Он похлопал Саллаха по округлому животу.

– Вижу, Назрин за тобой хорошо ухаживает.

Саллах расхохотался.

– Это все кузина Назрин, Фарина. Добрая женщина готовит лучше твоего миланского повара. А моя пила пилит меня за обжорство.

– Перестань жаловаться. Я бы и сам хотел иметь такую жену, как твоя. И был бы счастлив, как поросенок в грязи.

Саллах рассмеялся.

– Ах, Эрос, при желании ты бы давно женился. Сколько тебе лет? Тридцать один, тридцать два?

– Много.

– Так чего ты ждешь? Уж сколько женщин перепробовал? И все никак не успокоишься.

– А на ком мне жениться? На танцовщице Лейле?

– Ты удивляешь меня, Эрос. Видно, хочешь завести гарем.

– Ты слишком высокого мнения обо мне.

– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты общаешься не с теми женщинами. Поезжай в Милан и женись на графине.

– Ну что ты мелешь?

В глазах Эроса появились искры недоверия. Вскоре они пришли к костру.

– Значит, увижу завтра вас обоих, – сказал Эрос. – Передай Назрин мое почтение.

– Скажи своему миланскому повару, что скоро наведаюсь. Эти берберы меня отравят.

Ей потребовалось много времени, чтобы перебраться в более темную часть лагеря, где располагались загоны для скота.

Аланис помнила, что случилось в Алжире, когда с нее сорвали капюшон. Ей не хотелось давать берберам еще один повод поразвлечься. Дорогу назад она не найдет. Будет двигаться вдоль берега на север. И пусть Эрос катится ко всем чертям, самая подходящая для него компания.

– Далеко собралась? – Эрос схватил ее за локоть. Выражение ее лица Эрос не видел, оно до самых глаз было закрыто чадрой.

– Принцесса…

Она вырвала руку. Говорить не о чем.

Когда час спустя они прибыли в Агадир, он проводил ее наверх к высоким дверям под аркой. Галантно открыл одну створку, но внутрь не вошел.

– Аланис…

Его извиняющийся голос остановил ее за порогом. Она взглянула на него. Его печальные глаза отражали такую же тоску, какую чувствовала она сама. Закрыв глаза, чтобы скрыть слезы, она захлопнула перед ним дверь.

Солнечные лучи коснулись ее лица. Аланис улыбнулась, сочувствуя тем, кто проснулся в хмурое йоркширское утро. Прошлой ночью она слышала, как хлопнула в коридоре дверь напротив. Ее покои предназначались для хозяйки дома, но хозяйки здесь не было. В этих красивых белых апартаментах, лишенных итальянского великолепия, не было и намека на цвета и символы старинного фамильного герба. Хотелось бы знать, думала Аланис, для какой женщины готовил Эрос эти покои.

Аланис вышла на балкон, постояла некоторое время, любуясь океаном, и вернулась в дом.

Купальня, в которую вошла Аланис, была великолепна с роскошной утопленной в алебастровый пол мраморной ванной огромных размеров. Стена купальни состояла из решетчатого гипса, сквозь который пробивались солнечные лучи. Аланис прильнула к вязи решетки и неожиданно увидела Эроса и его дикую кошку. Он гулял с ней по саду и выглядел вполне счастливым. Видимо, прошлой ночью хорошо позабавился с Лейлой, королевой пустыни.

После того, что Аланис увидела, она никогда не будет принадлежать ему. Никогда.

Аланис ополоснула прохладной водой лицо, расчесала волосы и переоделась в белье, обнаруженное на постели прошлой ночью.

Мгновение спустя кто-то постучал.

– Войдите! – В комнату впорхнула стайка служанок с грудой коробок.

Шествие завершал Мустафа.

– Доброе утро, миледи, – поклонился он. – Надеюсь, вам хорошо спалось.

– Очень хорошо. Спасибо.

Она проследовала за девушками в гардеробную. Сложив коробки на мозаичном полу с изображением пейзажей Нила, они принялись их распаковывать. В коробках оказались сафьяновые сандалии и простое белье. Аланис с иронией улыбнулась. Эрос прислал ей одежду, которую носили местные девушки, купленную на ближайшем базаре. Выбрасывать все это из окна было бы глупо. К тому же задерживаться здесь она не собиралась.

