегко уничтожать подарок Сосии Камиллины. — Если мы полностью расплавим воск, то вполне может оказаться, что на дереве таблички остались какие-то следы.

Тит внимательно посмотрел на меня. Его взгляд был таким же пронизывающим, как испанский меч.

— Недостающее имя все еще можно рассмотреть? — Тит Цезарь и в мирной жизни принимал решения как полководец. — Нам нечего терять!

Он крикнул своего тощего секретаря. Этот сутулый вампир пытался слегка рисоваться, но, тем не менее, наклонил табличку над пламенем, затем стал вертеть костлявым запястьем, чтобы капли воска падали в гравированную серебряную чашу, после чего отдал табличку назад с учтивым поклоном.

Тит бросил взгляд на поцарапанную поверхность, затем подал знак секретарю, чтобы тот исчез. Одно болезненное мгновение мы смотрели друг на друга. Затем Тит снова заговорил тихим голосом.

— Ну, Дидий Фалько, насколько ты хороший информатор? Хочешь сказать мне, до того как я тебе покажу табличку, чье имя по твоему мнению здесь значится?

Военный трибун, со знаками отличия, свидетельствующими о принадлежности ко второму рангу, вошел в приемную по какому-то официальному делу, связанному с триумфом. Его глаза горели, он обул лучшие сандалии, а броня была начищена до блеска. Он явно много времени провел в бане, начистив все — от коротко подстриженных ногтей на ногах до покрасневших юношеских ушей. Тит даже не взглянул на него.

— Вон! — приказал он почти вежливо, правда, трибун вылетел, не бросив больше ни одного взгляда на начальника.

Комната снова погрузилась в молчание. Тит и я… Тит продолжал держать табличку, которую я так и не видел.

У меня пересохло во рту. Я был средним информатором (слишком мечтательным и слишком осторожным, чтобы браться за поручения сомнительного характера — как раз те, за которые хорошо платят). Но все-таки я неплох. Раньше я поклялся себе никогда больше не связываться с правящими и влиятельными особами, тем не менее, снова предоставлял свои услуги своему городу и империи. Я никогда не приму божественности императора, но я уважал себя и хотел обеспечить получение денег.

Поэтому я сказал Титу Цезаря, на кого думаю.

— Это должен быть один из братьев Камиллов, Цезарь. Только я не уверен который.

Мы услышали, как снаружи собирается группа сопровождения. Тит прошел к дверному проему и сказал несколько слов. Шум стих, кто-то выставил стражу.

У меня так болел живот, словно я лишился кого-то из родственников.

Когда Тит вернулся, то предложил мне сесть и сам занял место на кушетке рядом, потом положил табличку между нами, стороной для письма вниз.

— Бедная девочка! О, Фалько, вся эта семья несчастна! Хотя подобное случалось и раньше. Пожалуйста, объясни мне, как ты пришел к таким выводам.

— Господин, после того, как хорошо подумаешь над всеми известными фактами, все становился ужасающе очевидным. Я вернусь к началу. Случившееся с Сосией Камиллиной оказалось тесно связанным с первым обнаруженным в Риме слитком. Я всегда так думал. Возможно, Атий Пертинакс, занимая пост эдила в управлении претора, смог сообщить заговорщикам, где спрятан слиток. Но теперь я считаю, что они это уже знали. Определенно, кто-то близкий к Сосии понял, что она знает номер банковской ячейки. Поэтому самым быстрым способом в нее забраться было отвести туда саму девушку. Использовать головорезов, чтобы всех запутать и не дать ей никого узнать.

Тит кивнул.

— Что-то еще? — спросил он.

— Да. Как раз перед смертью Сосия написала письмо двоюродной сестре с сообщением, что опознала дом человека, который связан с похитившими ее людьми. Я считаю, что там она и обнаружила этот список. Дело в том, что в то время ради ее собственной безопасности после попытки похищения, она сидела дома, то есть в сенаторском доме. Хотя я не сомневаюсь, что когда бы она ни захотела, ей все еще дозволялся доступ в дом ее отца, расположенный по соседству.

Тит кивнул, неохотно принимая услышанное.

— Цезарь, с того самого момента, как я взялся за это дело для вас, кто-то очень близкий наблюдал за моими успехами и продвижением вперед и мешал на каждом повороте. Когда мы с Еленой Юстиной вернулись из Британии, после многомесячного отсутствия, кто-то знал достаточно, чтобы устроить нам засаду в самый первый день. На самом деле я послал сообщение о нашем приближении от Остийских ворот — семье Елены Юстины.

— И таким образом ты потерял письмо от друга Илария? — произнося эту фразу, Тит дружески улыбнулся. Честный Гай, славящийся педантичной преданностью тяжелой работе, часто заставлял людей улыбаться. Я тоже улыбнулся, но просто потому, что мне нравился этот человек.

— Вот именно. Я всегда предполагал, что два имени, которые Флавий Иларий отправил Веспасиану, — это Домициан и Пертинакс. Однако он отказывался мне их называть. Я был не прав. Маловероятно, что подрядчик с рудников Трифер понял бы, что в дело вовлечен ваш брат… Пертинакс, перевозчик, должен был быть одним из них, и Пертинакс был женат на собственной племяннице Гая. А если предположить, что второй — еще более близкий родственник его жены? Это, вероятно, оказалось болезненно. Неудивительно, что Флавий Иларий решил отступить в сторону и позволить Веспасиану принимать решение.

Тит ничего не стал комментировать и осторожно спросил:

— А ты никогда не рассматривал вариант, что и Иларий может быть замешан в этом деле?