– Здесь направо, – сказала Фрэнни.

Эдвард затих.

Оливер повернул на улицу, застроенную стандартными домиками, по обеим сторонам которой были припаркованы машины, и, проехав по ней, повернул налево, на улицу, где жила Фрэнни. Он затормозил возле ее подъезда.

Эдвард высунулся в окно:

– Это твой дом?

– Я просто снимаю здесь квартиру.

– Можно мне зайти и посмотреть?

– Не сегодня, – сказал Оливер. – Уже поздно, и ты устал.

– Я не устал, папа. Можно мы зайдем всего на несколько минут?

– Нет.

Фрэнни повернулась к нему и вздрогнула – в месте одного из укусов вдруг резко кольнуло.

– Пока, Эдвард. Во вторник уже в школу?

Он кивнул, и его лицо скривилось.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, Фрэнни. – Он обхватил ее руками за шею и крепко прижался к ней. – Правда, мы скоро опять увидимся?

– Надеюсь, – спокойно произнесла она.

Оливер открыл багажник и вытащил ее сумку. Фрэнни выскользнула из машины на мокрый асфальт. Эдвард выглядел совершенно расстроенным.

– Пока, Фрэнни.

– Пока! – Она послала ему воздушный поцелуй.

– Эй, Фрэнни! – вдруг воскликнул он. – Смертельно!

Она нахмурилась, потом улыбнулась.

– Смертельно! – ответила она и протянула ладонь. Эдвард хлопнул по ней.

Фрэнни, стукнув дверцей, сразу намокла под дождем. Оливер донес сумку до дверей квартиры и подождал, пока Фрэнни возилась с ключом. Потом шагнул за ней в холл и поставил сумку на пол возле груды брошюр. Она включила свет. Наступило неловкое молчание. Оливер опустил голову, казалось, он собирался что-то сказать, но лишь похлопал себя по карманам. Фрэнни была готова заплакать.

Внезапно он шагнул к ней, положил руки на плечи и заглянул ей прямо в глаза:

– Спасибо, что приехала. Мне очень жаль, что все так случилось.

Она мгновение молча смотрела на него.

– Все равно я рада, что приехала. Правда, рада.

Его лицо смягчилось, и он улыбнулся, впервые после сцены в раздевалке.

– В среду я приглашен на частную выставку картин одного художника, который мне нравится, Эндрю Киевска. Хочешь пойти со мной?

– С удовольствием. – Она немедленно решила, что пропустит аэробику.

– Начало в семь. Я могу заехать за тобой сюда или в музей.

– Лучше в музей, раз это так рано. Во сколько?

– Где-нибудь без десяти семь подойдет?

– У выхода на Грейт-Рассел-стрит.

Они обнялись, прижавшись друг к другу.

– Мне было хорошо с тобой, – прошептала она. – Прости за то, что я сказала. Я не имела этого в виду. – На глаза навернулись слезы; крепче прижавшись к Оливеру, Фрэнни почувствовала исходящий от его тела слабый запах хлорированной воды из бассейна.

– Я лучше пойду, пока Эдвард не надумал спуститься сюда, – сказал он.

Они легонько поцеловались, и Фрэнни, стоя в дверях, смотрела, как Оливер взбежал по ступенькам, нагнув голову под дождем. Взревел мотор «ренджровера», а она все стояла до тех пор, пока он не скрылся из вида, пока не затих шелест шин.

Фрэнни закрыла дверь и собрала рекламные брошюры, валяющиеся на полу. Пицца на дом; служба перевозки «Ди-ай-уай»; строительная фирма «Стакман» – «дешевле нет во всем городе!». Фрэнни бросила их на столик в коридоре. Наверху раздался детский плач, затем послышался сердитый мужской голос. Потом тишина; только шум дождя.

Темнота холла сгустилась вокруг нее, Фрэнни поежилась. Ее спальня была где-то во мраке, за сотню миль отсюда. Фрэнни медленно пошла по коридору, прислушиваясь к каждому звуку. Подойдя к дверям спальни, она взялась за ручку; оглядела гостиную, дверь в кухню, дверь в ванную. Фрэнни повернула ручку и тут же почувствовала запах цветов, которые подарил Оливер. Она включила свет.

И перевела дыхание.

Цветы стояли там, куда она их поставила, на камине, в белой вазе с зеленым ободком. Лилии и гвоздики. Она пересекла комнату и понюхала их; они все еще были свежими и источали сладкий запах. Зазвонил телефон. Наверное, родители или Дебби. Она не двигалась, вдыхая запах цветов; второй звонок, третий. Еще один. Фрэнни подошла к кровати и сняла трубку.

