— Да, сказал, что ты — богиня. Я просто добавил немного краски, чтобы оживить рисунок.

Девушка заметила, что Одиссей смотрит на тропу среди скал.

— Я тебе наскучила, царь Итаки?

Он засмеялся и показался смущенным.

— Нет, вовсе нет. Просто… я жду возвращения Геликаона.

— Думаешь, будет еще одно покушение на его жизнь?

— О, почти наверняка. Одиссей глубоко вздохнул, а затем расслабился. Проследив за его взглядом, Андромаха увидела группу мужчин, несущих тело вниз по тропе.

— Им не удалось, — радостно воскликнул он.

— Это твой сын… или твой любовник? — спросила девушка.

— Мой сын умер, — ответил Одиссей. — И Геликаон не мой любовник. Это никогда не было мне по вкусу. Когда я был молод, это меня беспокоило. Я чувствовал, что упускаю что-то важное, что доставляет удовольствие мои друзьям. Нет, я считаю Геликаона почти сыном. Или, может быть, молодой версией человека, каким я хотел бы быть сам. Если это имеет смысл.

— Тебе бы хотелось быть красивым?

— Именно! Как молодой бог!

— А ты бы все равно любил Пенелопу?

Он вздохнул.

— Ты — проницательная женщина. Ты назовешь мне свое имя?

— Андромаха из Фив.

— О! Я знаю твоего отца, Ээтиона. Не могу сказать, что он мне очень нравится.

Андромаха засмеялась.

— Никто не любит моего отца. Он ценит в жизни только то, что можно продать за серебро.

— Ты еще встретишь много таких людей. Твой новый отец, царь Приам, похож на него. Ты не находишь странным, что у таких людей прекрасные дети? Гектор щедрый и храбрый. Юный Парис мягкий и прилежный. Даже у странной маленькой Кассандры нет подлости в душе. У твоего отца родилась ты, Андромаха, и я вижу в тебе великую душу.

— Возможно, ты путаешь ум с величием души, Одиссей.

— Нет, девушка, я не ошибаюсь относительно людей. У меня есть два дара, которые мне хорошо служат. Я могу сочинять истории и читать в сердцах мужчин и женщин. Ты похожа на мою Пенелопу. Ты, как сама говоришь, умная, добрая, открытая и честная. Ты знаешь, что такое храбрость и чувство долга. Мой отец однажды сказал, что мужчине повезет, если он найдет женщину, ради которой стоит плыть во время бури. Ты — такая женщина. Гектору очень повезло.

— Меня не волнует, повезло ему или нет, — сказала она. — Как насчет меня?

— Давай выясним это, — предложил Одиссей, поднимаясь на ноги.

— И как мы это выясним?

— Мы поищем Эклида. Это лучший предсказатель в Ликии. Ну… когда он трезв и не в дурмане. Многие предсказатели приходят из пустыни. Он прочитает твою судьбу.

— Да, и скажет мне, что у меня будет девять детей, я буду богатой, счастливой и проживу долгую жизнь.

— Ты боишься предсказателей, Андромаха из Фив?

— Я ничего не боюсь, Одиссей с Итаки.

— Тогда пойдем со мной.

Он протянул руку, и девушка позволила мужчине помочь ей встать. Вместе они прошли мимо повозок, вдоль пляжа, миновали парочки, занятые любовью, пьяных моряков, костры, вокруг которых сидели мужчины и пели песни. Наконец, они остановились у маленькой палатки под самыми скалами. У палатки выстроилась длинная очередь. Одиссей предложил немного подождать и чем-нибудь перекусить. Андромахе не хотелось возвращаться во дворец, и она согласилась. Тогда они направились к повозкам с едой. Одиссей положил громадный кусок мяса и хлеб в деревянную плошку, Андромаха взяла маленький кусочек пирога с фруктами, вымоченными в меде. Вместе они вернулись к морю и сели рядом.

За едой Андромаха рассказала о Тере, Храме Минотавра, но не обмолвилась ни о Каллиопе, ни о других своих друзьях. Вместо этого она объяснила ему ритуалы, которые должны были успокоить спящего бога. Одиссей был таким же хорошим слушателем, как и рассказчиком, задавал ей вопросы, которые говорили о его заинтересованности.

— Я был на Тере однажды, — сказал он, — задолго до того как решили, что только женщины могут усмирить Минотавра.

