…Белнэп открыл глаза, продираясь сквозь туман дремоты, ощутил струю прохладного воздуха из форсунки над головой, нащупал на поясе ремень безопасности и вспомнил, где находится. Он был на борту самолета, который чартерным рейсом доставлял хор штата Нью-Йорк на международный музыкальный фестиваль в столицу Эстонии Таллин. Тодд Белнэп – нет, теперь он был Тайлером Купером – сопровождал хор в качестве сотрудника Государственного департамента, ответственного за программу культурного обмена. Все устроил Тертий Лидгейт по прозвищу Черепаха, давний приятель и бывший коллега Белнэпа, каким-то боком знакомый с дирижером хора. Лидгейт указал на то, что чартерные рейсы проверяются не так тщательно, как регулярные рейсы международных перевозчиков, – и целую неделю, в течение которой будет проходить ежегодный эстонский фестиваль хоровой музыки, в Таллин будут постоянно прилетать такие чартерные рейсы. Среди участников хора распространили туманные намеки на то, что госдеп, возможно, выделит хору средства в рамках новой программы «Гражданское общество и искусство». Поэтому все должны относиться к Белнэпу как к почетному члену хора. В действительности в его присутствии все робели и вели себя подчеркнуто любезно, что как нельзя лучше устраивало Белнэпа.

Он играл по новым правилам: столкновение в гостинице в Роли, едва не обернувшееся провалом, встряхнуло его, заставив быть предельно осторожным. Отныне больше никаких подлинных документов. Ему пришлось порыться в своих запасниках и достать документы, проследить которые было невозможно. Подобные запасы припрятаны у всех агентов внедрения, каких только знал Белнэп, – и дело заключалось не в том, что они собирались использовать их в корыстных целях или переметнуться к противнику; просто мания преследования являлась профессиональным заболеванием оперативников. «Тайлер Купер» был одной из лучших и наиболее глубоко запрятанных легенд Белнэпа; сегодня именно в этого человека он и превратился.

Белнэп попытался снова заснуть, но, перекрывая гул двигателей, снова послышалось – о боже, опять это адское пение.

У Кальвина Гарта, руководителя хора, на голове была копна огненно-рыжих волос; губы у него были по-женски полные, руки пухлые и изящные, а голос его был высоким и писклявым. Но, что хуже всего, Гарт был прямо-таки одержим стремлением использовать время перелета для новых репетиций.

Когда кое-кто из хористов пробовал возражать, с Гартом случался приступ гневного негодования, который сделал бы честь Беспощадному Паттону[62] и которому позавидовал бы Медведь Брайант.[63]

– Братцы, вы хоть понимаете, что поставлено на кон? – бушевал он, расхаживая по проходу. – Наверное, вы считаете себя ветеранами концертных турне. Париж, Монреаль, Франкфурт, Каир, Рио-де-Жанейро и так далее – мальчики мои, все эти концерты – сущие пустяки. В хоровом искусстве все это – вторая лига. Не более чем разогрев, и только. А вот сейчас – настоящее дело. Пан или пропал. Всего через двадцать четыре часа вас будет слушать весь земной шар! Пройдут годы, и вы поймете, что этот фестиваль, вероятно, был самым знаменательным событием в вашей жизни. То было мгновение, когда вы встали под звуки аккордов свободы и вас услышали. – Его пухлые руки рассекали воздух, выражая то, что не поддается описанию словами. – Положитесь на меня. Вы знаете, что я готов отправиться куда угодно, лишь бы быть в ногу с тем, что происходит в царстве вокального искусства. Так вот, когда речь заходит о хоровом пении, эстонцам нет равных. Хоровое пение для Эстонии – то, что хоккей для Канады, что футбол для Бразилии. Эстонцы – удивительно музыкальная нация. А это значит, ребята, что вам надо постараться. Вот Джамаль знает, о чем я говорю. – Нежный взгляд на тенора с многочисленными косичками и золотым колечком в ухе. – Таллин принимает большие и маленькие хоры из пятидесяти стран мира. Они будут петь вот этим, – Гарт прикоснулся к своей диафрагме, – и вот этим, – он постучал себя по сердцу, – и они выложат все, что у них есть. Но я вам скажу вот что. Дамы и господа, я слышал, на что вы способны. Кое-кто из вас считает, что я одержим стремлением к совершенству. Что ж, поймите следующее: я тиран, потому что мне это небезразлично. Мы прибываем на Олимп хорового пения. И вместе, – у него на лице расплылась блаженная улыбка, – вместе мы будем творить прекрасную музыку. – Гарт выдернул ниточку из своего желто-коричневого пиджака.

Когда Белнэп три часа спустя снова всплыл к реальности, хормейстер продолжал заниматься тем же, отчитывая альты и басы. Юноши и девушки заняли места в салоне в соответствии с тембром своего голоса.

– Ар-ти-куляция, дамы и господа! – взывал Гарт. – Итак, еще раз! В конце концов, это гимн нашего хора, так что он должен звучать идеально!

Внимательно следя за движениями его рук, певцы старательно начали:

Суетливый человечек в желто-коричневом пиджаке остановил хор.

– Плохо! Восемьдесят солистов, поющих вместе, это еще не хор. Адам, Мелисса – вы безнадежно портите весь натиск. Этот пассаж должен идти allargando.[64] Мы замедляемся, мы расширяемся, – следите за моей правой рукой. Аманда, что ты кривишь губы? Эдуардо, а ты не следишь за моими руками и несешься вперед, как будто я показываю affretando.[65] Честное слово, ты куда-то торопишься? Эдуардо, через неделю ты вернешься на работу за прилавок в парфюмерном магазине «Сакс» на Пятой авеню – вот тогда и торопись, сколько душе угодно. Но сейчас ты представляешь Соединенные Штаты Америки, я прав? Сейчас ты представляешь хор штата Нью-Йорк. И это не пустые слова. Вы должны гордиться собой. Эдуардо, и твоя приемная родина должна гордиться тобой тоже. Я верю в это.

– Приемная родина? – недоуменный голос с одного из рядов в глубине. – Да я родился в Куинсе!

– И какое потрясающее путешествие тебе пришлось совершить, правда? – невозмутимо продолжал Гарт. – Ты вдохновляешь всех нас. Ну а если ты к тому же научишься вместе со всеми следить за дирижером, скоро тебе предстоит спеть в мировой столице хорового пения. Кстати, нам необходимо еще раз повторить государственный гимн Эстонии «Моя родная земля». Не забыли, это тоже входит в нашу программу.

Он промычал под нос отрывок мелодии. Голос у него был пронзительный, гнусавый и очень неприятный. «Те, кто не может петь, – решил Белнэп, – становятся хормейстерами». Сопрано начали:

Внезапно Белнэп встрепенулся, чувствуя, что у него в груди бешено заколотилось сердце. Именно эту тягучую, похожую на марш мелодию напевал в подпитии тучный оманский князек. Белнэп попытался вспомнить обстоятельства этого. Кажется, речь шла о том, как Ансари начал терять контроль над своей сетью торговли оружием, о новом управлении. Пьяный оманец изображал из себя дирижера. «Новый маэстро» – кажется, он выразился именно так.

Сеть Ансари оказалась в руках эстонца. Причем этот эстонец, если верить Рут Роббинс, уже захватил значительную часть арсенала времен «холодной войны». Генезис? Или всего один из его могущественных сообщников?

«Я иду за тобой, – мрачно подумал Белнэп. – Ищейка взяла твой след».

Прошло еще много времени, прежде чем он снова смог заснуть.