Литмир - Электронная Библиотека

В считаные мгновения зал стал ареной кровавого побоища. Казалось, маляр в раздражении выплеснул на оштукатуренные стены банку алой краски; распростертые на полу тела превратились в промокшие под красным дождем манекены.

Совещание закончилось.

Рим

Стремительно выскочив из кабинета, Тодд Белнэп, держа в руках папку с чертежами, пошел по длинному коридору. Теперь ему придется положиться исключительно на наглость. О запланированном пути отхода – вниз во внутренний дворик и через грузовой люк – можно забыть: на это потребуется много времени, а времени у него сейчас не было. Выбора не оставалось – он вынужден был идти кратчайшим путем.

Дойдя до конца коридора, Белнэп остановился, увидев на лестничной площадке внизу двух охранников, совершавших обход. Затаившись в дверном проеме, он постоял несколько минут, дожидаясь, когда охранники пройдут мимо. Затихающие шаги, позвякивание связки ключей, захлопнувшаяся дверь: удаляющиеся звуки.

Бесшумно вернувшись на лестницу, Белнэп мысленно просмотрел запечатленные в памяти чертежи и, отыскав узкую дверь справа на площадке, открыл ее. За ней должен был находиться проход, ведущий к черной лестнице; этот путь позволит обойти стороной главный этаж виллы, что уменьшит риск быть обнаруженным. Но, еще переступая через порог, Белнэп почувствовал что-то неладное. Тревога накатилась до того, как он смог найти ей осознанное объяснение: громкие голоса, топот резиновых каблуков по каменным плитам пола. Люди бежали, а не шли шагом. Нарушение привычного распорядка. Что означало: смерть Халила Ансари обнаружена. Что означало: теперь меры безопасности на вилле многократно усилены. Что означало: шансы на спасение испаряются с каждой минутой, проведенной здесь.

А может быть, уже слишком поздно? Сбегая по лестнице, Белнэп услышал громкое жужжание, и на лестничной площадке внизу захлопнулась на электронный замок стальная решетка. Кто-то привел в действие единую охранную систему, которая перекрыла все входы и выходы из здания, в том числе и обусловленные требованиями пожарной безопасности. Неужели он оказался запертым на лестничном пролете? Вернувшись бегом наверх, Белнэп дернул ручку двери, ведущей на следующий этаж. Ручка повернулась, и он, толкнув дверь, шагнул вперед.

Прямиком в ловушку.

Левую руку ему стиснули стальные пальцы, в спину больно воткнулось дуло пистолета. Судя по всему, его присутствие выдал датчик, реагирующий на тепло. Выкрутив голову, Белнэп заглянул в гранитные глаза человека, схватившего его за руку. То есть пистолет держал второй, невидимый охранник. Эта позиция была второстепенной, и, следовательно, охранник, занимавший ее, подчинялся тому, который стоял рядом с Белнэпом.

Белнэп присмотрелся к нему внимательнее. Смуглый, темноволосый, гладко выбритый, лет сорока с небольшим – возраст, когда жизненный опыт дает максимальные преимущества, еще не умаленные потерей физического здоровья. С юнцом, обладающим накачанной мускулатурой, но не имеющим опыта, справиться еще можно, как и с престарелым ветераном. Однако по движениям этого охранника Белнэп понял, что тот досконально знает свое дело. На лице у него не было ни излишней самоуверенности, ни страха. Такой противник был очень опасен: сталь, закаленная нагрузкой, но еще не знающая усталости.

Обладая могучим телосложением, охранник при этом двигался легко и быстро. Его лицо состояло из плоскостей и углов: нос с расплющенной переносицей, несомненно, сломанный в молодости, массивный лоб, слегка выступающий над глазами рептилии – глазами хищника, изучающего поверженную добычу.

– Эй, послушайте, я не знаю, что тут у вас происходит, – начал Белнэп, стараясь сойти за перепуганного рабочего. – Я архитектор, проверяю, как выполняется контракт на реставрацию. Это ведь моя работа, разве не так? Послушайте, свяжитесь с нашей конторой, и все будет сразу же улажено.

Охранник, ткнувший ему в спину пистолет, теперь шел рядом, справа от него: лет двадцати с небольшим, гибкий, подвижный, темные волосы под «ежик», впалые щеки. Он постоянно переглядывался со вторым охранником, который, судя по всему, из них двоих был старшим. Ни тот, ни другой не удостоили болтовню Белнэпа ответом.

