– Почему? – удивилась я, – Я наоборот, думала, что она идеальная «новая американка».
– Не в этом дело. Просто, оказывается, она начала шантажировать свое начальство (из тех, кто служит здесь на Кюрасао, двое служили с ней еще в Ираке): какими-то фотографиями, сделанными там. А может, и еще кой-чем похуже, кто знает… В любом случае, после того, как она исчезла, с базы моментально исчезли и все ее вещи:якобы их забрала полиция, для расследования. Но в полицию они не попадали, это мы выяснили через сержанта Марчену…Так что делай выводы сама.
– А вдруг в ее бумагах было и что-нибудь насчет ее подозрений в мой адрес?
– Если бы так, то тогда у них был бы прекрасный предлог допросить тебя в связи с ее исчезновением. Нет, я уверен, что она поторопилась и решила действовать своими силами… Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Нам повезло. Вдвойне повезло в том, что она не пользовалась особой симпатией у своих старших по рангу. Рискну подумать, что некоторые из них даже вздохнули с облегчением, когда ее нашли на дне моря…
– Да, баба с возу – кобыле легче, как у нас говорят, – вздохнула я.- Бедная Зина! А она так старалась выслужиться…
– Перестаралась немного, я так думаю, – хмыкнул Ойшин, – Но тебе действительно страшно повезло, что тогда на пляже оказался этот парень, что он последовал за ней. Я ведь мог и не успеть… Я же понятия не имел, что именно тобе там грозило. Да что там, я думаю, не тебе одной, а всем нам здорово повезло, что этот парень нам встретился…
Оказалось, за время моей болезни сержант Альварес настолько сблизился с Ойшином, который поверил в искренность его отвращения к американской оккупации Ирака, что он более или менее неофициально стал членом нашей маленькой группы. Нет, Ойшин не рассказывал, конечно, сержанту Альваресу, кто мы такие, и не стал пока знакомить его с с другими членами кружка, хотя судя по всему, именно к тому и шло дело. Но обсуждая друг с другом политику Вашингтона в Латинской Америке, оба они пришли к выводу, что их взгляды на эту политику совпадают. Как ни странно, сержант американской армии Альварес выражал горячие симпатии политике президента Чавеса. Конечно, не кому попало и не везде. Но он всерьез жалел, что такого президента нет в его родной Гватемале. Слово за словом, Ойшин намекнул ему, что на острове ходят слухи, будто на Кюрасао готовится что-то против Венесуэлы, и попросил его примечать у себя на базе, если будут какие-нибудь тревожные знаки. …
– Хорошо, что я все это время болела! – вырвалось у меня.
– Это еще почему? – недоумевал Ойшин.
– А потому что – можешь считать меня параноиком, но я бы ни за что не смогла ему поверить. Даже несмотря на то, что он меня спас – а может быть, даже именно поэтому. Слишком уж это все было неожиданно и слишком как в фильмах. Это вам, ирландцам, свойственно так легко и опрометчиво верить американцам, которые хоть одним словом пикнут, что поддерживают вашу борьбу. А он с таким же успехом может оказаться агентом ЦРУ. Вспомни, кто фактически уничтожил изнутри одну из ваших диссидентских организаций? Правильно, такой же вот «симпатизирующий американец». Который на поверку оказался сотрудником ФБР.
– Этому МакКевитту так и надо…Да он… – возмутился Ойшин.
– Дело не в МакКевитте. Просто уволь меня, но я в этом участвовать не собираюсь. Даже несмотря на всю мою личную благодарность этому сержанту, поверить на 100% ему я все равно не смогу. И тебе не советую. Тырунеш об этом знает?
– Знает. И она велела мне быть осторожной. Ну так ведь я и так осторожно. Для него я просто симпатизирую Чавесу, как и он. Я такой западноевропейский идеалист, понимаешь? Из «зеленых», потому и люблю переделывать старую мебель. А разве у нас есть выход? Разве у нас есть другие зацепки на этой базе – на личном уровне, – чтобы мы были такими разборчивыми? А время, как ты знаешь, уже поджимает…Не мне тебе говорить. Это может произойти в любой момент.
