— Джесси тебе не звонила?

— Нет.

— А мне звонила, — гордо объявил старик. — Вчера вечером.

Дэн еще глубже уткнулся в газету. Он отдал бы все, лишь бы услышать ее голос.

— Она будет здесь двадцать третьего. Прилетит утром и сразу же поедет в Голд-Сити. Я предложил встретить ее, но она сказала, что не хочет обременять меня.

— Очень мило с ее стороны.

Дэн отложил газету, понимая, что ему все равно не удастся прочесть прогноз на предстоящие футбольные матчи.

— Ты уже купил билеты? — кудахтал Амос. — Их расхватывают, словно горячие пирожки. Говорил же, эта девчонка соберет полный зал.

Дэн нахмурился. «Эта девчонка» была причиной многих его бессонных ночей.

— Что ж, это у нее хорошо получается. Ну, мне пора на работу.

— В это время года в гостинице не может быть много приезжих, — заявил старик. — И никаких чрезвычайных происшествий не было. В городе сейчас тише, чем в церкви. Выпей еще чашечку кофе, поболтай со мной.

Дэн не хотел кофе, не хотел разговоров о Джесси, но он не собирался обижать старого друга. Мейзи снова наполнила ему чашку, и он вернулся к Амосу.

Амос откашлялся.

— Я давно знаю тебя, еще с тех пор, как вы с Уэйдом были детьми. Я знал ваших отца и мать, я помню, как ты женился, уехал отсюда и вернулся, чтобы похоронить брата и Сюзи.

— Амос, я…

Старик поднял вверх морщинистую руку.

— Знаю, сынок. Ты не хочешь говорить о прошлом, и я тебя нисколько не виню за это, но тебе нужно двигаться вперед, и я — тот человек, который говорит тебе об этом.

Дэн молча ждал. После завтрака он вернется в гостиницу и будет сидеть у себя в кабинете. Поправимся: в кабинете Уэйда. Он будет притворяться, что работает, стараясь не думать о сероглазой блондинке с улыбкой, от которой у него подгибаются колени, и голосом, покорившим его сердце.

— Ты позволил ей уехать. — Они оба прекрасно знали, кого имеет в виду Амос. — На мой взгляд, большая ошибка. — Амос принялся за кофе, словно собираясь с мыслями. — Я тоже похоронил жену. В том же году, что и ты, и с тех пор не проходит и дня, чтобы я не скучал по ней, вспоминая, как она бранила меня.

— Она готовила великолепное овсяное печенье.

— Да. Самое вкусное, — вздохнул Амос. — Так вот, главное — ты должен идти дальше. Когда станешь таким старым, как я, похоронишь многих друзей и большинство родных, а также кое-кого из молодых, кто обязан был тебя пережить, ты поймешь, что я имею в виду.

Дэн кивнул, вспомнив смеющуюся девушку с розами в волосах.

— Я понимаю.

— Ты любишь эту девчонку. Это написано огромными буквами у тебя на лице, так что не пытайся отрицать. Дэниел, ты должен построить новый дом и завести кучу детей. — Амос поднялся со стула, потрепав Дэна по плечу. — Послушай старика: жизнь так коротка.

Он полез в карман за бумажником, но Дэн остановил его.

— Позволь мне. Амос кивнул.

— Благодарю. Знаю, что я назойливый старик, но…

— Нет, — оборвал его Дэн, — это я порой бываю непроходимым тупицей.

Допив кофе, он вышел на морозный утренний воздух. Ему пришлось надвинуть шляпу и поднять воротник, спасаясь от пронизывающего ветра. Главная улица была пустынна. До конца праздников туристов почти не будет, да и потом они появятся, только если выпадет много снега. Лыжники, как полагается, будут пить, и кто-нибудь, превысив скорость, свалится в кювет. Вернувшись в гостиницу, Дэн вскочил в машину и помчался из города по извилистой горной дороге к дому, в который вложил столько труда. К своему дому, к дому Кэрол.

Дэн вышел из машины, остановился у крыльца и оглянулся на долину. Ветер качал верхушки деревьев; где-то жалобно кричала птица. Здесь нет призраков. Только один глупец, не умеющий идти на компромиссы и решать, как же, черт возьми, жить дальше. Он любит Колорадо, любит горы, воздух и людей. И он любит женщину, в сердце которой — музыка.

