Вот вам вся кошмарная история, — устало промолвил Эллери. — План был невероятно хитроумный, если обладаешь способностью восторгаться подобными вещами, — блестяще разработанный, блестяще исполненный, блестяще сымпровизированный там, где требовалась импровизация, и один из самых гнусных, с какими мне когда-либо приходилось сталкиваться.

Именно вы, Роберта, проникли в квартиру Глори Гилд вечером 30 декабря с помощью дубликата ключа, предоставленного вам Армандо. Вы старались постоянно быть в курсе дела, чтобы служить для Армандо надежным источником информации по мере расследования. Должно быть, вы сначала намеревались попробовать свои чары на мне, как на сыне полицейского офицера, ведущего следствие, но, когда Гарри Берк влюбился в вас, решили, что гораздо безопаснее переключить внимание на него, зная, что он имеет такой же доступ к расследованию, как и я. Это вы, Роберта, направили нас по следу женщины, которой никогда не существовало, — «другой» женщины, которую Армандо якобы использовал в качестве орудия, хотя в действительности он использовал вас. Вы были женщиной под фиолетовой вуалью, которую после убийства больше ни разу не видели. В этом деле, Роберта, вы были не только убийцей, но и одновременно служили отвлекающим маневром — редкая комбинация в истории преступлений.

К концу повествования в утомленном голосе Эллери зазвучали нотки неумолимости, более грозные, чем целый отряд спецназа. Роберта по-прежнему стояла неподвижно. Армандо не сводил взгляд черных глаз с ее лица, предупреждая, напоминая, угрожая. Но она, казалось, не видела ни его, ни остальных.

— Я почти закончил, — сказал Эллери. — Если я что-то упустил или в чем-то ошибся, Роберта, вы можете дополнить или поправить меня. («Нет!» — вопили глаза Армандо.) Думаю, кризис в ваших отношениях с Армандо наступил после оправдания Лоретт в суде. С этого момента ваши интересы разошлись. Состояние Глори Гилд — или та его доля, ради которой вы трудились, — оказалось вне досягаемости для вас.

Но было ли оно вне досягаемости для Армандо? Едва ли. У Армандо инстинкты летучей мыши, именуемой вампиром. Он постарался очаровать Лоретт, как очаровывал многих женщин до нее, включая ее тетю, и вы поняли, Роберта, что теперь он вознамерился жениться на ней, дабы получить состояние, на которое не смог наложить руки с помощью убийства. Если бы это произошло, для вас в этой игре больше не оставалось бы места. Вы стали бесполезной для Армандо, за исключением взаимно предоставляемого друг другу алиби. Будучи женщиной, вы проявили чрезмерную реакцию. Вы начали предостерегать Лоретт против ухаживаний Армандо, пытаясь воспрепятствовать его новому плану и, полагаю, сохранить единственное, что у вас осталось после всей печальной истории, — самого Армандо. Должно быть, вы были безумно влюблены в него, если позволили ему уговорить вас совершить убийство, но теперь вы поняли, что теряете его…

— А как же я? — осведомился Гарри Берк хриплым голосом птицы из джунглей.

— Как же вы, Гарри? — отозвался Эллери тоскливым тоном. — Вы все еще верите в волшебную сказку про то, что Роберта влюблена в вас? В этой игре вы были пешкой, Гарри, — самой мелкой фигурой на шахматной доске, которой легко жертвуют.

— Тогда почему она выходит за меня замуж? — Шотландец впервые повернулся к Роберте. — Почему ты это делаешь?

Роберта облизнула губы.

— Гарри…

— Какая польза тебе от меня, как от мужа?

— Гарри, я полюбила тебя…

— С твоими руками, заляпанными кровью?

Ее губы дрогнули.

— Да… — произнесла она еле слышно, но затем ее голос вновь обрел силу. — Да, Эллери прав во всем — я застрелила Глори Гилд («Нет, нет, нет!» — кричали глаза Армандо.), но только не в этом. Я пыталась забыть весь этот кошмар, хотела начать новую жизнь…

— Идиотка! — завизжал Карлос Армандо. — Глупая, безмозглая идиотка! Ты же попалась в ловушку Квина! Все, что он от тебя хотел, это признание вины, и ты дала ему это! Неужели ты не понимаешь, что, если бы ты держала язык за зубами, они ничего не смогли бы предпринять против нас? Кроме болтовни Квина, у них не было ничего — ни частицы доказательств, которую они могли бы предъявить в суде! Дура! Тупица!

— Мисс Уэст, вы хотите сделать официальное заявление? — заговорил инспектор Квин.

Роберта посмотрела на Гарри Берка. То, что она увидела в его лице, заставило ее отвернуться.

— Да, — ответила она.

Самолеты прилетали и улетали; строго распланированный хаос аэропорта бешено вращался и шумел вокруг, но они ничего не видели и не слышали, словно прятались от тайфуна в пещере на необитаемом острове, хотя в действительности ожидали объявления о посадке на самолет Берка.

Глаза шотландца больше не были прозрачными — они приобрели цвет крови. Он выглядел так, словно не спал и не переодевался целую неделю. Губы его были плотно сжаты. Он не просил Эллери провожать его — напротив, ясно дал понять, что больше не желает его видеть. Но Эллери это не обескуражило.

— Я понимаю ваши чувства, Гарри, — говорил он. — Да, я использовал вас, хотя с трудом смог заставить себя сделать это. Когда Лоретт пела песню Джимми Уокера о декабре и мае, это открыло мне глаза, и я все увидел предельно четко. Мне пришлось выдержать жесточайшую внутреннюю борьбу. Я не знал, как поступить. А когда вчера вы и Роберта пришли к нам и объявили, что намерены немедленно пожениться, борьба стала еще более жестокой, потому что это давало мне возможность вынудить ее признаться. Потом отец предложил пригласить на свадьбу остальных. Зная меня вдоль и поперек, он чувствовал, что конец близок, и, даже не будучи осведомленным о моих намерениях, понял, как мне помочь.

В конце концов я сдался, Гарри. Полагаю, в глубине души я не сомневался в том, что должен делать. У меня не было выбора. Армандо был прав — ни один из моих аргументов не приняли бы в суде. Поэтому мне было нужно вынудить Роберту признаться. И не только это. Я должен был найти способ помешать вам жениться на ней. Я не мог позволить вам жениться на убийце и знал, что только ее признание убедит вас в ее виновности. Разумеется, я также не мог позволить убийце выйти сухой из воды…

«Посадка на рейс Британских трансатлантических авиалиний номер девятнадцать начинается у ворот номер десять», — объявили по громкоговорителю.

Берк схватил чемодан и почти побежал к десятым воротам.

Эллери поспешил за ним.

— Гарри…

Шотландец повернулся.

— Убирайтесь к черту! — свирепо рявкнул он и устремился к проходу, так сильно толкнув плечом старую леди, что она пошатнулась и чуть не упала.

Эллери подхватил ее.

— Этот джентльмен неважно себя чувствует, — объяснил он.

Эллери стоял у ворот, пока самолет не вырулил на взлетную полосу, не оторвался от земли и не скрылся в небе.

Конечно, Берк был несправедлив. Но трудно ожидать справедливости от человека, жизнь которого только что выбили у него из-под ног одним ударом.

Или от человека, который нанес этот удар, успокаивая себя доводами разума.

Эллери все еще стоял на своем необитаемом острове, когда к его руке прикоснулись.

Обернувшись, он увидел инспектора Квина.

— Пойдем, Эл, — сказал старик, беря сына за руку. — Я куплю тебе чашку кофе.