— Он так сказал? — поморщился губернатор. — «Разнести по кочкам». Вы ему передали, что это касается школ? Бюджета на образование?

Лиза Джун Питерсон терпеливо разъяснила захмелевшему губернатору, что Вилли Васкес-Вашингтон не дурак; он мгновенно разгадал истинную цель специальной сессии законодателей, а именно: ради губернаторских дружков восстановить проект по Жабьему острову...

— Никакие они мне не дружки, черт побери! — забрызгал слюной Дик Артемус. — И не приятели, и не партнеры! Просто солидные деловые люди, сделавшие вклад в избирательную кампанию. Проклятый Вилли! Сам-то что — святой?..

Лиза Джун сообщила шефу, что Вилли Васкес-Вашингтон не знал (или не интересовался), почему губернатор вначале зарубил финансирование моста, но обещал, что Дик Артемус крепко поплатится, если сорвет его отпускные планы.

— Собирается всей семьей отправиться в Банф кататься на лыжах, — доложила Лиза Джун.

— А кто это оплачивает? — фыркнул губернатор.

— Могу выяснить.

— Не надо. Черт! — Дик Артемус возмущенно надул щеки. — Знаете, когда я торговал «тойотами», у нас такого дерьма не встречалось. Что еще, Лиза Джун? Выкладывайте.

— Вчера вечером с вами хотел повидаться Клинтон Тайри, но вы были в Орландо.

Дик Артемус выпрямился в кресле.

— Проклятье! Он не сказал, чего хотел?

— Сказал, что выполнит вашу просьбу...

— Об-балдеть!

— ...но если с его братом Дойлом что-нибудь случится, он вернется в Таллахасси и убьет вас. Убьет медленно, просил он подчеркнуть.

— Ой, да ради бога! — Губернатор через силу засмеялся.

— Он упомянул следующие предметы: вилы, наручники, пятидесятипятигаллонную бочку щелока и королевского аспида.

— Он псих.

— Но говорил всерьез.

— Ладно, не волнуйтесь, ничё братцу Дойлу не доспеется. Господи боже мой! — Дик Артемус рассеянно схватил бутылку виски. — Бедная Лиза Джун! Поди, думаете: кой черт я впуталась в это ненормальное дело? Наверное, вам и невдомек, чего тут, к черту, происходит.

— Я знаю, что происходит, — ответила Лиза Джун. — Он показал ваше письмо.

— Какое письмо? — взъярился губернатор, но сник: — Ладно, сдаюсь... Да, написал. Понимаете, иногда... — Дик Артемус тупо уставился в стакан.

— Что — иногда? — напомнила Лиза Джун.

— В этом мире иногда приходится заниматься малоприятными вещами.

— Ради полей для гольфа.

— Не заводите меня, дорогая. Все гораздо сложнее. — Губернатор изобразил отеческую улыбку. — Нужно учитывать естественный порядок. Как делаются определенные вещи. Вам это известно, Лиза Джун. Так было всегда. Нам с вами этого не изменить, и старый безумный отшельник с манией убийства — Сцинк, так, кажется, он себя называет? — тоже ни черта не изменит.

Лиза Джун Питерсон поднялась и разгладила юбку.

— Спасибо за интересную беседу, губернатор.

— Да не дуйтесь вы на меня! Сядьте. Расскажите, как он выглядит, как все было, мне до смерти интересно.

Даже с трезвым Диком Артемусом Лиза Джун ни за что не стала бы делиться тем, что происходило у костра: как экс-губернатор ночь напролет выступал со страстным монологом, как рассказывал истинные истории о древней Флориде, как разглагольствовал, заклинал и орал, обращаясь к звездам и вышагивая взад-вперед, как плакал одним глазом, а другой горел тлеющим угольком, как лисьей кровью рисовал слезинки у себя на лысине, как порвал странный клетчатый килт, карабкаясь на дерево, и она зашпилила его тремя булавками, что нашлись в ее сумке, как он поцеловал ее, и она ответила на поцелуй.

Лиза Джун не могла заставить себя рассказать, что голый и потный Клинтон Тайри храпел в леске всего в десяти милях от города, а она помчалась домой, чтобы записать все, что он говорил, делал и говорил, будто делал, и сохранить для будущей книги о нем. Но когда она добралась до своей квартиры, приняла душ, приготовила чашку горячего чая и села к столу с пачкой бумаги — не смогла написать ни слова. Ни единого.

— Ничего особенного не было, — сказала Лиза Джун.