Странное место. Под землей все громыхает, а из щелей в скалах, шипя, вытекает разъедающая все на своем пути река. Я с радостью вернулся на «Пенелопу». Скажи мне, ты веришь в Минотавра?

— Странный вопрос от человека, который видел так много чудовищ и демонов.

— В этом и заключается мое преимущество, девушка. Я не видел ни одного. Но во время моего путешествия я видел горячие источники и бассейны с лавой. Ни один человек никогда не хвастался, что видел минотавра. Ты когда-либо видел его?

— Никто не видел его, — ответила Андромаха, — но можно услышать, как он дрожит и воет из-под земли, толкается, пытается сбежать. Старшие жрицы клянутся, что много лет назад остров был меньше, свирепое животное поднимает его из моря.

— Так, ты, действительно, веришь в это?

— По правде, я не знаю. Но что-то производит этот шум и заставляет землю дрожать.

— И чем ты его усмиряешь?

— Песнями, чтобы успокоить его тревожное сердце, вином, молитвами великим богам, чтобы они смирили его гнев. Говорят, что жители Крита в старые времена приносили в жертву девственниц, заставляя их спускаться в глубокие расщелины в скалах, в его логовище. Но это не помогло, потому что Минотавру почти удалось вырваться наружу много лет назад.

— Мой дед рассказывал мне об этом, — сказал Одиссей. — Как солнце скрылось на много дней. Как камни и пепел падали с неба, засыпав большую часть восточных островов. У старых моряков есть легенда, что, когда море поднялось до неба, грохот был такой, словно это гремела целая армия громов. Хотелось бы посмотреть. Великая история. Ты знала, что твоя новая мать провела три года на Тере, и часть ее приданного пошла на постройку Храма Минотавра?

— Да. Там говорят о Гекубе с большим почтением.

— Сильная женщина. Умная, как ты. Красивая, как зимнее утро, и страшная, как буря. Думаю, ты на нее похожа.

— Ты говоришь так, словно немного ее боишься, царь Итаки, — заметила Андромаха с улыбкой.

Он наклонился и заговорщически ей усмехнулся.

— Она всегда пугала меня. Не знаю почему. Я думаю, что ее боится даже Приам.

Небо начало светлеть. Ночь почти закончилась, и Андромахе с трудом верилось, что она провела несколько часов в компании незнакомца. Она зевнула и потерла свои уставшие глаза.

— Я думаю, ты немного устала ждать, — сказал некрасивый мужчина, поднявшись и вернувшись к поредевшей очереди. Он обратился к людям, стоящим у палатки: «Парни, со мной прекрасная женщина, которой нужно узнать свою судьбу. Кто-нибудь возражает, если мы войдем сейчас?

Андромаха увидела, что мужчины повернулись посмотреть на нее. Затем Одиссей опустил руку в мешок, висящий у него с боку на поясе, вытащил медные монеты и положил в их протянутые ладони. Вскоре из палатки вышел человек. Он не выглядел особенно счастливым. Одиссей поманил Андромаху и вошел первым, приподнимая навес. Андромаха последовала за ним. Внутри палатки на старом одеяле сидел пожилой мужчина. Горели две лампы, воздух был душным и спертым. Девушка села и посмотрела на предсказателя. Его правый глаз был бледно-молочного цвета, похожего на опал, а левый таким темным, что, казалось, у него не было зрачка. Лицо гадателя было странно вытянутым и худым, словно его несколько раз ударили по голове.

— И кого ты привел мне на этот раз, Одиссей? — спросил он низким и глубоким голосом.

— Молодую женщину, которая хочет знать свою судьбу.

— Я устал. — Эклид глубоко вздохнул. — Приближается рассвет, у меня нет времени, чтобы считать детей и предсказывать скучную судьбу девушкам.

— Тогда сделай это для старого друга», — попросил Одиссей, снова открывая свой кошелек и на этот раз доставая блестящую серебряную монету.

— У меня нет друзей, — пробормотал Эклид. Его взгляд остановился на Андромахе. — Ну, дай мне свою ладонь, и посмотрим, что там, — сказал он.

Андромаха наклонилась, положив свои тонкие пальцы в его сальную ладонь. Его рука была горячей, она вздрогнула, когда пальцы предсказателя коснулись ее кожи. Он закрыл глаза и сидел, молча и прерывисто дыша. Затем Эклид подпрыгнул, из его горла вырвался низкий стон. Его лицо исказилось, предсказатель вырвал свою руку и открыл глаза.