— Она умирает, — сказал царь. Он задрожал. — Трудно поверить. Я думал, что она переживет нас всех.

— Это печалит меня, — вздохнул Геликаон. — Я слышал, что она больна. Ничего нельзя сделать?

Приам покачал головой.

— Она принимает опиум, чтобы заглушить боль, но жрецы говорят, что она не переживет зиму. Ты знаешь, что ей нет и пятидесяти? Благодаря богам, она была самой прекрасной женщиной во всем мире. Гекуба наполнила мою душу огнем и страстью, украсила мои дни. Я скучаю по ней, Эней. Она всегда была моим лучшим советником.

— Ты говоришь так, как будто она уже умерла.

— Я не видел Гекубу несколько недель. С тех пор как жрецы сообщили мне. Я не могу смотреть на нее. Это слишком больно. Ты найдешь ее в новом летнем дворце в Скамандре. Она там с Кассандрой и юным Парисом.

Геликаон встал.

— Ты выглядишь усталым. Я оставлю тебя, чтобы ты мог отдохнуть.

— Это было бы неплохо, — согласился Приам. — Я сейчас плохо сплю. Но тебе нужно знать еще кое-что, — добавил он. — Агамемнон нанял Карпофоруса убить тебя.

— Я слышал это имя.

— Конечно. Мы все слышали. Но ты, возможно, не слышал, что этот человек убил твоего отца.

Ему показалось, что воздух внезапно стал холодным. Геликаон стоял неподвижно и слышал, как его сердце бьется в груди.

— Откуда ты это знаешь? — с трудом вымолвил он.

— Мои люди поймали вчера человека. Они взяли его для допроса, на котором он, естественно, умер. Во время допроса мы многое узнали. Этот человек договаривается о заказах для убийц. Один из моих сыновей пытался нанять Карпофоруса, чтобы убить меня. Но люди Агамемнона уже наняли его, чтобы покончить с тобой.

— Который из твоих сыновей хотел твоей смерти?

— Честно говоря, возможно, все. Все они — за исключением Гектора — жалкие люди. Но этот человек умер, так и не назвав имя предателя. Я не думаю, что он знал, с каким из царевичей он должен был встретиться. Посланник привез ему золото в Милет и пригласил в Трою. Его должны были встретить и доставить к неизвестному царевичу. К несчастью, мы схватили его слишком рано. Но у нас есть посланник, он, кажется, очень смелый человек. Я совсем не уверен, что мы его расколем.

— Ты знаешь, как выглядит Карпофорус? — спросил Геликаон.

— Мужчина примерно сорока лет, среднего роста и худой. Иногда он носит бороду, иногда нет. Это описание тебе мало поможет, правда? — сказал Приам.

— Нет. Ты узнал, кто нанял его, чтобы убить моего отца?

— Нет. Очевидно, сделка была заключена без посредников. Кто-то пришел прямо к Карпофорусу. Тебе нужно быть осторожным, Эней. И будь начеку с теми, кому ты доверяешь.

— Вокруг меня только верные люди.

— Верность — это товар, который можно купить, — насмешливо улыбнулся царь. — А золота у Агамемнона хватит.

Геликаон почувствовал, как в нем поднимается гнев.

— Твое проклятие в том, что ты считаешь, что у каждой вещи есть своя цена, — сказал он.

Приам улыбнулся.

— А твоя слабость заключается в том, что ты считаешь, что это не так.

Для царицы Гекубы дни становились все более странными. Статуи вдоль садовой дорожки, часто улыбались ей, а вчера в небе над головой она увидела белоснежного крылатого коня Пегаса, летящего на запад. Это было действие опиума, и статуи не улыбались ей, а объяснить появление Пегаса было еще труднее. Наконец, она решила, что это летела стая чаек. С другой стороны гораздо приятнее было думать, что приближение смерти наделило ее особым зрением, и, возможно, она действитель видела белую лошадь с Олимпа.

У царицы болела спина, но не было сил, чтобы поправить подушку. С моря дул холодный ветер, и Гекуба вздохнула. Она всегда любила море, в особенности, бухту Геракла. Из расположенного на вершине скалы сада она могла смотреть на Зеленое море, а если повернуть голову направо, то перед взглядом предстанет сверкающая река Скамандр, протекающая всего в четырех милях от высоких золотых стен Трои. Летний дворец Радости всегда был ее любимым местом, и ей казалось справедливым, что она умрет здесь. Приам построил его для нее, когда они оба были молодыми, жизнь казалось бесконечной, а любовь вечной. У нее заболел живот, но боль была тупой, не такой острой, как несколько недель назад.