– С наилучшими пожеланиями от господина, – улыбнулся Мустафа. – Джеиаб приготовит вам ванну, а я пришлю поднос с завтраком. Советую оставаться в помещении. Солнце палит нещадно. Даже розовые цветы страдают.

Аланис подняла на него глаза.

– Розовые цветы на солнце? Мустафа, я хочу пить чай на улице.

– Конечно. – Мустафа грациозно поклонился. – Я скоро вернусь, чтобы проводить вас.

Час спустя они шли среди зарослей жимолости, горных роз и папоротника и вскоре очутились на широкой террасе с зеленым, как море, бассейном, построенным на краю скалы. В конце тропы возвышался белый полотняный павильон. Мустафа остановился.

– Эй, Мустафа… – Аланис обернулась, но Мустафа исчез, и Аланис увидела Эроса. Он пил кофе и читал книгу. Увидев Аланис, поднял голову. Она решила сообщить ему, что намерена покинуть его при первой же возможности, и направилась по тропинке к павильону.

Едва ее ступни коснулись берберских ковров, Эрос поднялся и подставил ей стул.

– Доброе утро, – поздоровалась она ледяным тоном. Зеленоглазая самка леопарда подняла голову и зарычала.

– Прошу простить Дольче ее дурные манеры. Она не привыкла к женскому обществу.

Следовательно, любовниц в свой дом он не приводит. Значит ли это, что она должна чувствовать себя польщенной?

– И в чем причина?

– Нет никакой причины.

Аланис села.

Эрос занял место напротив.

На столе перед ним лежал старый фолиант Данте. Пират обладал отличным литературным вкусом, и мог процитировать половину книги.

– «Нет знания без запоминания», – процитировала Аланис одну из строчек знаменитого тосканского поэта.

– Хвастунья.

Эрос щелкнул пальцами – и появился лакей.

– Что будешь есть на завтрак? – спросил он.

– Чай, пожалуйста.

Отправив лакея на кухню, Эрос откинулся на стуле.

– Хочу покаяться. Вчера я дурно себя вел. Прошу прощения.

– Поздно. Прошлая ночь открыла мне глаза на истинную природу наших отношений. Поэтому буду тебе признательна, если при первой же возможности ты посадишь меня на корабль, следующий в Англию.

В его глазах блеснула тревога.

– Аланис, ты не представляешь себе, как я сожалею. Будь в моей власти, я стер бы из памяти события той ночи до приезда в мой дом.

– И что тогда?

– Тогда я проводил бы тебя в твои покои, как подобает джентльмену, и пожелал бы спокойной ночи.

– Нет, Эрос. Я хочу домой.

– Останься, хотя бы на несколько дней.

– Зачем? Разве тебе не нужно воевать с французами? Если память мне не изменяет, покидая Кингстон, ты заявил, что намерен доставить меня домой, а не катать по миру. Что изменилось?

После длинной паузы Эрос ответил:

– Сегодня утром должны приехать мои хорошие друзья. Они тебе понравятся. Пробудут здесь неделю.

– Я уже встречалась кое с кем из твоих друзей. Прости. Они не в моем вкусе.

– Я жду их с минуты на минуту. Это очаровательная, добрейшая еврейская чета из Лондона. Саллах – наполовину англичанин, наполовину марокканец. Он мой деловой партнер. Его жена Назрин – чистокровная марокканка, дочь одного из лучших ювелиров Марракеша, истинная леди. У них восемь дочерей. С ними интересно. Пожалуйста, останься.

Его еврейский деловой партнер с очаровательной женой? Любопытство возобладало.

Вернулся слуга и поставил перед ней чайник и тарелку с теплыми булочками, маслом, апельсиновым мармеладом, столовое серебро, тонкий итальянский фарфор и свернутые полотняные салфетки. Эрос задержал его жестом руки.

– Если хочешь что-то еще…

– Нет, благодарю.

Он отпустил лакея.

– Напрасно я сюда пришла. Мне следовало завтракать у себя в комнате.

Аланис вышла из-за стола.

Эрос последовал за ней, обнял за талию и прижал к себе.

– Погоди, не уходи. Мне нравится завтракать в твоем обществе. Как это я раньше обходился без тебя?

– Убери свои грязные руки! Немедленно!

Эрос отпустил ее, и Аланис бросилась к дому, едва не сбив с ног незнакомую пару.