– Мы уезжаем послезавтра, Дженни, – сказал вдруг мне Донал (он так и не научился за все это время выговаривать мое имя правильно), и я от неожиданности чуть не поперхнулась рисовым шариком. – Я сегодня получил сообщение, что наш товарищ, с которым тебе предстоит встретиться, выезжает в Пекин.

У меня сжалось сердце. Да, я знала, что момент этот скоро наступит, но эмоционально я была совершенно к этому не готова. В особенности после вчерашнего…. Если честно, мне совсем не хотелось сейчас никуда уезжать. Тем более неизвестно с кем.

Я растерянно посмотрела на Ри Рана. Он уставился в землю и не поднимал от нее глаз, машинально раскатывая пальцами в руке рисовый шарик. Чтобы никто не заметил, какую реакцию вызвало у него это сообщение.

– Завтра встретимся с тобой в 10 утра в нашей прежней гостинице, я проведу заключительный инструктаж.

– Хорошо, – только и сказала я.

Все оставшееся время мы молчали. Чжон Ок, не расслышавшая толком, в чем было дело, сначала еще смеялась и пробовала было разговорить Ри Рана, но он только печально посмотрел на нее и выдал на-гора очередную русскую поговорку:

– Когда я ем, я глух и нем….

После пикника можно было свободно – и даже без всяких гидов рядом, кто это там говорил, что «в Северной Корее никуда без гида нельзя»? – ходить по горам.

Но мне не хотелось никуда уходить без гида. Моего гида по этой стране и моего маяка – по жизни. И ему без меня, видно, тоже, потому что Ри Ран вразвалочку подошел ко мне и спросил:

– Пройдемся? Здесь есть очень красивый мостик над речкой.

Мостик действительно был хоть куда. Он висел высоко, полумесяцем над бушующим горным речным потоком. Но мне не хотелось стоять на нем. Я сошла на берег и присела на камень.

Ри Ран последовал за мной и тоже присел рядом. Мы молчали еще минут десять – собираясь с мыслями. А потом у меня неожиданно брызнули слезы из глаз. Я хотела их скрыть и изо всех сил от Ри Рана отворачивалась, но он взял меня за плечи и развернул к себе, и я не выдержала и уткнулась лицом ему в плечо.

– Не хочу уезжать от тебя!- шептала я, пачкая Ри Рану слезами его новую светло-голубую рубашку. Он глубоко вздохнул:

– Надо, Женя, надо!

– Я сама знаю, что надо, но так не хочется…

– А я буду с тобой всегда. Веришь? Закрой глаза- и увидишь меня, где бы ты ни была. Я буду не просто думать о тебе – я буду оберегать тебя на расстоянии. А еще пока тебя не будет, я обязательно получу разрешение на нашу свадьбу, и…

Я невольно засмеялась, вспомнив старую любимую нашу с мамой присказку:

– «Все будет хорошо; и мы поженимся»?

– Именно так. И только так.

Он излучал такую уверенность – не самоуверенность, а именно спокойную, твердую уверенность, – что я тоже постепенно успокоилась. Действительно, я же дала слово. «Не давши слова, крепись, а давши, держись!»- напомнил мне нашу поговорку Ри Ран. И – самое главное – это же нужно людям! Они ждут меня, они на меня надеются. И я не имею права раскисать!

Мы просидели с Ри Раном на берегу, болтая ногами в ледяной горной воде, до самого нашего возвращения в Пхеньян.

А когда мы с ним вернулись к автобусу, мы впервые держались в открытую за руки и впервые сели рядом друг с другом на сиденья, и я впервые осмелилась положить голову ему на плечо, когда почувствовала, что засыпаю.

Хиль Бо уже был в курсе дела, Чжон Ок тоже догадывалась, а вот Донал с Хильдой лишились на какое-то время дара речи.

– Женя, это у вас с ним серьезно? – шепнула мне Хильда с сиденья сзади, когда подумала, что Ри Ран спит. А он обернулся к ней и ответил вместо меня – на английском:

– А как же еще? По-другому у таких, как мы, не бывает!

Другую культуру узнаешь по-настоящему не когда можешь уже предсказать то или иное поведение людей, а когда начинаешь понимать, почему они поступают именно так, а не иначе. И по этому критерию я была ближе к пониманию корейской культуры через 6 месяцев, чем когда-либо была к пониманию культуры ирландской…

.Да, я провела в этом удивительном мире всего 6 месяцев. А мне казалось, что прошла уже целая жизнь.

