Усевшись за компьютер, Хафез ввел номер телефона в Риме, на который звонили из гостиницы. Через мгновение на экране появились результаты поиска. На указанный номер звонили полдюжины раз.

– Вы можете сказать, из какого номера были сделаны эти звонки? – Девушка намекнула своим родителям, что находится в одном «милом местечке», что, разумеется, полностью соответствовало правде. Если она жила в «Палас-отеле», с ней обошлись просто по-царски.

– Из какого номера? – помощник управляющего покачал головой.

– Но…

– Каждый раз звонили из разных номеров. – Хафез постучал кончиком ручки по колонке цифр.

Но как такое возможно?

– Значит, девушка-итальянка снимала сразу несколько номеров?

Помощник администратора посмотрел на Белнэпа так, словно тот был непроходимо туп. Едва заметно покачал головой. Щелкнул курсором по нескольким цифрам, открывая файлы данных, в которых хранились фамилия постояльца и продолжительность его пребывания в гостинице. Все фамилии оказались разными, во всех случаях речь шла о мужчинах.

– Вы хотите сказать…

– А вы что думали?

Это был не вопрос, а утверждение, причем произнесенное не слишком вежливым тоном. Лючия Дзингаретти была проституткой – так называемым эскортом, и, учитывая то, как часто она бывала в «Палас-отеле», за свои услуги она брала весьма недешево. И если время от времени она делала международный телефонный звонок, скорее всего, отлучившись в ванную, ее клиенты вряд ли поднимали шум по поводу дополнительного счета.

– Вы можете назвать мне имена девушек, которые работают у вас в гостинице?

Хафез бросил на него непонимающий взгляд.

– Полагаю, вы шутите. «Палас-отель» не поощряет проституцию. Откуда у меня могут быть такие сведения?

– Вы хотите сказать, что закрываете на это глаза.

– Ни на что я глаза не закрываю. Богатые американцы и европейцы приезжают сюда развлекаться. Мы стремимся выполнять любые их пожелания. Вероятно, вы обратили внимание на то, что у нас в вестибюле установлен бассейн, в котором целый день плавает «шармута».

На арабском языке слово «шармута» служит для грубого обозначения шлюхи или проститутки, и Хафез буквально выплюнул его с нескрываемым отвращением. Его профессия требовала от него ублажать фантазии заморских гостей, но он даже не пытался сделать вид, что это доставляет ему удовольствие. Увидев, что Белнэп бросил взгляд на фотографию его жены, Хафез молниеносным движением положил снимок лицом на стол. И дело было вовсе не в том, что он оскорбился; посторонний мужчина не должен видеть лицо его жены. Белнэп вдруг понял, чем объяснялась тень смущения у нее на лице. Эта женщина могла появляться на людях только в парандже. И для нее, и для ее мужа снимок с открытым лицом и неприкрытыми волосами был нарушением закона, чем-то сродни нудистской фотографии. – Мы стираем после вас грязное постельное белье, моем туалеты, убираем грязные выделения ваших женщин в период месячных – да, мы делаем все это, да еще и улыбаемся. Но не просите нас получать от этого удовольствие. Позвольте нам сохранить чувство собственного достоинства хоть в этом.

– Благодарю вас за прочитанную фетву.[28] Но мне нужны фамилии.

– У меня их нет.

– В таком случае имя того, у кого они есть. Ибрагим, вы профессионал. От вашего ока здесь не укроется ничто.

Хафез вздохнул.

– Есть один коридорный, он должен все знать. – Он набрал пятизначный номер внутреннего коммутатора. – Конрад, зайдите ко мне в кабинет.

И снова помощник администратора даже не попытался скрыть свое неодобрение. Несомненно, Конрад был одним из служащих-европейцев, навязанных заокеанскими хозяевами гостиницы. Определенно, Хафез ставил его в один ряд с грязным бельем и использованными гигиеническими прокладками.

Из громкоговорителя послышался голос с ирландским акцентом:

– Уже иду.

Конрад оказался молодым коротышкой, чем-то похожим на невесомых жокеев, с вьющимися рыжими волосами и чересчур поспешной улыбкой.

– Привет, Брам, – бросил он Хафезу, шутливо поднося руку к козырьку своего форменного кепи.

