По другую сторону забора, в Клуан Плейс, в домах не просто выбиты стекла -

они практически все сожжены, многие двери заложены кирпичами. Там явно

никто не живет.

– Остался ли там хоть кто-то из ваших соседей-пенсионеров?- спрашиваю я.

– Только двое,- отвечают мне. -И они молчат в тряпочку. Боятся. Две протестантские старушки, которые живут отсюда за три улицы, в прошлом году подверглись атаке самодельной бомбой. Пресса сразу же обвинила республиканцев, хотя они живут в протестантском квартале, в который ни один республиканец не сунулся бы. А дело на самом деле было в том, что эти старушки не позволили рисовать у них на доме мюрал прославляющий лоялистов! Вот им и отомстили.

Картина на Клуан Плейс открывается ещё более жуткая, чем на католическом Кландебое: ни детей, ни травы. Так кто же атакует отсюда, если здесь совершенно очевидно никто не живет? Выступавший недавно по телевидению бывший местный житель-протестант (вернувшийся в Белфаст после того, как перестала быть расистской Южная Африка!) довольно подробно рассказал о том, что здесь произошло, – но, удивительное слово, ни разу не назвал виновными в погромах на Клуан Плейс республиканцев или католиков. Он просто предпочел промолчать вообще о том, кто это сделал. Врать не хотелось, а

сказать правду… Слишком велик страх перед "адеровцами" с Шанкилла .Именно они и оккупируют эти дома. Кстати, в числе того, чем они забрасывают католиков, – домашняя утварь выжитых ими отсюда собратьев по религии (например, оторванный от стен в ванной и на кухне "с мясом" кафель!) . Стали бы люди так поступать со своей собственностью? Не думаю.

– А кто играет лоялистские марши через громкоговоритель и разгуливает парадами вдоль стены до пяти утра? Неужели пенсионеры?- подхватывает мои мысли Дебби. -Я лично, и то ещё никогда такого не видела собственными глазами, хотя всю жизнь прожила на Севере. Вот возьмите позавчера. В тот день нас атаковали 15 часов беспрерывно. Я позвонила местному священнику – знаете, после этого у меня очень горькие чувства в его адрес! -, с просьбой позвонить в полицию, ибо в ответ на наши многочисленные звонки к нам все так и не посылали полицейскую машину. "Меня сейчас нет в Белфасте, поэтому я подъехать не могу"- сказал он мне. "Тогда можете Вы хотя бы позвонить им оттуда, где Вы сейчас находитесь? "- я почти плакала в трубку , за спиной у меня раздавались взрывы и плакали самые маленькие из детей. "Нет, не могу. У меня сегодня выходной, " – пояснил он мне совершнно спокойным голосом и повесил трубку. Полиция приехала только после того, как мы позвонили в офис представителей ирландского правительства здесь, и они подняли шум по этому поводу. А завтра этот самый священник приводит к нам в район британского губернатора – не посоветовавшись даже ни с кем из жителей! Почему бы этому губернатору не прийти сюда, когда мы были под атакой? Почему он заявился сейчас, когда уже стало почти спокойно? А разве забыть нам ту ночь, когда всю внутреннюю площадь между нашими домами заняли полицейские машины и британская армия, – а как только нас начали забрасывать фейерверком и ещё бог знает чем, они все повернулись лицом к нашим домам и включили прожектора на полную мощность, – сохраняя при этом полное молчание, – для того, чтобы лоялистам было лучше видна цель? Представьте себе, как чувствуешь себя в таком доме, освещенном и обстреливаемом со всех сторон, – как рыба на песке! У нас все это заснято на видео.Телевидение отказывается эти видеозаписи показывать. Мы готовим использовать их в суде в процессе против государства, который начали некоторые из наших жителей. Я никогда ещё не видела, чтобы полиция и армия сотрудничали с лоялистами до такой степени в открытую!