Да, было грустно. Но это была светлая грусть – как стволы березок в русском лесу. Не хотелось уезжать – даже если бы в моей жизни и не было Ри Рана. Просто это были 6 месяцев, прожитых в другом измерении. Там, где люди живут настоящей жизнью, а не проходит она мимо, как у нас. Я с самого первого дня в Корее начала считать дни, остававшиеся до конца моего здесь пребывания – и не так, что «скорее бы оно закончилось!», а в плане «слава богу, у меня есть еще целый месяц!» И в эти последние дни я была почти в трауре.

Мы возвращались в Пхеньян, а солнце все светило, и дул в окна автобуса летний ветер, и так не хотелось, чтобы день этот кончался… Я вдыхала в себя запах корейской земли, стараясь навсегда его запомнить. И даже – о ужас!- увезла с собой ее горсточку…

Маленький совет посещающим КНДР: если что-то здесь делать не положено, не настаивайте, не спрашивайте, почему. Будьте тактичными. Не уподобляйтесь западным великовозрастным недорослям, которые начинают топать упитанной ножкой: «А почему нельзя? А мне хочется!» Некрасиво так себя вести в гостях. Не опускайтесь до такого поведения. Уважайте себя – и своих гостеприимных хозяев, которые хотят показать вам все самое лучшее; все чем по праву может гордится эта страна!

*****

…На следующее утро Донал ждал меня не по-ирландски точно в назначенное время в одном из красных уголков гостиницы. Когда я вошла в нее, я почувствовала себя как дома: все работники ее узнавали меня и радостно со мной здоровались. Она действительно фактически стала моим вторым домом за эти месяцы.

– Женя, повторю тебе все еще раз. Приедешь, начнешь работать в местной PR фирме – место для тебя уже есть. Там у нас свой человек. Жилье вам тоже уже присмотрели, но оформлять договор будете сами, когда окажетесь на месте. От нас вам будут приходить весточки раз в месяц – через нашего человека, ирландку, которая работает на круизном корабле. Кстати, ее зовут Сирше. Очень подходящее имя ! Раз в месяц ее корабль заходит в порт Курако…

– Не Курако, а Кюрасао, – и я вспомнила Сонни. – А вдруг меня узнает кто-нибудь? Все таки у меня много было там знакомых, хоть и уже больше 15 лет назад.

– Твой бывший муж там?

– Нет, в Голландии.

– Его родители?

– Тоже.

– Ну, а от других избавимся как-нибудь. Скажешь в случае чего, похожа, наверно, мол, просто на вашу знакомую. Кроме того, в Лиссабоне тебе перекрасят волосы и сделают другую прическу…

– Что-о-о?

– А ты как думала? Это для твоей же безопасности! И паспорт Саскии получишь там же. С твоим фото уже в новом виде.

У меня за всю жизнь не было другой прически. И красилась я только в свой естественный, натуральный цвет. Скрывая проступающую уже кое-где седину…

– Да-да, и не спорь. В блондинку!

– Вы не знаете антильцев. Они проходу блондинке не будут давать!

– Ничего, для дела потерпишь.

Я чуть было не заскрежетала зубами. Но делать было нечего.

– Твои родные пусть передают весточки тебе через… – Донал на секунду замялся – твоего молодого человека. А ты будешь получать их от Сирше. Ей же будешь передавать сообщения обо всех новостях. О поведении американских солдат, о том, какие в народе по отношению к ним настроения. По возможности – о том, какие будут передислокации. Вообще любая военная информация – на вес золота. Слишком велика угроза Венесуэле.

И он начал перечислять мне, где и когда мы должны будем с Сирше видеться, в какой форме передавать сообщения, пароль и прочие детективные атрибуты.

– А на случай экстренной связи у нас….

Мне было трудно сосредоточиться, мысли были заняты моими родными и Ри Рином. Как-то они будут здесь без меня? Не затоскуют ли? Не захочет ли мама уехать с ребятами домой? Ри Ран клятвенно заверил меня, что он организует им всем такой культурный досуг, что маме уже больше в жизни никуда не захочется!