Вдалеке зарождался шум. Он становился громче. Еще громче. Фрэнни почувствовала, как стакан задрожал. Шум нарастал, отражаясь от сводов подвала и переходя в оглушительный грохот.
– Господи Исусе! – воскликнул Джонатан.
– Метро, – пояснила Фрэнни, не открывая глаз. – Просто поезд метро. Центральная линия.
– Круто, Сюзи, – сказал Себ. – Ты умудрилась вызвать дух поезда метро.
Меридит хихикнула. Грохот затих вдали.
– А можешь вызвать паромную переправу через Ла-Манш? – осведомился Себ.
Меридит снова хихикнула.
– Или «Боинг-747», – добавил Макс.
– Тихо, – сердито зашипела Сюзи. – Сконцентрируйтесь!
Стакан дернулся.
– Здесь что-то есть. Что-то здесь с нами. Я чувствую его. – Сюзи повысила голос. – Есть ли здесь дух? Есть ли здесь дух, желающий говорить с нами?
Фрэнни сглотнула; тишина в подвале усиливала каждый звук. Она слышала – бум-бум-бум – стук своего сердца, слышала звук крови, бегущей по венам, похожий на отголосок далекого уличного движения; в горле булькнуло – она снова глотнула. В подвале вдруг резко похолодало, как будто открыли дверцу холодильника. Фрэнни оцепенела. Она почувствовала какую-то перемену, будто кто-то или что-то появилось здесь, рядом с ними. Оно стояло за ее спиной, проводя в нескольких дюймах от нее магнитом или целлофановой пленкой, отчего ее волосы поднимались; его ледяное дыхание пронизывало ее до костей, словно тело было прозрачным. Фрэнни крепче закрыла глаза, слишком напуганная, чтобы смотреть.
– Дух присоединился к нам, – объявила Сюзи.
Ледяные когти вонзились в кожу Фрэнни. Теперь она уже хотела остановиться, не в силах продолжать это.
– С нами дух, – произнесла Сюзи громче. – Хочешь ли ты говорить с нами?
Стакан резко дернулся, с громким скрежетом повернулся на несколько дюймов вправо и замер.
– Да, – сказала Сюзи, от волнения ее голос сорвался. – Он говорит «да»! – Ее голос вновь приобрел свою властность. – Кто ты? Пожалуйста, назови свое имя.
Фрэнни почувствовала, как стакан снова дернулся. Он скользнул по поверхности ящика и внезапно остановился.
– Буква «n», – сказала Сюзи.
Стакан снова задвигался.
– Не давите, дайте ему двигаться, позвольте духу двигать его. «О», – произнесла она напряженным голосом.
Снова рывок.
– Non, – сказал Джонатан Маунтджой. – По-французски «нет».
Стакан опять заскользил.
– O-m-n-i-s, – прочитала Сюзи.
– Omnis, – повторил Гейбриел.
– Это латынь, – заявил Себ. – Ты поймала какого-то римского центуриона. Привет тебе, Полоний!
Меридит засмеялась.
Стакан снова задвигался, заставив их всех вздрогнуть.
– M-o-r-i-a-r, – по буквам произнесла Сюзи. – Non omnis moriar.
– Non omnis moriar, – откликнулся Макс.
– Кто-нибудь помнит латынь? – спросила Сюзи.
– Я… я помню, – дрожащим голосом ответила Фрэнни. В горле у нее совсем пересохло, она с трудом выговаривала слова.
– Что это значит?
– Это цитата из Горация, – почти прошептала она.
– Дурация? – сострил Себ.
Меридит опять хихикнула, на этот раз нервно.
– Из Горация, – тихо повторила Фрэнни. Рука ее дрожала. – Это значит: «Весь я не умру».
20
Сентябрь 1991 года
Двери поезда распахнулись, и Фрэнни, вздрогнув, подняла голову, отвлекаясь от своих мыслей. «Саут-Клэфем». Она вскочила и успела выскользнуть из вагона, потом остановилась на платформе, вспоминая.
Родовой девиз Оливера. Non omnis moriar.
Внутри все напряглось. Еще одно совпадение. Если только не подводит память. Поезд с яростным воем промчался за спиной, набирая скорость. Порыв ветра из тоннеля налетел на нее, закрутив клубы пыли, и умчался, догоняя поезд.
