– Продумано?. Думать-то легко, а вот чем её было платить? Ты не знаешь, что это такое – когда завод закрывают и всех выбрасывают на улицу! – и Гельмут отвернулся в сторону других покупателей, явно давая понять, что беседа закончена. Кристоф пожал плечами и вышел на морозную, украшенную праздничными огнями улицу.

«Завидуют мне. Неудачники -комми, что с них взять?» – подумал он. Неужели они не видят всех превосходств новой жизни: эффективная экономика, возможность ездить за границу? Но какой-то нехороший осадок в душе остался…

В Белфасте Кристофу предстояло решение первой большой возложенной на него ответственной задачи – создание, можно сказать, на голом месте, с нуля, нового телефонного центра его компании по обслуживанию региона, руководство которым поручалось ему. Он стремился изо всех сил оправдать возложенные на него английским менеджером надежды. Практически дневал и ночевал в офисе, лично следил за установкой всей аппаратуры и мебели, руководил отбором будущих кадров. Среди них оказался один достаточно неожиданный для здешних мест экземпляр: русская женщина. Конечно, где их только сейчас не встретишь, а в Германии вообще практически на каждой улице можно услышать русскую речь, но здесь Кристоф с бывшими братьями по СЭВ практически не сталкивался. Сюда они, видимо, ещё не добрались. И ему стало очень любопытно, когда он прочитал её резюме, в особенности – то, что она в совершенстве, по её словам, знала голландский язык, который был нужен для этой позиции. Откуда она его знала?

Все выяснилось во время интервью. Евгения много лет прожила в Голландии, была там замужем, а потом уехала оттуда. В детали она предпочитала не вдаваться. Во время интервью он почему-то не выдержал и сам рассказал ей, что он – не просто немец, а родом из бывшего ГДР, то есть, что они в какой-то мере бывшие братья. Он сам не знал, почему и зачем он об этом сказал. Обычно Кристоф предпочитал не распространяться о своем прошлом. Не то, чтобы он его стеснялся, но оно давало повод собеседникам для различных предрассудков в его адрес, а он совершенно справедливо считал себя одним из них, таким же, как они, и ему до смерти надоело выслушивать плоские шуточки о штази и берлинской стене. "Как ты через неё перелез?" – обычно спрашивали его западные коллеги. И начинали громко хохотать, не дожидаясь его ответа.

С Евгенией же было по-другому. Она вскинула на него большие серьезные зеленые глаза и радостно-искренне воскликнула:" Ой! Правда? Ну, как там Ади?"

От неожиданности Кристоф даже опешил: "Какой Ади?" (неужели она это про Гитлера? – лихорадочно размышлял он).

"Ну как какой? Помните, была у вас такая детская передача – "Делай с нами, делай как мы, делай лучше нас"? В ней такой ведущий был, мужчина в каштановом парике, спортивный. Девушка с ним была, – кажется, её звали Тина. У нас в СССР эту программу в моем детстве тоже по телевизору показывали. Он мне так ужасно нравился, когда мне было лет 5-7! Так где он сейчас? Жив?»

К своему смущению Кристоф был вынужден признаться, что не знает, где сейчас Ади, и что с ним.

"A Дин Pид, так что же все-таки случилось с Дином Pидoм? У нас об этом было так мало информации!" .

И Кристоф почувствовал, что его мысленно уносит в детство. Он увидел перед собой свою старую школу, ребят в голубых галстуках юных тельмановцев, первомайскую демонстрацию, – и даже услышал где-то из подсознания песню на русском языке, который он когда-то учил в школьном хоре: "Всегда мы вместе, всегда мы вместе – ГДР и Советский Союз!"

Чтобы отогнать от себя нахлынувшие картины, Кристоф зажмурился. Такое с ним давно уже не случалось. Он страшно не любил давать воли чувствам и эмоциям, тем более, что в бизнесе от них один только врeд. Через секунду самообладание вернулось к нему.

"Понятия я не имею, что случилось с Дином Pидoм , "- сказал он, приветливо, как ни в чем не бывало, улыбаясь. -"Кажется, он оказался гeем и на этой почве покончил с собой."