Я опомнилась. По большому счету Ойшин прав – beggars can't be choosers . Нельзя так запросто разбрасываться возможными полезными контактами. И все-таки… Я бы так не смогла. Слишком сильно меня бы грыз червячок сомнений. Хорошо, что Ойшин ирландец и смотрит на американцев несколько иными глазами, чем я. Но хорошо и то, что я здесь тоже есть. Я буду приглядывать за тем, как развиваются у них события и в случае чего постараюсь не дать ему наделать таких глупостей, каких наделал МакКевитт.
–
– А ты точно не сказал ему, что ты имеешь отношение к И…?
– За кого ты меня принимаешь!- оскорбился Ойшин.
Но и это оказалось еще не все.
Сержант Альварес (Луис, как его совсем уже по-свойски называл теперь Ойшин) познакомил его с одним своим сослуживцем- пилотом -вертолетчиком по имени Сэм Джонсон, который, в отличие от него, не служил в Ираке и ужасно боялся туда попасть. Этот самый Сэм уже успел влюбиться на Кюрасао в одну из местных девушек и больше всего на свете мечтал начать вместе с нею мирную жизнь. Сержант Альварес, то есть Луис сумел за короткое вемя так его обработать – рассказами об ужасах Ирака и намеками на то, с Кюрасао может что-то случиться, причем совсем не по вине Чавеса, – что Сэм Джонсон был полностью, как говорится в английском языке, у него в кармане. И обещал известить его немедленно, если хоть что-то покажется ему из ряда вон выходящим.
Я схватилась за голову.
– Вы оба с ума сошли. И ты, и этот Луис. Если, конечно, он ничей не агент. Вы что, не знаете поговорку «что знают трое, то знает свинья»? Так еще скоро об этом заговорит весь остров. И вот тогда, когда начнут искать, кто это распространяет такие слухи…
– Луис не сказал ему ничего про меня. И все-таки, по-моему, он парень что надо…
– Как это вы успели так быстро подружиться?
Ойшин опять потупился.
– Я его на рыбалку водил…
Я закатила глаза. Ох уж эти мужчины! Рыбак рыбака…
– Ага, может, тебе мало, что в свое время какой-то надежный парень выдал, что ты там делал в английском лесу?
Тут Ойшин, кажется, рассердился.
– Не примешивай сюда это. Я тогда был совсем еще зеленым пацаном. А если ты все знаешь лучше, чем кто бы то ни было, то флаг тебе в руки…Пожалуйста! Шире шаг!
Я взяла себя в руки. Вместо флага. Я только что пришла в себя, а мы уже чуть было не поругались. Так нельзя. Нам надо работать вместе, а не ставить друг другу палки в колеса. А вдруг Ойшин прав? Дай бог, чтобы он был прав. Ведь ошибаться мы в нашем положении просто не имеем права.
– Хорошо, я верю, что ты знаешь, что делаешь. Извини, что погорячилась, – сказала я примирительно. – Только, пожалуйста, будь осторожнее. Мне очень не хотелось бы, чтобы с тобой случилось что-нибудь скверное.
И тогда произошло чудо. Ойшин буквально расцвел на моих глазах словно весенний тюльпан….Наверно, такая ассоциация пришла мне в голову оттого, насколько пунцового он стал при этом цвета.
… Так прошли еще две недели. Однажды вечером Ойшин пришел домой с таким сияющим лицом, словно он выиграл в лотерею. Нет, в тот момент он уже не напоминал мне расцветший тюльпан, но выглядел он очень довольным. Словно кот зимой у печки. Он явно ждал, когда я начну расспрашивать его, что случилось, но я намеренно решила этого не делать: следуя человеческой логике, так он быстрее сам расскажет мне, что произошло.
– Ну? – наконец не выдержал Ойшин, походив минут 5 вокруг кухонного стола со своей загадочной ликующей улыбкой.
– Что -ну?
– Почему ты меня не спросишь, что случилось?
– А что, случилось что-нибудь?
– Случилось, случилось!- и Ойшин вдруг подхватил меня в охапку и запрыгал по комнате в ирландской джиге.
– Подожди, подожди! Ты так мне все косточки переломаешь! – начала отбиваться я., – Ну так что же все-таки случилось?
– Я же говорил, что Луис – парень что надо! На базу прибыл человек, носящий прозвище Черный Сокол. Пилот высшего класс Дэвид Ратклифф. Участник бомбарировок Ирака, Афганистана, Югославии и даже Сомали. Заметь, не вертолетчик, а пилот истребителя, хотя миссию F-16 на острове не собираются расширять. Что-то здесь затевается, несомненно.