– Для нас давно уже в порядке вещей стало, что когда мы идем в магазин, к врачу, на почту, – в любую точку за пределами нашего квартала, мы придумывем себе и называем друг друга протестантскими именами. Наши дети боятся надевать школьную форму, – ибо по ней видно, из какой они школы. Сколько можно так жить? Я испытываю глубокое уважение к нашему местному почтмейстеру-протестанту: когда лоялисты приказали ему под страхом смерти не обслуживать католиков, он сказал им: "В таком случае я вообще закрою почту!" – и закрыл. Человек потерял весь доход, дело всей своей жизни, но не дал себя запугать. А другие протестантские хозяева магазинов испугались. Ты заходишь к ним, а они прячут глаза и говорят: "Извините, нам не велено вас обслуживать." Бабушки старые в церковь идут, а эти дебилы кричат им со стенки : "Что у тебя сегодня на ужин, Бобби Сэндс? "- и громко гогочут.. Люди это или как? – подхватила ее старшая дочь.- Теперь здесь вот уже несколько дней, каждый день в одно и то же время появляется армия и полиция. Почему, спрашивается, нельзя было это сделать три месяца назад? Но они ходят патрулем по нашему кварталу, полностью вооруженные, наставляют ружья на детей, оскорбляют жителей – в то время, как с другой стороны стенки их в десять раз меньше, и там они пьют чай с лоялистами и судачат с ними. На нашей стороне на все их лица надеты маски (это потому, что многие из солдат являются местными уроженцами!), а на их стороне на солдатах – обыкновенная форма, с беретами, никакой маскировки!

Подьезжают солдатские броневики- действительно как по часам, – и мы выходим на улицу. Меня знакомят с Фионой, – молодой матерью родом из Ардойна. Маленькая, круглая, как это водится у католических женщин Белфаста, одетая в спортивный костюм и с ушами и шеей, завешанными золотом, Фиона рассказывает о себе и о своей семье.

– Я переехала сюда из Ардойна, где прожила всю свою жизнь. Обычно всегда

все, что бы они ни затевали проделать с католиками Севера, сначала опробуется

на жителях Ардойна. Так что мне не привыкать. Я думала, что здесь будет

спокойнее- я и переехала-то из-за своих девочек, которые ходили в школу Св.

Креста, ибо мы не смогли больше терпеть лоялистские атаки по дороге в школу

и из школы каждый день. А здесь началось ещё хуже. Почти сразу после начала

нападений на наши дома вместо того, чтобы арестовать лоялистов (ведь здесь

установлено столько полицейских видеокамер, что видеодоказательств вполне

достаточно!), полиция начала обыски наших домов. После того, как один из

мальчишек швырнул в них одним-единственным камнем, который даже не вылетел

за пределы двора. Дети были перепуганы. Пришлось выводить их из дома. А

лоялисты наблюдали за всем этим со смехом со своей стены, сидя на которой,

они снимали нас, выводящих из дома плачущих детей, на видеокамеру. Потом мы

с другими женщинами организовали мирный протест около врачебной практики,

которую нам нельзя больше посещать из-за того, что мы католики. Полиция

налетела на нас с дубинками. Особенно досталось тем, у кого в руках были

камеры. Били всех без разбору – и женщин,и детей. У меня вся грудь была

синяя. А Вы когда-нибудь видели, чтобы полиция не пускала пожарных на

пожар? И обрезала брандспойты, которые мы были вынуждены сами установить

около своих домов?

Около почти каждого дома действительно висят на заборчиках пожарные

брандспойты, спускающиеся к точке, из которой обычно берут воду пожарные.

– А что они говорят пожарным, когда не пускают их к вам?

– Что им угрожает опасность со стороны местных жителей! Это когда наши дома

горят, Вы можете представить себе! То же самое говорят полицейские и работникам "скорой помощи", не пуская их, когда они приезжают к нам по вызову. Но находятся пожарные и медицинские работники, которых не остановить. У них есть чувство долга перед людьми – и они раздвигают полицейские кордоны и едут к нам все равно.

– А брандспойты?

– Периодически полиция срезает их опять и опять. Главное – не позволить им

споровоцировать наших мужчин на драку, ибо именно с этой целью такое и

делается. Недавно у одного из наших мужчин загорелась крыша дома. Он выбежал

и взмолился к полицейским: ну, сделайте же хоть что-нибудь, чтобы это