Отперев входную дверь, Дэн зашел в дом. Джесси недоумевала, почему он не живет здесь. Наверное, глупо ненавидеть здание за то, что оно не является домом, но именно это чувство Дэн и испытывал. Он отвернулся от своего дома за то, что тот не оправдал его надежд. Так же в точности, как оттолкнул от себя Джесси за то, что она не та женщина, которая ему нужна. Он отвернулся от нее, не желая рисковать тем, что полюбит ее, а затем потеряет.

Джесси Картер вошла в его жизнь, когда он был одиноким, с разбитым сердцем. Она принесла в нее музыку, смех, тепло… и ребенка. Она вышла из снежного бурана и проникла в его сердце, и он стал другим, сколько бы ни притворялся, что не любит Джесси.

Осторожно переступив через битое стекло, шериф прошел на кухню за щеткой. Пора двигаться вперед, думать о будущем.

Пора думать, как вернуть Джесси.

Все повторялось снова, только на этот раз ее руки сжимали руль вишневого джипа.

Огромные хлопья снега залепляли лобовое стекло, бросая вызов щеткам, и так уже движущимся с максимальной скоростью. Разумеется, на дворе декабрь, и она едет в горы, знаменитые горнолыжными трассами, поэтому в этом снеге, в общем-то, ничего удивительного нет.

Джесси вытерла лобовое стекло перчаткой. Печка тоже не справляется. И все же даже мысли не может быть о том, чтобы вернуться назад. Она обещала выступить в Голд-Сити, и она там выступит, чего бы это ей ни стоило. Джесси взяла с собой расшитый золотыми блестками костюм, в котором обычно выходила во втором отделении. Она везла киловаттный усилитель и акустическую гитару. Такое выступление никто не забудет.

Она будет высоко держать голову и не покажет Дэну, как сильно тот обидел ее. Отныне ее жизнь находится только в ее руках и все решения она принимает сама. А все, кому это не по душе, — что ж, пусть лезут с головой в сугроб.

Джесси улыбнулась при этой мысли, чувствуя, как становится легко на сердце от решений, принятых за последние трое суток. Она всмотрелась в снежную пелену, убеждаясь, что не пропустила поворот на Голд-Сити. Ей очень хотелось еще до ужина устроиться в гостеприимном номере «Золотого слитка». Ей хотелось войти в гостиницу, бросить чемоданы на пол и заставить Дэна Макадамса пожалеть, что он прогнал ее прочь.

— Где она?

— По всей вероятности, ее задержала непогода. — Грейс выглянула в окно. Наверное, самолет не смог приземлиться.

— Нет, он прилетел. Опоздал, но прилетел. Я звонил в аэропорт.

Дэн ходил взад-вперед перед столиком администратора. В вестибюле было удивительно тихо, учитывая то, что на концерт съехалось множество народа. Дэну хотелось выпить.

Грейс взглянула на часы.

— Она говорила, что доберется сюда к двум. Конечно, если самолет задержался…

— Все равно она должна была уже приехать.

— Если только у нее нет дел в Денвере.

— Дел?

Грейс пожала плечами.

— Ведь до Рождества всего два дня.

— Нет, что-то стряслось. — Ощутив внезапно накативший страх, Дэн поспешил в кабинет. — Я отправляюсь в горы, — бросил он, хватая самую теплую куртку, шапку, перчатки, еще одну пару сапог и два одеяла.

Грейс озабоченно вышла следом за ним.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Принеси мне фляжку бренди и передай Бесс, что я не знаю, когда смогу забрать Анну.

Может быть, задержаться придется надолго, думал Дэн, проезжая через город. Дороги стали скользкие; ему едва удалось затормозить на пересечении Главной и Южной улиц. Дэн медленно поехал в горы, внимательно всматриваясь, не свалился ли кто-либо за обочину. На дороге не было ни одной машины: гости или уже приехали в Голд-Сити, или решили воздержаться от поездки в буран.

Может быть, Джесси сейчас в безопасности в каком-нибудь мотеле? Но тогда она бы позвонила и предупредила, что не может приехать. Джесси обещала принять участие в концерте, а Дэн уже достаточно хорошо знал ее и понимал, что она постарается сдержать свое слово во что бы то ни стало. Чертова девчонка!

Дэн нашел ее через три долгие мили: вишневый джип, уткнувшийся в сугроб, и стройная фигура в синей аляске с лопатой в руках. Он узнал бы ее в любом месте. Остановив машину и шагнув в буран, Дэн увидел упрямо стиснутые губы. Да, это выражение ему тоже хорошо известно. Натягивая перчатки, он подошел к машине Джесси.