Это был мужской голос, знакомый ей, но она не могла сразу сообразить, кто это.

– Алло, Фрэнни?

Конечно, она знала этот голос, но сейчас он звучал как-то необычно, не так, как всегда, кому бы он ни принадлежал. С ним что-то было не так, словно магнитофонную пленку проигрывали не на той скорости.

– Привет! – сказала она, стараясь ничем не выдавать, что не узнает собеседника.

– Я все выходные разыскивал тебя.

– Я уезжала.

Молчание.

Пол Брюс. Муж Меридит. Вот это кто!

– А, понятно, – произнес он. – Так ты ничего не слышала?

Слова давались ему с трудом, и в них было предвестие чего-то страшного. Дрожащим голосом Фрэнни слабо переспросила:

– Что слышала?

– Про Меридит.

Внезапно все ее тело налилось свинцом; челюсти, затылок, живот, бедра. Колени подогнулись, и она села на кровать. Страх поднимался в ней, как вода у плотины.

– Нет. Про Меридит? – теперь уже она говорила шепотом.

– В пятницу утром она погибла в автокатастрофе.

Пейзаж мелькал за окном поезда; краски были тусклыми и безжизненными, как будто мрачная серость неба разлилась повсюду. Дымовые трубы, дома, водоемы, фабрики, каналы, угольные шахты, вереницы машин на перекрестках. Фрэнни увидела на заднем дворе женщину, снимающую с веревок выстиранное белье. Мужчина стоял возле моста; его собака задрала ногу у фонарного столба. Грузовик взбирался в гору. Жизнь продолжалась; ежедневные дела; упорная, беспощадная рутина, изо дня в день. Для всех, кроме Меридит и ее семьи.

Она всегда так любила ездить сюда. На сей раз, возможно, это была ее последняя поездка. Всего месяц назад она везла сюда контрабас и встретила на платформе Оливера и Эдварда. Меридит была жива, и Фрэнни даже не приходило в голову, что она снова увидит Оливера. Она еще даже не знала его имени.

Поезд дернулся, и кофе выплеснулся через край пластмассового стаканчика, обжигая ей пальцы. Она откусила кусок плохо пропеченной булки; горячее мясо и размякший помидор обожгли ей рот. Фэнни жевала без всякого удовольствия; еда отдавала привкусом картона от упаковки. Часы показывали половину десятого, а поезд прибывал в Йоркшир чуть раньше одиннадцати. Кремация была назначена на двенадцать.

В воскресенье ночью она лежала в постели, размышляя о совпадениях и вспоминая слова Оливера, что не бывает ничего не значащих совпадений. Она подумала о несчастном случае с женой Оливера, об аварии, которую они увидели на пути в Лондон, и полученном после этого известии о гибели Меридит. Слишком много несчастных случаев. Так много совпадений. Она встретила Оливера и Эдварда на вокзале после того, как три года назад они зашли в их кафе; случайно столкнулась в ресторане с Себом Холландом и узнала о смерти Джонатана Маунтджоя; Эдвард вырезал заметку из газеты; Меридит и Джонатан; два человека из одного выпуска университета погибли с интервалом всего в несколько недель.

Она попыталась найти в этом какой-то смысл. Оливер за ужином в пятницу рассказывал ей о Юнге и о значащих совпадениях; когда-то Фрэнни сама читала Юнга, интересуясь снами. Синхронность. Коллективное подсознание. Случайные связи. Единственная связь, которую она могла обнаружить между всеми этими событиями, состояла в том, что все началось, когда она встретилась с Оливером, но она не могла найти никакого объяснения.

Вчера она провела ужасный день на работе. Во рту у нее по-прежнему все болело, а тяжелые мысли о Меридит не давали сосредоточиться. Фрэнни немножко воспрянула духом лишь вечером, когда, наконец, смогла позвонить Дебби Джонсон, чтобы отчитаться ей о свидании с Оливером, и когда после этого позвонил сам Оливер перекинуться парой слов. Он очень сочувствовал ей, узнав о Меридит. Эдвард тоже встрял в разговор и звонким детским голосом радостно рассказал ей, как они провели день в зоопарке. Она пожелала ему удачи в школе и, повесив трубку, вновь задумалась о его странной манере уходить в себя, о необычных познаниях в области латинских названий животных и растений. И об осе.