– Купить Керка также не получится, – своим писклявым голосом подхватил Коллингвуд. – Я хочу сказать, вам уже известно о состоянии его здоровья. Керк хранит все в тайне, но если информация и всплывет, она лишь принесет ему волну общественного сочувствия. Он же тем временем устремил взор в вечность. Он понимает, что смерть не позволит ему еще раз баллотироваться в сенаторы, но у него пока достаточно времени и сил, чтобы наворотить нам горы неприятностей.

– Это подобно эффекту Самсона,[69] – добавил Бергесс. – От болезни Керка нам нет никакой пользы. У него хватит сил, чтобы повалить колонны и обрушить весь треклятый храм.

– Ты говоришь, что знание – это сила. – Коллингвуд бросил на Банкрофта многозначительный взгляд. – Вся беда, разумеется, заключается в том, что комиссия Керка все знает. Сенатору каким-то образом удалось получить информацию, которая просто не должна была попасть к нему в руки. Вот что превращает его в угрозу всему нашему делу.

– И у нас до сих пор нет никаких мыслей по поводу того, как это могло произойти? – Взгляд Банкрофта был внимательным, но лишенным беспокойства.

Коллингвуд пожал плечами.

Джина Трейси нетерпеливо встрепенулась.

– Я так и не могу взять в толк, почему бы нам просто не устранить сенатора Керка. Ускорить неизбежное. Вырвать колючку из нашей ступни.

Банкрофт угрюмо покачал головой.

– Очевидно, ты просто не думала об этом.

– Ты можешь представить себе, какая буря внимания поднимется? – с осуждением взглянул на Джину Коллингвуд. – Возможно, это даже окажется опаснее, чем сама комиссия.

– Но мы же группа «Тета», черт побери! – настаивала черноволосая женщина. – Именно с этой буквы начинается слово «танатос». – Она бросила взгляд на Бергесса. – По-гречески «смерть», правильно?

– Мне это хорошо известно, Джина, – устало промолвил Бергесс. – Но все те методики расчета риска, действующие по всему миру, применимы и здесь.

Трейси с мольбой посмотрела на Банкрофта.

– Но можем же мы предпринять хоть что-нибудь…

– Можешь не сомневаться, я не допущу, чтобы работу группы «Тета» пустил под откос какой-то любитель кукурузы из Индианы, – заверил ее Банкрофт. – Это я обещаю. Группа «Тета» во что бы то ни стало останется на острие благотворительности.

– Экстремальная филантропия, – грустно усмехнулся Бергесс. – Подобно экстремальным видам спорта.

– Пожалуйста, не шути над делом всей моей жизни, – тихо промолвил Банкрофт, однако взгляд его был полон строгого осуждения.

Наступившую тишину нарушили встревоженные голоса из центра связи, расположенного этажом ниже. Взбежавший по винтовой лестнице мужчина с тестообразным лицом бросил на собравшихся мрачный взгляд.

– Пришло еще одно сообщение от Генезиса.

– Еще одно? – упавшим голосом переспросила Трейси.

Сотрудник центра связи вручил Полю Банкрофту лист бумаги.

– Ребята внизу отнеслись к этому серьезно, – объяснил он остальным.

Мельком взглянув на сообщение, Банкрофт широко раскрыл глаза и, не сказав ни слова, передал листок бумаги Коллингвуду.

– Мне это не нравится, – тихо промолвил Коллингвуд, даже не пытаясь скрыть свое беспокойство. – Поль, а что думаешь ты?

На лице философа застыло сосредоточенное выражение. Посторонний человек, не заметив на нем ни тени страха, решил бы, что Банкрофт просто задумался; однако те, кто знал его близко, понимали, что приближается серьезный кризис.

– Что ж, друзья мои, получается, что нам предстоит решать более существенные проблемы, – наконец заговорил Банкрофт. – Генезис поднял угрозы на новый уровень.

– Мы будем действовать в соответствии с протоколом перебазирования, – сказал Коллингвуд, перечитывая сообщение. – На какое-то время вся деятельность здесь приостанавливается. Мы перебираемся в одно из запасных мест. Предлагаю тот центр, что находится неподалеку от Батлера, штат Пенсильвания. Мы сможем совершить это, не останавливая работу, всего за одну ночь.

– Мне невыносима мысль, что нам приходится уносить ноги, спасаясь бегством, – вздохнул Либман.

– Герман, это ненадолго, – успокоил его Банкрофт. – Не стоит обращать внимание на кратковременные неудобства, на которые мы идем ради обеспечения долгосрочной безопасности.

– Однако почему это происходит именно сейчас? – спросил Либман.

