Быть может, я все еще сплю? В одном из сырых коридоров больницы я вижу гигантского таракана, здесь их зовут пальмовыми жуками. Я присматриваюсь к нему. Подталкиваю ногой, и таракан поспешно удирает. Он довольно большой, но не говорит со мной, не приводит десять тысяч сотоварищей и не пытается влететь мне в рот. Это просто очень милый, симпатичный, обыкновенный таракан. А я, вероятно, нахожусь в том самом сне, который мы все согласились именовать жизнью.

После работы я спускаюсь на цокольный этаж, захожу в офис кредитного союза, получаю деньги по своему чеку, закрываю свой счет и удаляюсь почти с тринадцатью тысячами долларов. Чувствуя себя отяжелевшей и неповоротливой, принимаю таблетку амфетамина и выхожу на улицу — в парную баню предвечернего времени. Я иду по улице, иду быстро и ощущаю легкую дрожь в предчувствии, что вот сейчас произойдет нечто скверное. Оно и происходит: один из остолопов, торчащих по вечерам возле магазина на углу, мимо которого я столько времени проходила дважды в день, решает меня ограбить.

Привлекло ли его что-то в моей походке, или он каким-то образом учуял запах денег и наркотика, но, видимо, он сказал себе: подшибу-ка я эту страхолюдную белую суку, отхвачу тысчонки полторы да еще дозу… Я вижу, как он покидает шайку таких же оболтусов, как и он, и следует за мной. Он парень крепкого сложения и рослый, чуть выше шести футов; коричневая кожа блестит, как начищенный ботинок, а на роже младенчески-бессмысленное выражение, обычно свойственное типам вроде него. На вид ему лет шестнадцать, может, и больше. Впереди открывается свободное пространство, там он и рассчитывает подбежать ко мне, обхватить левой рукой шею, правой вырвать сумочку, оттащить меня в кусты, влепить пару раз по физиономии и удалиться.

На деле все происходит вот как: едва он дотягивается до моей шеи, я хватаю его обеими руками за запястье и разворачиваю влево; отступаю, чтобы предупредить его рывок вперед, и, держа его одновременно за локоть и запястье, вынуждаю сделать полукруг, словно в танце, и укладываю на землю. В айкидо почти все приемы включают круговые движения. Я применяю еще приемчик: приподняв верхнюю часть его туловища, тычу мордой об основание телефонного столба — не слишком сильно. Оши-таоши. Я проделывала это тысячу раз, но только теперь применила реально.

И тут меня отталкивают, и какой-то мужчина, опустившись на колени возле моего поверженного партнера по танцам, надевает на него наручники. Я вижу, что это детектив Паз. Я хочу уйти, но он окликает меня, оставляет задержанного, подходит ко мне и берет за руку. Я выразительно смотрю на его хватку, и он отпускает меня. Дышит он чуть учащенно, однако не вспотел, а красивая куртка, рубашка и галстук даже не помяты. Он изображает улыбку и говорит:

— Вас едва не ограбили. Вы не можете уйти просто так.

— Не понимаю, о чем вы, — отвечаю я, глядя на него сквозь темные очки.

— Этот парень, ведь он пытался ограбить вас. Вы попали бы в беду, не проходи я случайно мимо.

Я смотрю на него. Он смягчает мелкую ложь усмешкой. Я говорю:

— Вы ошиблись, детектив. Он споткнулся и упал. А теперь извините, у меня важная встреча.

Я отбываю, прежде чем он успевает еще что-то сказать. Он определенно следил за мной. Это ужасно.

Я еду по Флэглер, проезжаю мимо лавки «Живность», которая, видимо, закрыта, и через несколько кварталов я уже у мастерской автомеханика. Оставляю у него свою машину, он обещает сделать все за три дня, но считай — за неделю. А понадобится ли мне когда-нибудь моя машина? Идея физического бегства, кажется, утратила смысл, по крайней мере идея бегства сухим путем. Пока я жду дальнейшего развития событий, придя к выводу, что существую не в стране грез, я могу провожать Лус в детский сад или ходить с ней по магазинам пешком; могу купить велосипед и второе седло к нему. Я вызываю такси из будки платного телефона и стою на улице, поджидая машину. Мне кажется, что механик смотрит на меня как-то странно. Я бросаю беглый взгляд на свое отражение в оконном стекле мастерской. Все вроде бы в порядке. Я отхожу к бровке тротуара.

