Дэн рассмеялся.

— Сильная малышка, да?

— По-моему, маленькие дети крепче, чем мы думаем.

— По крайней мере, эта — точно.

Встретившись с Дэном взглядом, Джесс поняла, что они оба подумали о синяках на ручках Джейн.

— Так хочется, чтобы у нее все сложилось!

— Я позабочусь об этом.

Она знала, что он выполнит обещание. Дэн Макадаме, представитель закона, сдержит слово. От него исходила какая-то сила, и Джесс хотелось уткнуться ему в плечо, найти защиту и спокойствие. Он излучал мощь и ответственность, которую девушка почувствовала в ту самую минуту, как вошла в закусочную. Дэн возьмет на себя заботы о будущем Джейн. Она же, напротив, завтра утром спустится с гор и больше не вспомнит о девочке.

— Так вы будете петь?

Джесс встрепенулась, поняв, что погрузилась в размышления, забыв о человеке, которого должна развлекать.

— Конечно, — кашлянув, отозвалась она и провела большим пальцем по струнам. — Готово, — сказала она, быстро настроив гитару.

Дэн устроился в обшарпанном кресле, протянув к печке ноги в шерстяных носках. Джейн лежала рядом, размахивая ручонками и не обращая внимания на странную ночную рубашку, надетую на нее.

— Как вы думаете, ей тепло?

— Замечательно, — заверил ее Дэн. — Играйте! — приказал он, а затем смягчил свое требование, добавив:

— Пожалуйста.

Джесс улыбнулась.

— Мне нравится восторженная публика.

— Она перед вами.

— Что ж, дадите знать, когда хватит. Я начну с Боба Дилана и пройду через десятилетия к Винсу Гиллу. Могу добавить несколько малоизвестных мелодий, хорошо?

— Хорошо, — ответил Дэн. Он был готов почти на все, лишь бы только слышать в этом домике человеческий голос, общаться с человеческим существом. Пусть она играет хоть «Плыви, плыви кораблик», он сочтет это великолепным.

И она начала. Услышав, как Джесс поет старинную народную песню, Дэн понял, что она очень талантлива. У нее был чистый голос, который без заметных усилий брал высокие и низкие ноты. Закончив, девушка не убрала со струн пальцы и начала другую песню, живую и ритмичную.

Дэн зачарованно слушал. Волшебным образом оставшись жива в снежную бурю, эта женщина внесла в его одинокое существование жизнь, краски и музыку. И ребенка. Он погасил лампу, уверяя себя, что только хочет дать девочке уснуть. Джесси, казалось, не обратила на это внимания. Ее голос поднялся на заключительной ноте, и рука провела по струнам, извлекая звук до последней капельки.

— Прекрасно, — только и мог сказать Дэн. — У вас прекрасный голос.

Джесс покачала головой, светлые шелковистые волосы заструились по плечам.

— Жаль, что так не считают директора фирм грамзаписи.

— Они просто глухие.

Вместо ответа Джесси исполнила радостно-горькую песню о двух влюбленных, разлученных судьбой. Затем старинную балладу, и еще одну. Дэн расслабился, уверенный, что Джесси и дальше будет петь в теплой комнате, объятой приятным полумраком. По крайней мере еще несколько часов ему не придется быть одному. Предоставив кров заблудившейся в пурге незнакомке, он некоторое время мог притворяться, что в его жизни есть тепло, смех, дети и любовь. Неплохая сделка.

Дэн слушал, как из уст золотоволосой женщины безостановочно льется музыка. Он достал бренди и поставил стакан на деревянный стол перед Джесс, но та не обратила на это внимания. Когда заворочалась Джейн, он наполнил бутылочку молочной смесью и поставил ее в кастрюлю с горячей водой.

Дэн покормил девочку, словно ему уже тысячу раз приходилось делать это среди ночи. Он держал ее на руках, пока она не заснула, а музыка все продолжалась, наполняя комнату красотой.

Джесси Картер пела песни, которые он слушал в колледже, песни со старых пластинок, которые много лет назад слушал его брат. Песни, которые крутят по радио. Но самобытный, чувственный голос Джесси превращал их в нечто большее, чем копии популярных шлягеров.