Всего в двадцати шагах от больной женщины в тени сидел юный царевич Парис, разглядывавший египетские свитки. Гекуба улыбнулась, глядя на его серьезное, сосредоточенное выражение лица. У юноши уже начали выпадать волосы, как и у его брата Полита, хотя ему не исполнилось еще и двадцати пяти. Хрупкий и прилежный Парис никогда не подходил для занятий, которые так любил его отец, ему не нравилась верховая езда, он использовал лошадей только для того, чтобы добраться из одного места в другое. Таланта владения мечом и луком у него тоже не было. Все внимание царевича было сосредоточено на учении. Парис любил собирать растения и цветы и как ребенок проводил много счастливых вечеров, разрезая стебли растений и изучая листья. Приам вскоре устал от мальчика. «Но Приам устает от всех рано или поздно», — подумала Гекуба. Печаль омрачила ее сердце.

В эту секунду Парис поднял голову. Его лицо выглядело озабоченным, он отложил свиток и встал.

— Позволь мне переложить подушку, — сказал он, помогая матери наклониться вперед и устраивая ее поудобнее. Гекуба с благодарностью откинулась назад.

— Спасибо, сын мой.

— Я принесу тебе воды.

Она наблюдала за тем, как он ушел. Его движения не были такими грациозными, как у Гектора, а плечи ссутулились из-за многих часов, проведенных за чтением. Было время, когда она тоже была разочарована Парисом, но теперь царица была благодарна ему за доброту и сострадание, с которыми он к ней относился. «Я вырастила хороших сыновей», — сказала она себе. Боль усилилась, и Гекуба взяла склянку из мешочка у нее на поясе и распечатала ее. Поднеся ее к губам дрожащими руками, царица выпила содержимое склянки. На вкус жидкость была горькой, но через несколько минут боль утихла, и Гекуба задремала. Ей снилась маленькая Кассандра в тот ужасный день, когда в трехлетнем возрасте ее сжигала изнутри болезнь мозга. Все жрецы говорили, что она умрет, но девочка не умерла. Большинство детей погибали при таком недуге, но Кассандра была сильной и цеплялась за жизнь, десять дней жар бил ее маленькое тело. Когда лихорадка прошла, радость Гекубы длилась недолго. Вместо счастливой, смеющейся девочки появилась тихая Кассандра, которая уверяла, что слышит голоса, и иногда говорила невнятно то, что никто не мог понять. Теперь в одиннадцать лет она отдалилась и замкнулась в себе, избегая людей и стесняясь проявлять свои чувства даже с матерью.

Рука нежно коснулась плеча Гекубы. Женщина открыла глаза, но солнце светило так ярко, что она не смогла разглядеть, кто перед ней. «О, Приам, ты пришел увидеть меня, — сказала она, обрадовавшись. — Я знала, что ты придешь».

— Нет, мама. Это Парис. Я принес тебе воды.

— Воды. Да. Конечно. — Гекуба сделала глоток, затем откинула голову назад на плетеное кресло. — Где твоя сестра?

— Плавает в бухте с дельфинами. Ей не следует этого делать. Они большие и могут ее поранить.

— Дельфины не причинят ей вреда, Парис. И она любит плавать. Я думаю, что Кассандра счастлива только, когда в море.

Гекуба оглянулась и посмотрела на реку Скамандр. Через равнину скакал кентавр. Царица заморгала и попыталась сфокусировать взгляд. Кентавров считают счастливыми созданиями. Наполовину люди, наполовину лошади, они всегда приносили дары. «Может, кентавр пришел, чтобы вылечить меня», — подумала царица.

— Всадник скачет, мама, — сказал Парис.

— Всадник? Да. Ты узнал его?

— Нет. У него длинные темные волосы. Наверное, Диос.

Она покачала головой.

— Он похож на своего отца, и у него нет времени, чтобы навестить умирающую старую женщину. — Гекуба прикрыла глаза рукой. — Он хорошо скачет, — сказала царица, все еще видя кентавра.