Он определенно ни о чем не догадался! Спишет ее заинтересованность на обычное любопытство.

Колокольный звон в часовне известил о наступлении вечера. Скоро подадут ужин. Отец, должно быть, уже закончил собрание и готов встретиться с дочерью. Ей хотелось поскорее отдать ему письмо от Осфонина и рассказать о поездке в Рэйку. И самое главное: она обязана наладить с ним отношения. Лучше поздно, чем никогда…

Атайя взволнованно ожидала встречи с отцом в передних покоях королевской приемной палаты.

После разговора с Родри она переоделась, сменив дорожную одежду на более женственный наряд: простое, но элегантное бархатное платье темно-синего цвета, вышитое серебристой ниткой, и украшенную драгоценными камнями диадему.

Юбки мягко шелестели, когда принцесса прохаживалась по комнате, теребя в руках переданный Осфонином свиток. Собрание с Курией закончилось полчаса назад, а отец все не вызывал ее. Как не хотелось откладывать беседу на более позднее время! Скоро подадут ужин, за стеной были слышны оживленные голоса — придворные короля уже собирались в тронном зале.

Через несколько минут дверь приемной палаты отворилась, и слуга в красной ливрее, появившийся на пороге, поклонился принцессе и объявил:

— Король готов принять вас.

Атайю охватило волнение: она всегда нервничала, отправляясь на встречу с отцом. Он обладал неподражаемым талантом запугивать людей одним своим видом.

Замечательное качество для короля, — подумала принцесса. — Но вот для родителя…

Кельвин стоял у окна, задумчиво глядя на плещущиеся морские волны. Серебристый лунный свет, проникая в комнату, озарял его лицо и начинавшие седеть волосы.

Когда Кельвин услышал, что дочь вошла в комнату, он резко повернул голову и посмотрел на нее с какой-то радостной нежностью. У девушки сжалось сердце: отец никогда раньше не проявлял подобным образом своих эмоций. А может, Исел была права?

Кельвин любит ее.

— Ты опять дома, — произнес он спокойным голосом и улыбнулся. — Как давно я не видел тебя.

— В последние дни шел сильный дождь, поэтому мы затратили больше времени на обратную дорогу, чем предполагали.

Атайя замолчала, не зная, с чего начать свой рассказ о поездке. Как объяснить отцу причину срочного отъезда из Рэйки, как поведать о не дающих покоя мыслях и опасениях? Каким образом сократить разделявшую их годами пропасть?

Может, рассказать ему о своем даре, — мелькнуло в ее голове.

Принцесса обрадовалась этой мысли и ухватилась за нее.

Тогда все получится само собой. Король станет более категорично разговаривать со священнослужителями об отмене обряда отпущения грехов, чтобы спасти от страшной участи собственную дочь. Мы вместе преодолеем все трудности. И тогда я смогу приступить к осуществлению планов Хедрика… и улучшить отношения с отцом.

— Я волновалась за тебя, — сказала Атайя, понимая, что не в состоянии описать словами пережитые за последние дни тревоги и страхи. — Как у тебя дела?

Кельвин подошел к столу, оперся на него руками и пожал плечами с таким видом, будто ему задали невероятно странный вопрос.

— Все хорошо. Конечно, я скучал по тебе.

Атайя отдала ему свиток.

— Это письмо от Осфонина. Он говорит, что готов помочь тебе всем, чем только сможет, в борьбе за улучшение жизни лорнгельдов.

— Хорошая новость, — произнес король и отложил письмо в сторону, даже не взглянув на него.

— Осфонин пересмотрел свое решение относительно нашей с Фельджином свадьбы.

Атайя ожидала, что отец обрадуется этому известию, ведь он приложил столько усилий для восстановления дружеских отношений с Рэйкой. Она пришла в полное замешательство, когда отец, бледнея от злости, схватился за край стола и подался вперед.

— Вашей свадьбы?!

И Атайя озадаченно подняла брови.

— Ну ты помнишь…

— Боже праведный! Как ты можешь думать о подобных вещах! — закричал Кельвин. — Ты не можешь выйти за него замуж!..

