— Сына? — Одиссей вспомнил маленького черноволосого мальчика, который стоял на берегу и махал ему рукой, пока не устал. — У него есть сын. Эней. Я не знал, что он умер.

— А он и не умер, — ответил критянин. — Говорят, что он вырос и всего боится. Сидит целый день в комнате. У царя нет на него времени. Я его понимаю, — закончил он.

У Одиссея не было причин возвращаться в Дарданию, но с этого момента мысли о мальчике не покидали его. Торговец не мог от них избавиться и месяц спустя снова шел по горной тропе на аудиенцию к царю Анхису. На этот раз у ворот его встретили враждебно, и он провел несколько часов, шагая взад-вперед по мегарону. Он был уже на грани бешенства, когда Анхис соизволил его принять. С трудом усмирив свой гнев, Одиссей принял кубок с вином, который предложил ему царь, и спросил об Энее. Суровое лицо царя еще больше помрачнело. Он отвел взгляд и сказал:

— Вы здесь, конечно, чтобы продать мне что-нибудь, но в олове я не нуждаюсь.

После долгих разговоров о делах было достигнуто соглашение. Одиссей вернулся на «Пенелопу» с твердым намерением отплыть на рассвете, но, к его удивлению, царь пожелал встретиться с ним поздно ночью. В мегароне был холод и полумрак, горел только камин, Анхис сидел на резном троне в тени. Он жестом пригласил Одиссея сесть и предложил кубок вина. Вино было теплым, но торговец дрожал от холода и сильней закутался в свой шерстяной плащ.

— Его мать покончила с собой, — неожиданно произнес Анхис. — Мальчик с тех пор сильно изменился. Глупая женщина сказала ему, что она богиня Афродита и собирается улететь обратно на Олимп. Затем она прыгнула со скалы. Мальчик увидел это и хотел за ней последовать, но я его удержал. Эней отказался верить, что его мать сошла с ума. Мне пришлось отвести сына к телу матери, и он увидел ее погибшую красоту, кости, торчащие из плоти. С тех пор он стал для меня… бесполезен. Мальчик всего боится, ни с кем не разговаривает и никуда не ходит, не ездит на лошади, не плавает в бухте… поэтому у меня есть для вас предложение.

Одиссей вопросительно поднял брови.

— Ему сейчас пятнадцать. Возьми его с собой, — попросил царь.

— У меня нет недостатка в моряках. В особенности, в трусах.

Глаза Анхиса сузились, но он подавил свой гнев.

— Я щедро отблагодарю тебя.

— Ты заплатишь за его содержание и за то, что на борту моего корабля будет сосунок?

— Да, да, — нетерпеливо повторил Анхис. — Ты останешься доволен.

— Зеленое море — опасное место, царь. Твой сын может не пережить это путешествие.

Анхис наклонился к нему, и Одиссей увидел, как блестят его глаза в пламени огня.

— Это приходило мне в голову. У меня теперь есть другой сын. Диомед. Он — все, чем Эней никогда не станет для меня. Мальчик бесстрашен, умен и рожден быть царем. Если в море случится трагедия, я щедро отблагодарю тебя за то, что ты организуешь соответствующие похороны. Мы понимаем друг друга?

Анхис взял со стола узелок и бросил его Одиссею. Торговец открыл его и увидел удивительный пояс, сделанный из прекрасной кожи и золотых колец с янтарем и обручем, на котором висел кривой кинжал, инкрустированный слоновой костью. Одиссей со знанием дела осмотрел его.

— Хорошая вещь, — усмехнулся он, вытаскивая кинжал.

— И мы достигли понимания? — уточнил царь.

— Ты хочешь, чтобы я забрал твоего сына… и сделал из него мужчину, — ответил Одиссей, наслаждаясь тем, что лицо царя исказилось от гнева. — Чтобы преуспеть, ему, конечно, придется пройти через много испытаний. Опасность — семя, из которого вырастает храбрость.

— Точно. Много испытаний, — согласился Анхис.

— Я поговорю завтра с ним.

Одиссей вернулся на «Пенелопу» со своим подарком и долго думал о просьбе царя. Царь желал смерти сыну, и Одиссей его за это презирал. Около полуночи он скинул свою тунику и прыгнул вниз с палубы «Пенелопы» в темную морскую воду. Одиссей переплыл залитую лунным светом бухту, от холодной воды голова прояснилась. Подлый царь потащил чувствительного ребенка посмотреть на изуродованное тело матери. Разве удивительно, что мальчик испугался? Одиссей подплыл туда, где возвышалась скала. Здесь было глубоко, и лежало несколько камней. Плавать было приятно, но он вернулся на «Пенелопу», так еще ничего не решил.