Были и такие песни, которых он никогда прежде не слышал, — песни о путешествиях, музыке и любви. Песни об обидах и боли, скорби и утратах, торжествующей любви и истинной дружбе. Пальцы Джесси свободно переходили от мелодии к мелодии, и музыка струилась непрерывно.

Лишь уложив заснувшую девочку в импровизированную колыбель, Дэн заметил… слезы! Опустившись на колени перед Джесси, он увидел в полумраке серебристые капли, скользнувшие по ее щекам.

Он попытался вслушаться в слова, но ее слезы не позволяли ему сосредоточиться. Одинокая женщина, направляющаяся в Теннесси в старом грузовичке, имеет право на личные тайны.

— Джесси, — прошептал Дэн, когда песня закончилась.

— Что? — Она посмотрела на него так, словно забыла, что он здесь.

— Вы плачете.

— Правда? — Она провела пальцами по лицу. — Кажется, да. Должно быть, песня слишком печальная.

— Это вы написали ее?

— Да.

— О мужчине, от которого ушли?

— О мужчине, который ушел от меня. — Джесси попыталась улыбнуться. — Это не одно и то же.

— Почему? — Дэн протянул ей бренди.

— Почему это не одно и то же?

— Нет. Почему он ушел от вас? — Он подсел к ней на диван.

— Он сказал, я «не дотягиваю». Единственный человек, который, как мне казалось, любит меня…

Дэн нежно взял ее за подбородок.

— Вздор. Вы лучше всех, кого я слышал по радио.

— Спасибо. — Джесс слабо улыбнулась, и он отнял руку. — Но самое смешное… как только они — моя группа — нашли другую вокалистку, им предложили контракт на выпуск пластинки и турне. Мик был прав — я не дотягиваю. Даже песню, которую я написала, они включили в альбом только для заполнения — на вторую сторону.

— Я полагал, вы направляетесь в Нашвилл.

— Да, уезжая из Лос-Анджелеса, я подумывала еще об одной попытке. Но чем дольше еду, тем больше прихожу к мысли, что это глупая затея.

— А что вы еще умеете делать? Джесси пожала плечами, снова попытавшись улыбнуться.

— В этом-то вся беда, шериф. Я не знаю ничего, кроме музыки.

— Глотните бренди, — приказал он.

— Верно. — Отвернувшись, она пригубила стакан.

Дэн протянул ей гитару.

— Играйте, если ваш запас песен не иссяк. Она подняла брови, и в ее глазах снова блеснул задор.

— Это вызов?

— Да. — Закрыв глаза, он стал ждать, когда снова зазвучит музыка.

И не разочаровался.

Джесс играла до тех пор, пока у нее не занемели пальцы. Песни стали тише и медленнее. Она пела песни, о которых не вспоминала много лет, песни, услышанные сегодня по радио, песни, которые написала в школе.

А шериф слушал. Он не пытался подпевать, не подсказывал, какие песни исполнять. Он просто слушал. Его спокойное восприятие отогрело самые дальние замороженные утолки сердца Джесс, и она отложила гитару только тогда, когда из-за ноющих пальцев не могла продолжать.

— Спасибо, — сказал Дэн.

— Не стоит. Уже давно у меня не было такого желания петь. Но что-то я слишком увлеклась. Удивительно, что я не усыпила вас.

— Я говорю искренне, Джесси. Спасибо за ночь, которую я никогда не забуду.

— И я тоже. — У нее возникло непреодолимое желание прислониться к его плечу, но она встала. — Уже поздно.

— А вы, должно быть, устали. Джесси положила руку ему на плечо. Она не была готова остаться одна.

— Не уходите.

У него на лице отразилось удивление и что-то еще, непонятное Джесс.

— Вы еще споете?

— Когда допью бренди. — Она глотнула напиток. — Вы… просто потрясающий слушатель.

— Вам нравится выступать?

— Я предпочитаю сочинять. Дэн покачал головой.

— С вашим-то голосом… Она склонила голову набок.

— Что вы хотите сказать?

— Ничего такого, чего вы уже не слышали, — сказал он, поднимаясь с дивана.

— Дэн… — ей хотелось сказать, как она рада, что ему понравились ее песни, но шериф выскочил из комнаты, словно за ним гналась сотня привидений. Он вернулся с парой одеял и бросил их на диван.