– Вы знаете, кто были эти люди?

– Нет. Хотя у меня записаны имена свидетелей, которые помогали мне осматривать сумочку.

– Понятно. Дайте-ка подумать… Вы ведь, наверное, очень волновались в тот момент?

– Ну, я был несколько ошеломлен, но все-таки не потерял голову, – с гордостью ответил свидетель.

– И вы в точности помните все, что случилось? – продолжал Мейсон.

– Да, сэр. Я отчетливо помню все случившееся.

– Так, значит, когда вы перенесли обвиняемую на тротуар, вы в первый раз заметили лежавшую на дороге сумочку? – спросил адвокат как бы невзначай.

– Нет, сэр. В первый раз я ее заметил, когда подсудимая выбежала на дорогу.

– А я думал, – громко заявил Мейсон, указывая на Дигерса пальцем, – что моя подзащитная подняла руки в перчатках так, будто хотела оттолкнуть машину. И мне казалось, что вы видели обе ее руки одинаково ясно. А теперь, будьте так добры, поясните присяжным, как это было возможно, если обвиняемая в то же время держала сумочку вроде той, которую вы опознали?

Дигерс терпеливо выждал, пока Мейсон закончит говорить. Затем он повернулся к присяжным, как ему велел Сэмпсон.

– Она не держала сумочку, когда подняла руки, мистер Мейсон. Она выронила ее как раз перед тем, как поднять руки, и сумочка лежала на дороге прямо там, где она ее выронила.

– Эта сумочка лежала как раз там, где был припаркован синий седан, не так ли? – поинтересовался адвокат.

– Да, сэр.

– И этот седан отъехал от обочины буквально за секунду до того, как там появилась миссис Брил?

– Да, сэр.

– Тогда откуда вы знаете, что сумочку, которую вы обнаружили, не обронили те, кто сидел в синем седане?

– Потому что, – спокойно объяснил Дигерс, – я видел, как обвиняемая несла эту сумочку в руке. Когда я увидел ее, я увидел и сумочку. Если бы ее выронили сидевшие в той машине, мистер Мейсон, тогда обвиняемой пришлось бы нырнуть под синий седан, поднять сумочку, бегом вернуться на тротуар и потом выбежать на дорогу передо мной.

– А где находилось оружие, когда вы впервые его увидели, – револьвер 38-го калибра, о котором вы уже рассказали присяжным?

– Он торчал из сумочки.

– А он, случайно, не лежал на асфальте рядом с сумочкой?

– Нет, сэр.

– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – проговорил Мейсон и сел на место.

– Свидетель может быть свободен, – победоносно объявил Сэмпсон.

Затем прокурор вызвал сотрудника «Скорой помощи», чтобы опознать сумочку и ее содержимое. Мейсон не задал ни единого вопроса.

Сэмпсон облегченно вздохнул. Что ж, самое трудное уже позади. Мейсон был вынужден сдать позиции. Прокурор сверился со списком свидетелей.

– Вызовите Карла Эрнста Хогана!

Когда Хоган был приведен к присяге, прокурор быстро представил его: баллистик, полицейский эксперт. Мейсон не стал задавать вопросов по поводу его квалификации, дожидаясь своей очереди. И Хоган, с видом опытного эксперта, который чувствует себя на месте свидетеля как дома, рассказал о пуле, специально выпущенной из револьвера, найденного в сумочке, и о пуле, убившей Куленса, которую ему передал сержант Голкомб. Затем он представил увеличенные фотографии, показывающие отметины на двух пулях. Эти снимки были безо всяких возражений приобщены к делу. Присяжным понадобилось всего лишь раз взглянуть на них, чтобы убедиться, что пули действительно были выпущены из одного и того же револьвера. Последовала попытка установить владельца оружия, но она ни к чему не привела, поскольку записи продавца за довольно долгий период времени оказались утерянными или уничтоженными. Но номер все-таки не был спилен.

– Свидетель ваш, – триумфально произнес Сэмпсон.

Прокурор, ни о чем уже не волнуясь, уселся в свое кресло, в то время как Мейсон принялся допрашивать Хогана. Нет, свидетель не мог на основании собственных знаний подтвердить факт, что этот револьвер действительно был найден в сумочке. Револьвер ему передал сержант Голкомб из отдела по расследованию убийств. Хотя свидетель сверил номера и номер револьвера совпал с номером, который записал Гарри Дигерс на месте аварии.