Атайя открыла от удивления рот. Он ведь сам послал дочь в Рэйку для того, чтобы она постаралась исправить ситуацию и убедить Осфонина продолжить переговоры о свадьбе. Теперь, когда все получилось, ему опять что-то не нравится.

— Но… Я думала, ты отправил меня…

Увидев, как изменилось выражение лица Кельвина, Атайя моментально замолчала. Король выглядел изможденным и испуганным, в глазах отражались ужас и недоверие. Пару раз, как ей показалось, он собирался было заговорить, но как будто не решался. Потом король резко повернул голову и закричал:

— Я просто не могу понять, как ты могла так поступить! Разве ты не сказала ему, что влюблена в другого?

Перед глазами Атайи появились вдруг темные круги, по спине пробежала дрожь. Как он узнал о Тайлере?! Как?..

— Ты хорошо себя чувствуешь, отец? — спросила она взволнованно.

Вид Кельвина не мог не обеспокоить: все лицо его напряглось, глаза покраснели.

— Ты ведь не собираешься выходить за него замуж? — грубо и раздраженно спросил король.

Атайя покачала головой. Разговор развивался невероятно странно…

— Нет, если ты этого не хочешь, — ответила она.

И что здесь могло произойти в ее отсутствие, почему его планы так резко изменились?

Кельвин успокоился и улыбнулся.

— Хорошо, хорошо. Значит, решено: никакой свадьбы.

Неожиданно Атайя почувствовала, что страшно боится его. Даже в те моменты, когда он устраивал ей публичные скандалы, после которых все придворные смущенно отворачивали от нее головы, она не испытывала подобного ужаса.

Необходимо уйти отсюда, придумать какую-нибудь отговорку. Здесь попахивает опасностью, серьезной опасностью.

— Ты выглядишь бледно, — сказала Атайя и попятилась к двери, пытаясь сохранять внешнее спокойствие. — Думаю, нужно позвать твоего врача.

— Не покидай меня! — истерично заорал Кельвин пронзительным, дребезжащим голосом. — Ты ведь только что вернулась!

Кельвин подскочил к Атайе и схватил ее за запястье с такой силой, что девушка вскрикнула:

— Мне больно!

Принцесса попыталась вырваться, но король не отпускал ее, лишь крепче сдавил нежную руку. Атайя почувствовала, что пальцы немеют, а обжигающая боль распространяется выше, доходя до плеча.

Король с силой притянул девушку к себе и умоляюще взглянул ей в глаза.

— Ты не можешь уйти. Просто не можешь…

— Отец! Оставь меня!..

Он неожиданно ослабил руку и нахмурился.

— Почему ты так назвала меня? Ты что, не помнишь, кто я? Неужели за двадцать лет ты успела обо всем позабыть?

В его голосе он уловила нотки раздражения и негодования.

— Конечно, я ничего не забыла, — ответила она успокаивающим тоном, надеясь, что отец пояснит, о чем именно ей необходимо помнить.

Кельвин на удивление быстро поверил ей, поспешно прошел к буфету и достал оттуда два серебряных кубка и большой кувшин. Наполняя бокалы, он пролил вино на белоснежную скатерть, так как его руки взволнованно дрожали. Взглянув на Атайю с восторгом и каким-то странным трепетом, король протянул ей один из кубков.

— Выпей со мной. Мы должны отпраздновать!

Отпраздновать?.. Отпраздновать что? Отметить радостную встречу и выпить за твое идиотское поведение?

Тут ее осенило. Она вдруг все поняла.

Идиот… Или безумец…

О нет! — мысленно взмолилась Атайя. Ее сердце сжалось от ужаса и отчаяния. — Господи! Не сейчас. Дай мне хоть немного времени!

Кельвин всунул кубок ей в руку и жестом указал на диван у окна.

— Иди ко мне. Сядь рядом. Здесь мы не раз бывали счастливы, ты помнишь?

Атайя нерешительно опустилась на бархатные подушки и сделала глоток вина. Это был замечательный эваршотский напиток, но она даже не почувствовала вкуса. В данную минуту ее занимала лишь одна мысль: что творится в измученном мозгу отца? Сейчас его лучше не сердить. В этом состоянии благодушное настроение может в одну секунду смениться на гнев и ярость. Вдруг он повернулся к ней и нежно потрепал по щеке.