– Быть может, вы не говорите по-английски, – продолжал тот. – Наверное, вот в чем вся беда. Dovrei parlare in italiano…[3]

– Твоя беда не в том, что я не понимаю, – крепче стиснув Белнэпу руку, с легким акцентом произнес по-английски старший охранник. – Твоя беда в том, что я все понимаю.

По его произношению Белнэп заключил, что это уроженец Туниса.

– Но в таком случае…

– Ты хочешь говорить? Замечательно. А я хочу слушать. Но не здесь. – Остановившись на мгновение, охранник заставил рывком остановиться и своего пленника. – А в нашей прекрасной stanza per gli interrogatori.[4] В комнате для переговоров. В подвале. Туда мы сейчас и направляемся.

У Белнэпа внутри все оборвалось. Ему было прекрасно известно, чтó это за комната, – он изучил ее на чертежах, выяснил, как она устроена и оснащена, еще до того, как убедился в том, что владельцем виллы является Ансари. Выражаясь простым языком, это была комната пыток, оснащенная всем необходимым. В технических характеристиках здания значилось: «totalemente insonorizzanto», абсолютная звуконепроницаемость. Как установил Белнэп, звукоизоляционные материалы были специально заказаны в Нидерландах. Полная акустическая непроницаемость была достигнута за счет толщины стен, а также за счет ее изоляции от остального здания: изнутри комната была отделана плотным полимером, изготовленным на основе кварцевого песка и полихлорвинила; дверной проем закрывал уплотнитель из прочной резины. Находясь в комнате, можно было кричать, надрывая легкие, и эти крики были совершенно неслышны за ее пределами, всего в нескольких шагах. Звукоизоляция гарантировала это.

Оборудование, имеющееся в комнате в подвале, гарантировало крики.

Злодеи всегда стремятся полностью присвоить себе право наслаждаться своими деяниями; Белнэп знал это еще по Восточному Берлину, где двадцать с лишним лет назад впервые столкнулся с подобным. Среди истинных ценителей жестокости «уединенность» является чем-то вроде общего девиза; уединенность позволяет укрывать варварство в самом сердце цивилизованного общества. Но Белнэп понимал и другое. Если его отведут в stanza per gli interrogatori, все будет кончено. Это будет конец для операции и конец для него самого. Спастись оттуда уже нельзя. Лучше оказать сопротивление, каким бы рискованным оно ни было, чем безропотно позволить отвести себя туда. На стороне Белнэпа было лишь одно преимущество: он это знал, в то время как охранники не догадывались о том, что он это знает. Испытывать большее отчаяние, чем думают о тебе враги, – очень тонкая соломинка. Но Белнэп был готов работать с тем, что имел.

Он натянул на лицо выражение тупой признательности.

– Вот и отлично, – сказал он. – Замечательно. Я понимаю, у вас тут секретность на высшем уровне. Поступайте, как считаете нужным. Я с радостью отвечу на все ваши вопросы там, где скажете. Но… извините, как вас зовут?

– Зови меня Юсуфом, – ответил тот из охранников, который был главным, и даже в этих простых словах прозвучало что-то беспощадное.

– Но, Юсуф, говорю сразу: вы совершаете ошибку. Со мной вам ничем не поживиться.

Белнэп ссутулился, опустил плечи, стараясь казаться физически более невзрачным. Разумеется, охранники не поверили его заверениям. Но ему требовалось любой ценой скрыть от них то, что он это понимает.

Возможность представилась, когда охранники решили сократить путь, проведя своего пленника не по бетонной черной лестнице, а по парадной лестнице – широкой, величественной, со ступенями из белого известняка, застеленными персидской ковровой дорожкой. Увидев огни уличных фонарей, пробивающиеся через запотевшие окна по обеим сторонам от массивной входной двери, Белнэп мгновенно принял решение. Один шаг, второй, третий – он выдернул руку из железных пальцев охранника, изображая раненое достоинство, и охранник даже не потрудился отреагировать на это. Попавшая в клетку птица беспомощно билась о стальные прутья.

вернуться

3

Мне надо говорить по-итальянски (искаж. итал.).

вернуться

4

Комнате допросов (итал.).

9
{"b":"110412","o":1}