Изменить прошлое, чтобы подогнать его к настоящему. Разум способен на такое, разум все время выкидывает разные фокусы. Пока эскалатор нес ее наверх, она напряженно вспоминала. Три – нет, больше – три с половиной года назад; это было в конце весеннего семестра в последний ее год в университете; они отмечали чей-то день рождения в дешевой пиццерии в подвальчике, где они часто бывали.
Провести сеанс с планшеткой предложила Сюзи Вербитен. Сюзи же и провела его. Сюзи была заводилой, в гораздо большей степени, чем Фиби. Сюзи заявила, что ее мать занимается белой магией, и вот откуда она знала все про спиритические сеансы.
Но Сюзи слепа.
Как же связаться с ней, размышляла Фрэнни, торопясь домой. Она знала, что мать Сюзи жила в Суссексе, и вспомнила, как Сюзи говорила ей, что это деревня, где когда-то жила Вирджиния Вульф. Родмелл! Память выдала название, хотя Фрэнни и недоумевала, как ей это удалось. Номер телефона раздобыть легко, Вербитен не слишком распространенная фамилия.
Она подобрала с пола в коридоре почту двухдневной давности: в основном счета и одно поздравление с днем рождения с итальянскими печатями и неапольской маркой; от ее тетки, каждый год посылавшей ей открытку, которая, успешно пробившись сквозь итальянскую почтовую службу, несмотря ни на что, приходила раньше времени. Фрэнни прошла в гостиную и набрала номер справочной, в ожидании ответа машинально разрисовывая конверт, в котором был счет за телефон.
«NON OMNIS MORIAR», – написала она заглавными буквами, затем быстро нацарапала названный номер и тут же набрала его.
Ей ответила женщина.
– Сейчас я позову ее. – Высокий голос имел легкий налет прокуренной хрипотцы. – Простите, кто это говорит?
– Фрэнни Монсанто. Мы учились вместе в университете.
Она услышала, как на том конце сняли трубку, и раздался дружелюбный бодрый голос Сюзи:
– Спэгс! Как дела?
Фрэнни словно вернулась в прошлое. Как будто они не виделись всего пару дней, а не три года.
– Хорошо, у меня все хорошо.
– Чем занимаешься?
Фрэнни рассказала. Сюзи, казалось, искренне интересовалась тем, где она работает, чем именно занималась после университета, с кем поддерживает отношения.
– Слушай, ты будешь в Суссексе в выходные? – спросила Фрэнни.
– Да, я здесь все время.
– Это не очень далеко от деревни под названием Местон, возле Льюиса?
– Нет, а что?
– Я собираюсь туда на уик-энд.
– Ради бога, Фрэнни! Это всего четыре мили от нас. Заезжай к нем, выпьем или пообедаем.
– С удовольствием. Когда удобно?
– В любое время. У меня нет никаких планов.
Фрэнни заколебалась.
– Сюзи, ты помнишь тот спиритический сеанс в подвале кафе моих родителей?
– Странно, что ты спрашиваешь.
– Почему?
– Фиби Хокинс спрашивала у меня то же самое.
– Когда? Недавно?
– Да, она позвонила по вторник вечером и сказала, что только что вернулась с похорон Меридит. Тогда-то она и спросила про этот сеанс с планшеткой. Спросила, не помню ли я, кто там был.
Фрэнни молчала. Похоже, Сюзи еще не слышала о несчастном случае с Фиби.
– И ты вспомнила?
– Я всегда вела дневник; я могла записать в нем имена. Но довольно трудно искать что-то в моем… – Голос оборвался.
– Может быть, я смогу тебе помочь. Мне кажется, я помню, но мне нужно знать точно.
– В чем дело, Фрэнни? Что случилось?
Фрэнни не хотелось обсуждать это по телефону.
– Подумай об этом до завтра, хорошо? Я понимаю, что все происходило давно. Попробуй, может, ты что-нибудь найдешь или вспомнишь?
– Да, – ответила Сюзи встревоженно. – Я постараюсь. Думаешь, что-нибудь…
– Не знаю. Я думаю, что это просто совпадение.
– Я тоже всегда так думала.
– Что?
– Я все время помнила то послание, которое передала мне планшетка.
– А что в нем было?
– Это было одно слово, больше ничего. Темнота.
Поток машин, направляющихся к югу от Лондона, медленно двинулся вперед и снова остановился. Оливер затормозил и перевел рычаг коробки передач «ренджровера» в нейтральное положение. Погода стояла ненастная: разбухшие от дождя плотные облака катились по голубому небу, деревья гнулись под порывами ветра, листья и пустые картонки катились по тротуарам.