"Я так не думаю", – горячо возразила она. И тут же, видимо, вспомнила, зачем они здесь сидят. – "Хотя к нашему интервью, конечно, это не имеет никакого отношения."

Ему понравилось, как быстро она сумела совладать с собой и вернуться к деловому тому. Это полезное качество. Дома он ещё поразмышлял о том, стоит ли предлагать ей работу. Его окончательно убедили две вещи: во-первых, её резюме (здесь очень трудно было найти людей со всем необходимым набором нужных знаний и дипломов, а у неё с этим было все в порядке). А во-вторых, то, в чем он не решался признаться даже себе самому: что ему будет приятно, когда рядом будет хоть кто-то понимающий where is he coming from (иногда Кристоф ловил себя на том, что начинал уже даже думать по-английски, но ничего не мог с этим поделать : некоторые вещи ну просто было легче выразить на английском, чем на своё родном языке!) , так сказать, человек с похожим background . От этого почему-то создавалось ощущение надежного тыла, хотя он достиг уже таких высот, что его, собственно, некому и не от чего было защищать.

… Новый телефонный центр вошёл в эксплуатацию в марте. Все прошло как по маслу, и они отметили открытие бокалом шампанского. Евгения была назначена на пост начальника отдела и справлялась с своими обязанностями хорошо. У него, собственно, не было к ней никаких претензий. Вот только его ирландский зам, Пол, в компетенцию которого другие отделы, собственно, не входили, но который обожал перемывать людям за спиной косточки, постоянно нашептывал ему, как им не по душе её замкнутость и то, что она никогда не присоединяется к коллегам во время вечеринок с выпивкой. Но Кристоф Пола всерьез не воспринимал.

В Ирландии Кристоф жил в одиночестве. Близких друзей у него тут не было (подчиненные не в счёт), а знакомиться с женщинами было негде, кроме как на работе, ибо больше ни на что у него не хватало ни времени, ни сил. Выбор в офисе был небольшой – и он попеременно неуклюже пытался затеять романы почти с каждой более или менее подходящей по возрасту девушкой. Евгения была не в счёт: по ней сразу было ясно, что она даже намека на это не потерпит. К тому же, как он слышал от всезнающего Пола, дома у неё был ребёнок-инвалид. Зачем нужны лишние заботы?

Впрочем, Кристоф не считал, что он использует служебное положение по отношению к тем, другим девушкам: он никогда ни на чем не настаивал, если его отвергали, и никогда ни от кого своих намерений не прятал. Правда, иногда ситуации складывались все-таки довольно сложные- и 2 девушки даже в результате этого покинули работу. Добровольно, конечно. Кристоф был здесь совершенно ни при чем. И ему было очень обидно, что Ольга -единственная из здешних девушек, в которую он по-настоящему влюбился, перед уходом бросила ему: "Тpяпка! Из тебя все веревки вьют, особенно Пол! Из-за твоей безвольности этот офис скоро превратится в настоящее осиное гнездо. А ты даже и не замечаешь!"

Несправедливые были её слова. Кристоф считал, что его в офисе уважали, как раз за его стиль руководства. В нем ещё проглядывали порой человечные "пережитки социализма", и с ним можно было поговорить по душам, а сам он относился к подчиненным, как человек. И это был ещё один повод к тому, чтобы гордиться собой. Он считал, что именно эти качества позволят ему создать в офисе такую обстановку, чтобы людям на работу было приятно ходить, и чтобы они чувствовали себя здесь, как дома.

… Евгения всегда приходила в офис первой и открывала его, хотя и жила дальше всех (а может, как раз поэтому?). Однажды у него была бессонница, и он тоже пришёл в офис рано (месяцев через 6, когда дела в центре пошли гладко, он начал позволять себе появляться на работе часов в 11-12: ведь все равно все идет, как надо, а его менеджер – в далекой Англии, и ему не обязательно об этом знать). Он застал её слушающей на компьютере записи Дина Pидa:

"Love your brother, but hate your enemies!

I used to think that peace and love were just the same

Then I learned that life was not only a game,

Each man must fight, and fight again.