Губернатор навалился локтями на стол:

— А как он выглядит? Судя по документам, здоровенный пердило.

— Он крупный, — подтвердила Лиза Джун.

— Выше меня?

— На вид старый...

— Так он и есть старый. Еще что?

— ...и грустный.

— Наверняка все такой же сумасброд.

— Мне встречались люди сумасброднее.

— А, вы злитесь на меня. Ну хватит уже! — Дик Артемус умоляюще выставил руки. — Да не собирался я выгонять его брата с маяка. Неужели вы думаете, я способен на такую пакость?

— В письме ясно сказано.

— Полно вам! — Губернатор откинулся на спинку кресла и пристроил стакан с виски на колено. — Я хочу только, чтобы он разыскал сумасшедшего парня с собакой. Только и всего.

— Он найдет, — сказала Лиза Джун. — Вы будете связываться с досточтимым законодателем Васкес-Вашингтоном?

— Эта сволочь Вилли! — хмыкнул Дик Артемус. — Вы знаете, что делать, Лиза Джун. Позвоните Палмеру Стоуту. Пусть все уладит.

— Хорошо, сэр.

— Ой, что это у вас с коленкой? — Губернатор, разглядывая, пригнул голову.

— Пустяковая царапина, — ответила Лиза Джун и подумала: знала же, что надо сегодня прийти в колготках. Дик Артемус был неисправимым созерцателем женских ножек.

— Ай-ай-ай! — сказал он. — Как же это случилось?

— На дерево лазала.

— Я должен услышать эту историю.

— Вовсе нет.

Стрип-клуб назывался «Лобок».

Подмазав вышибалу, Роберт Клэпли с огорчением узнал, что Барби легко победили в любительском конкурсе, хапнули приз в тысячу долларов наличными и отбыли с личностью по имени Авалон Браун, который утверждал, что он независимый кинопродюсер с Ямайки.

— Мне плохо, — поделился Клэпли с Палмером Стоутом.

— Не горюй. Тебе повезло — избавился от потаскух-наркоманок.

— Выбрось из головы, Палмер. Они мне нужны.

— Ага, как геморрой.

Стоут пребывал в отвратительном настроении. Вокруг на столах танцевали голые шалуньи, а он думал о Дези и о «поляроиде».

Но те ночи кончились, как и его супружество.

— Пошли, — сказал Клэпли. — Может, они вернулись домой.

— Погоди, — придержал его Палмер. Ведущий представлял участниц последнего конкурса двойников Памелы Андерсон Ли.

— Ух ты, мать-перемать! — выдохнул Стоут.

— Я скорее глаза себе выколю, чем буду на них смотреть, — сказал Клэпли.

— Боб, ты что! Роскошные телки!

— Посмешище. Дешевка.

— Ну да, если сравнивать с твоими высокопробными двойняшками, принцессой Грейс и принцессой Ди, — насмешливо сказал Стоут, — которые сейчас за целых пол-грамма боливийского кокаина делают двойной минет ямайскому порнографу.

Клэпли схватил Стоута за ворот.

— Палмер, ты сволочная свинья!

— Успокойся, Боб, мы оба свиньи. Остынь. Я достану тебе носорожий порошок, и ты получишь своих драгоценных Барби. — Стоут высвободился из хватки Клэпли. — Хуже, чем было, ты мне уже не сделаешь. Вспомни хотя бы, как мило пошутил мистер Гэш, запихнув мне в рот крысу.

— Потому что ты хотел меня ободрать, — напомнил Клэпли. — Получить вдвое за дело с мостом. Или даже втрое?

— Возможно, я слегка пожадничал. Но все равно...

На сцене тринадцать Памел Андерсон Ли танцевали — точнее, трясли грудями — под музыку из телесериала «Спасатели Малибу».

— Черт, мы живем в невероятное время! — изумленно вздохнул Палмер Стоут. — Ты только посмотри!

— Я сваливаю.

— Давай. Я возьму такси. — Остекленелый взгляд Стоута был прикован к пышногрудому зрелищу на сцене. Именно это нужно, чтобы отвлечься от мыслей о Дези.

— Не звони, пока придурок губернатор не подпишет финансирование моста, а у тебя не будет носорожьего порошка. Я хочу услышать от тебя только эти новости. Понятно?

Стоут согласно буркнул. Потом сказал:

— Боб, пока ты не ушел...

— Что еще?

— Не угостишь еще сигарой?

Клэпли швырнул сигару на стол.

— На, говноед!

— Приятных сновидений, Боб.