– Когда мы полностью приберем к рукам сеть Ансари, – объяснил пожилому аналитику Бергесс, – остановить нас будет уже просто невозможно. Сейчас у нас переходный период, то есть мы уязвимы. Пройдя через все это, мы станем непобедимыми.

– Весь мир превратится в наш террариум, – подхватил Коллингвуд.

Либман по-прежнему сомневался.

– Но позволить Генезису…

– В первый раз «Инвер-Брасс» погиб вследствие того, что переоценил свои силы. – Голос Банкрофта зачаровывал своей решительностью. К ученому вернулись уверенность в собственных силах и властность. – Генезис готов повторить эту ошибку. Нам лишь необходимо продержаться несколько дней. Генезис будет уничтожен.

Либман не разделял оптимизм своего шефа.

– Или же будем уничтожены мы.

– Ты что, стал сомневаться, подобно апостолу Фоме в Гефсиманском саду? Я потерял твое доверие? – Лицо Банкрофта оставалось непроницаемым.

– В больших вопросах ты никогда не ошибался, – ответил уязвленный Либман.

– Благодарю за это признание, – ледяным голосом произнес Банкрофт.

Либман не сразу решился заговорить вновь, но десятилетия дружбы и преданности заставили его обратиться к великому человеку с полной откровенностью. Он откашлялся, прочищая горло.

– Но, Поль, когда-нибудь все случается в первый раз.

Когда кабина лифта, пискнув, остановилась на одиннадцатом этаже, Белнэп вышел в коридор, сохраняя для видеокамер наблюдения, которые могли быть установлены здесь, все то же слегка пресыщенное выражение человека, утомленного долгим перелетом. Компания «Эстотек» находилась этажом ниже; одиннадцатый был полностью отведен «СЕ-Майнсу». Как объяснил Геннадий Чакветадзе, «СЕ-Майнс» представлял собой фармацевтическую компанию, которая специализировалась на исследованиях в области так называемых биомаркеров. Целью была разработка методики проведения анализов – например, простого анализа крови, которые могли бы позволить отказаться от проведении хирургической биопсии при диагностике некоторых видов раковых заболеваний. Компания хвалилась тем, что действует в «стратегическом партнерстве с промышленностью, академической наукой и правительством». Много партнеров – много карманов, откуда черпать средства.

Белнэп остановил свой выбор на одном из трех маленьких кабинетов, расположенных на этаже. Сделал он это потому, что здесь, судя по всему, проводились лишь второстепенные работы, и, следовательно, меры безопасности были минимальными. У него на пути стояла лишь обшитая железом дверь с узкой полоской стекла, армированного стальной сеткой.

Убедившись, что камер наблюдения в коридоре нет, Белнэп вставил в замочную скважину узкий ключ, надавив на самый кончик, чтобы максимально повысить чувствительность. Затем он засунул в скважину до конца гребенчатую отмычку и потянул ее к себе, по очереди нажимая на все сувальды. Ничего. Как и опасался Белнэп, в замке использовался двусторонний ключ. Перевернув отмычку, он прошелся по нижним сувальдам. Только через несколько минут напряженной, мучительной сосредоточенности язычок замка убрался и дверь распахнулась.

Никакой сигнализации. Как и предполагал Белнэп, помещения, где хранились финансовые и юридические документы компании, полагались лишь на общую охранную систему здания. Здесь нет ничего, что заинтересовало бы простых воров. Обычных мер безопасности более чем достаточно.

Белнэп закрыл за собой дверь. Кабинет был тускло освещен люминесцентными полосками, вделанными во внутренние стены, – дежурным освещением, которое требуют нормы безопасности во всем мире. Дав глазам привыкнуть к полумраку, Белнэп осторожно обошел помещение, водя по сторонам лучом фонарика. Обычные столы с компьютерами, на полу серый ковер с узором из крупных ромбов. После нескольких минут исследований Белнэп остановился на розетках на полу, к которым были подключены телефон и компьютер. Как и в большинстве административных зданий, построенных за последние десять лет, в пространстве под полом было спрятано переплетение многочисленных оптоволоконных и коаксиальных кабелей. Повсюду получили распространение так называемые ковровые плитки размером два на два фута, и Белнэп ничуть не удивился, обнаружив их здесь: половое покрытие легко поднималось, открывая доступ к проходящим внизу проводам. Улегшись животом на пол, Белнэп поднял плитку, ближайшую к розеткам. Внизу под ней оказалась стальная решетка, а под решеткой – провода. Но какую толщину имеют межэтажные перекрытия? Достав из чемоданчика гвоздодер, Белнэп принялся быстро и тихо поднимать плитки пола.