Рядом с мастерской автомеханика в нише стены находится нечто вроде кафе — стол-прилавок и несколько табуретов снаружи, на тротуаре. Табуреты заняты мужчинами среднего возраста, они сидят и потягивают кофе из маленьких чашечек. Они тоже смотрят на меня с открытой враждебностью, глаза у них темные и горячие. Я обращаю взгляд на противоположную сторону улицы, где собралась кучка людей, ожидающих маршрутное такси. Перехожу улицу. Я тоже могла бы воспользоваться маршруткой, а на Флэглер пересесть на электричку до Кокосовой рощи, это выйдет дешевле. Но я не хочу. Конфигурация группы определенно зловещая; в позах людей мне видится угроза. Это две латиноамериканки в желтой униформе официанток; темнокожая женщина с пакетами из магазина, при ней маленькая девочка и мальчик постарше; какой-то зомби; два тощих паренька восточного типа в белой поварской одежде, они переговариваются на кубинском диалекте испанского языка; очень толстая меднокожая особа с тростью и пальмовым веером. Публика, типичная для районов Майами с невысокой квартирной платой, за исключением разве что зомби. Таких, как он, оло называют пааролаватс.

Все они глазеют на меня, но не прямо, а искоса. Я отворачиваюсь и ощущаю их взгляды у себя на спине. Маршрутки нет как нет. Жду такси. Диспетчер сказал, что оно придет через десять минут, но мое знание испанского несовершенно, может, он сказал «тридцать».

Пааролаватс приближается ко мне. Легкое дуновение (от веера толстой особы!) доносит до меня запах перегара и давно немытой или даже загноившейся плоти. Мне чудится, что от него исходит дух колдовской силы. Это мужчина, которому можно дать и сорок пять, и шестьдесят пять лет, он одет в лохмотья, цвет его веснушчатой кожи напоминает цвет картона, долго пролежавшего под солнцем и дождем. Он смотрит на меня, глаза у него мертвые; он подступает ко мне ближе на шаг, потом еще на шаг… Подъезжает маршрутка, потрепанная колымага, управляемая скелетообразным гаитянином. Ожидавшие поочередно забираются в машину, бросая на меня мрачные взгляды. Или это мне только кажется?

Маршрутка отбывает, и я остаюсь наедине с зомби. Он придвигается ко мне характерным для таких созданий скользящим движением, хотя до сих пор я видела только одного такого. Я помню, что нельзя позволять им дотронуться до тебя. Они до отказа наполнены экзотическими ядами, кожа их покрыта колдовскими выделениями. Я отступаю. И думаю, что если это сон, то самое время проснуться, а если нет, надо спасаться бегством, подождав чертово такси еще не больше одной минуты. Но тут за спиной у меня раздается чей-то голос:

— Эй, что с тобой случилось, Эйтболл?

Снова детектив Паз. Он подходит к зомби с протянутой для рукопожатия рукой. Неужели он в самом деле хочет пожать ему руку? Я поспешно преграждаю ему путь и говорю:

— Детектив, я вспомнила то, что забыла тогда сказать вам.

— Да? Это замечательно, мэм. Вы знакомы со стариной Эйтболлом Светтом? Мистер Светт — одна из колоритнейших фигур в нашем округе.

Я хватаю его за рукав.

— Нет, это не так. Мы можем сесть в вашу машину? Прямо сейчас, сию минуту?

Это существо сделало пару быстрых шаркающих шагов и тоже протянуло руку. Зомби могут достаточно быстро двигаться на короткие дистанции. Однако детектив наконец прислушивается к моим мольбам и позволяет мне увести себя к его белой «импале». Мы оба садимся в машину, но пааролаватс уже тут как тут. Я захлопываю дверцу, но он хватается за окно, и от его прикосновения остается след на стекле, словно птичка капнула, пролетая. Теперь я уже ору во весь голос:

— Пожалуйста, поезжайте, поезжайте, поезжайте, поезжайте, поезжайте!

Когда мы отъехали достаточно далеко, детектив спрашивает:

— Может, вы теперь объясните, в чем, собственно, дело?

— Я просто перенервничала. Этот человек действовал мне на нервы.

— На нервы? — говорит он. — Этот трясущийся от слабости паралитик подействовал вам на нервы, а меньше чем час назад я видел, как вы уложили здоровенного грабителя одним ударом, даже не останавливаясь. — Я молчу. Он добавляет: — Нам необходимо поговорить, Джейн.