Ибрагим Хафез посчитал ниже своего достоинства обратить внимание на издевку.

– Вы ответите этому джентльмену на все вопросы, – строго приказал он коридорному. – Оставляю вас одних.

Отрывисто кивнув, он вышел.

По мере того как Белнэп задавал вопросы, улыбка Конрада погасала и тотчас же появлялась вновь. Выражение его лица менялось с озадаченного на сочувствующее, с заговорщического на сладострастное, что, на взгляд Белнэпа, было одинаково оскорбительным.

– Итак, друг мой, какая именно киска вам нужна? – наконец спросил Конрад.

– Итальянка, – ответил Белнэп. – Молодая. Смуглая.

– Та-та-та, – промолвил Конрад. – А вы мужчина разборчивый. И знаете, что хотите. Я таких уважаю. – Очевидно, он был сбит с толку участием Хафеза.

– Знаешь кого-нибудь, кто подходит под это описание?

– Ну… – Во взгляде Конрада зажегся расчет. – Если честно, у меня есть именно то, что доктор прописал.

– Когда я смогу с ней увидеться?

Конрад украдкой взглянул на часы.

– Скоро.

– Через час?

– Я смогу это организовать. За небольшие комиссионные. Кстати, если вы собираетесь повеселиться, быть может, вам понадобится «горючее». Могу предложить «экстази», «снежок», «скорость» – что пожелаете.

– Эта девушка сейчас здесь, в гостинице?

– Почему вы об этом спрашиваете? – неуклюже изобразил недоумение Конрад.

Белнэп понял, что ответ на его вопрос положительный.

– В каком номере?

– Если вы хотите развлечься втроем…

Шагнув к коротышке-ирландцу, Белнэп схватил его за воротник и приподнял на несколько дюймов над полом. Он нагнулся прямо к лицу Конрада.

– Назови номер, твою мать! – рявкнул он. – Или я передам тебя в руки египтянам. Ты меня понял?

– Блин! – пробормотал Конрад, начиная понимать, что влип по самые уши.

– Если ты собираешься мешать проведению международного расследования, я советую тебе обзавестись хорошим адвокатом. А когда наши друзья-египтяне предложат тебе приложить к мошонке голые электроды, соглашайся. Потому что альтернатива будет еще хуже.

– Номер тысяча четыреста пятнадцатый, сэр. Четырнадцатый этаж, из главного лифта сразу налево. Я только прошу не впутывать меня в это.

– Ты собираешься позвонить и предупредить их?

– После того, что вы говорили про электроды к мошонке? Вряд ли, приятель. – Натянутый смешок призван был изобразить беззаботность, но эффект получился как раз обратный. – То были волшебные слова. Очень красноречивые.

Белнэп протянул руку.

– Мастер-ключ, – властно потребовал он.

Коридорный неохотно протянул ему карточку-ключ. И тотчас же застыл в профессиональной позе прислуги, словно рассчитывая получить чаевые.

– Электроды к мошонке, – беззвучно изобразил губами Белнэп, проходя мимо него.

Меньше чем через четыре минуты он уже поднялся на четырнадцатый этаж, на две трети высоты главной башни гостиницы, и остановился перед номером 1415. Постояв у двери, Белнэп прислушался, но ничего не услышал. «Палас-отель» был построен по последнему слову техники из лучших материалов. Вставив карточку в щель, Белнэп дождался, когда замигает зеленый огонек, и повернул ручку. За этой дверью он найдет Лючию Дзингаретти, свою единственную ниточку. «Держись, Джаред, – мысленно обратился Белнэп к другу. – Я иду к тебе».

Андреа зашла в контору компании «Гринвич», для того чтобы забрать свои вещи. Но когда она села за свой стол, ей пришла в голову другая мысль. Товарищи по работе расставались с ней с сожалением; едва ли они лишат ее права провести последний день так, как ей хочется.

Было и еще кое-что. У Андреа не выходили из головы загадочные слова безымянного гостя: «Вы очень похожи на свою мать». Что все это значило? Неужели ее начинают терзать подозрения? Быть может, это явилось следствием запоздалой реакции на гибель матери, на которое наложилось свалившееся как снег на голову наследство Банкрофта? Но нет, она не истеричка. Она совсем не такой человек. Вот только теперь Андреа не могла ответить, каким человеком она стала.