Ранним утром Одиссей, одетый в старую потертую тунику, встретил Энея в саду рядом с дворцом. Когда торговец был здесь в последний раз, сад утопал в зелени и цветах, о которых тщательно заботились, несмотря на постоянный ветер и соленый воздух. С тех пор все изменилось, и сад теперь каменистостью и бесплодностью не отличался от остальных владений Анхиса.

Эней сильно вытянулся за эти годы — теперь перед Одиссеем стоял пятнадцатилетний юноша, высокий для своего возраста и худой. На нем была белая до колена туника, длинные черные волосы стягивала кожаная лента. Одиссей заметил, что мальчик старался держаться подальше от края скалы и не смотрел на «Пенелопу», стоящую на якоре в бухте.

— Так, парень, нам нужно многое обсудить, — начал торговец. — Ты воплотил в жизнь свою мечту?

— Какую мечту, господин? — юноша поднял на него холодные голубые глаза, и Одиссей почувствовал, как у него стынет в жилах кровь. В этих глазах он искал ребенка, каким был Эней прежде, и не находил.

— Как? Построить самый большой корабль в мире. Ты не помнишь?

— Я тогда был ребенком. У детей странные фантазии. Эней отвернулся.

Гнев Одиссея, еще не утихший, снова вернулся, когда он заметил холодность в голосе юноши.

— Говорят, что ты всего боишься, — охотно рассказал он. — Боишься высоты. Ну, это понятно. Твоя мать сбросилась со скалы. Ты это видел и поэтому боишься высоты. Я понимаю.

Одиссей надеялся на ответ юноши, но его не последовало.

— Но, — добавил Одиссей, — я слышал, ты разборчив в еде, словно девчонка. Боишься, что проглотишь рыбную кость и поперхнешься, что съешь что-нибудь и умрешь. Ты больше не хочешь ездить на лошадях, опасаясь, думаю, упасть. Мне сказали, что ты почти не покидаешь комнаты. — Он наклонился к Энею. — Какую жизнью ты ведешь, мальчик? Что ты делаешь в своей комнате целый день? Вышиваешь, как девчонка? Так? Или ты и есть переодетая девушка? Ты мечтаешь, что когда-нибудь уродливый мужик решит позабавиться с твоим задом?

На долю секунды Одиссей увидел то, что хотел. Блеск в глазах, зарождающийся гнев. Но он тут же потух.

— Почему вы оскорбляете меня? — спросил Эней.

— Чтобы разозлить. Почему ты подавил свой гнев?

— Это бесполезно. Когда мы теряем контроль над собой, мы… — он замолчал. — Мы делаем ошибки, — закончил юноша, смутившись.

— Мы бросаемся со скалы. Ты это хочешь сказать?

Геликаон покраснел.

— Да, — сказал он наконец. — Хотя я прошу тебя больше не говорить об этом. Это все еще причиняет мне боль.

Одиссей вздохнул.

— Иногда боль необходима, парень. Боги сделали мне большой подарок: ты знаешь, я умею читать в сердцах людей. Бросив только один взгляд, я понимаю — герой это или трус.

— И ты считаешь меня трусом, — заметил Геликаон, гнев снова попытался вырваться из-под контроля.

— Мой отец говорит мне это каждый день. Я — сосунок, бесполезное создание. Мне нет необходимости слышать это от чужестранного моряка. Мы закончили наш разговор?

— Ты не такой. Слушай меня! Пять лет назад мы на «Пенелопе» налетели на камни. Повредили корпус корабля и зачерпнули воды. Судно вертелось в Зеленом море, как овца в загоне. «Пенелопа» лишилась скорости и почти затонула. Мы удержали ее на плаву и довели до гавани, где и починили. Я не подумал тогда, что это плохой корабль. Я сужу по тому, как судно плывет, когда его корпус в порядке. Ты похож на этот корабль. Твое сердце ранили, когда мама умерла. А храбрость рождается в сердце.

Мальчик ничего не ответил, но Одиссей видел, что он внимательно слушает. Одиссей отошел от края скалы и сел на покрытую травой насыпь.

— Не бывает храбрости без страха, Эней. Человек, который ввязывается в сражение без страха, не герой. Он просто сильный человек с большим мечом. Храбрость состоит в том, чтобы побороть страх.