Нет, свидетель не мог на основании собственных знаний подтвердить, что именно эта пуля убила Остина Куленса. Как он понял, эту пулю извлек из тела Куленса при вскрытии патологоанатом и передал сержанту Голкомбу, а тот, в свою очередь, передал пулю ему.

Ларри Сэмпсон, вдруг заволновавшись, что некоторые присяжные могут быть сбиты с толку, воспользовался случаем и обратился к суду:

– Мы не просим представить данную пулю в качестве доказательства прямо сейчас, ваша честь. Мы всего лишь упомянули о том, что она была идентифицирована. Последним звеном в этой цепи станут показания сержанта Голкомба, а уже затем мы предоставим вам пулю.

Судья Барнс кивнул.

– Кстати, мистер Хоган, вы ведь проверяли два револьвера одновременно, не так ли? – проговорил как бы случайно Мейсон.

– Да, сэр.

– И они оба были 38-го калибра? – продолжал адвокат.

– Да, сэр, но разных моделей, – ответил Хоган.

– Я хочу, чтобы присяжные поняли, при каких обстоятельствах проводилась экспертиза. Если не ошибаюсь, одним из револьверов был тот, который использовали при убийстве Джорджа Трента, не так ли?

– К сожалению, я не смогу ничего ответить вам на этот вопрос, мистер Мейсон, – улыбнулся свидетель. – Я знаю только то, что сказал мне сержант Голкомб, когда передавал оружие. Но моя работа заключается лишь в том, чтобы делать выстрелы и сравнивать пули.

Судья Барнс рассмеялся. На лице Ларри Сэмпсона появилась довольная ухмылка. Если Мейсон думал, что сможет чего-то добиться, допрашивая Хогана, то он ошибался. На допросе Хоган молчал как рыба. Только попробуй на него надавить, и он сразу же нанесет ответный удар.

– Кстати, – сказал Мейсон, – вы, случайно, не помните, идентифицировали ли вы сначала пулю из револьвера, который, как сказал вам сержант Голкомб, относился к делу Трента, или же из револьвера, который, по словам сержанта Голкомба, нашли в сумочке моей подзащитной?

– Насколько я помню, – заговорил свидетель, немного подумав, – я сначала сделал контрольный выстрел из этого револьвера. А затем из того, который, как мне сказал сержант Голкомб, использовали в деле Трента.

– А в каком порядке вы сопоставляли пули?

– Сержант Голкомб передал мне пулю, которую я сначала сравнил с пулей, выпущенной из этого револьвера, – ответил Хоган. – Если не ошибаюсь, я тогда сообщил сержанту, что она была выпущена не из этого револьвера…

– Так вот, значит, как!

– Если вы дадите мне закончить фразу, мистер Мейсон… – нахмурился свидетель.

– Я не думал, что перебью вас. Мне показалось, что вы закончили.

– Так вот, я не закончил. Я как раз собирался сказать, что сообщил сержанту Голкомбу, что пуля была выпущена не из этого револьвера. Тогда сержант Голкомб сказал мне, что я прав, и пуля, которую он передал мне, была извлечена из тела Джорджа Трента. Тогда я сравнил эту же пулю с пулей, выстреленной из револьвера, который, по словам сержанта, использовали при убийстве Джорджа Трента, и выяснил, что они идентичны. Затем я изучил пулю, которую, как он сказал, извлекли из тела Остина Куленса, и выяснилось, что она идентична пуле, выпущенной из этого револьвера.

– У меня больше нет вопросов, – лениво проговорил Мейсон.

– Вызовите Уильяма Голдинга, – попросил Сэмпсон.

Голдинг прошел к свидетельской стойке и принял присягу. По его невозмутимому лицу никак нельзя было угадать, что творилось у него в голове.

Голдинг назвал свое имя и адрес.

– Чем вы занимаетесь? – спросил Сэмпсон.

– Я владелец ресторана «Золотая долина», – ответил свидетель.

– Вы знакомы с обвиняемой, Сарой Брил?

– Да.

– Вы были знакомы с Остином Куленсом, убитым?

– Да.

– Когда вы в последний раз видели Остина Куленса?

– В тот день, когда его убили.

– Где вы его видели?

– В моем заведении, в «Золотой долине», примерно в семь часов вечера.