современных удобств, и которые так напомнили мне о том, где я сама выросла. Я познакомилась с другими ирландскими чудаками, большинство из которых действительно были старыми холостяками, – ибо ирландский фермер, в отличие от наших соотечественников, ни за что не стал бы жениться, пока не был уверен, что он может прокормить большое семейство. У многих этот процесс затянулся настолько, что о женитьбе уже не хотелось и думать.

С Фрэнком они обращаются по-свойски: когда он в Дублине, заходят к нему домой (двери в Каване до сих пор не запирают!), пользуются его телефоном… Он возит в город за покупками тех из них, у кого нет своего транспорта, – и это считается настолько само собой разумеющимся., что ни ему не приходит в голову отказать, ни им – то, что он может им отказать.

Безотказную натуру Фрэнка открыли для себя недавно и наши бывшие соотечественники из Литвы и Латвии, которые появились в этом скромном уголке Ирландии в качестве рабочей силы на той работе, которую не хотят выполнять избалованные “кельтским тигром” ирландцы. К одной паре литовок он питал особые дружественные чувства. Литовка Вида занимала в его жизни примерно то же место, что и я, – предмета поклонения, хотя мы достаточно разные. Мы обе это знали и даже как-то узнали друг от друга о том, что он советовал нам обеим подстричься – потому, что такая прическа больше напоминала бы ему его английскую супругу…Вида была лаконична насчёт Фрэнка:

– Какой замечательный человек, какой добрый человек! Если бы у меня был такой муж, я бы его выгнала, потому что он всем помогает, а я хочу, чтобы это было только для меня…

Иммигранты из Восточной Европы настолько поразили воображение не привыкшего

к иностранцам у себя на селе, но самого хорошо помнящего, что такое быть иммигрантом Фрэнка, что он знакомится практически с каждым новоприбывшим лично. Втайне мечтает выучить русский язык -до сих пор язык межнационального общения для всех них здесь . А меня держит часами на телефоне, рассказывая мне до мельчайших подробностей все проблемы, испытываемые в данный момент Видой, Тамарой, Валерой, Евгением или Ниной… Некоторые наши общие ирландские друзья сердятся на него, говоря, что он позволяет нам всем пользоваться его добротой. Возможно, что и так. Но как можно отказаться от такой добросердечной, “старомодной” помощи, не имеющей ничего общего с американским циничным выражением “there is no such a thing as free lunch "? Бедные американцы, им никогда не понять, что there is such a thing, in Ireland, in county Cavan !

Были у Фрэнка и недоброжелатели, конечно. “На тропе войны” он находился с

шиннеровскими женщинами, так напоминающими мне булгаковскую “женщину,

переодетую мужчиной”. Особенно с двумя местными сестрами, которых он обвинял в пьянстве и развратном образе жизни.

– Aine is a sexual predator ! – любит он повторять с брезгливостью об одной из них. Фрэнк буквально ликовал, когда Онью отослали в Америку, выражая надежду, что там она и останется. Это же приводит и к его трениям с “leadership ”, которое считает, что женщин надо выдвигать на (все равно вторые!) ведущие роли не по деловому, а чисто по половому признаку. Только невероятное ирландское упрямство его и его однодумцев предотвратило сестру Оньи от того, чтобы быть выдвинутой в качестве кандидата на выборах в парламент… Все равно всю работу пришлось бы делать таким, как он, – а такие, как она, только и умеют, что ездить повсюду с речами.

Иногда я обижала на него, но крайне редко. Посудите сами – не обиделись ли бы вы, если он обещал подвезти вас в аэропорт, до которого 6 часов езды, а сам все не появлялся и не появлялся, так что вы в панике вызвали такси и заплатили за эту поездку столько, сколько стоит самолет до Москвы? А оказалось, что он приехал за вами через полчаса после этого, – потому что его “сосед попросил завести кафель в графство Фермана”!

Но это мелочи жизни. По большому счёту на Фрэнка всегда можно надеяться.

– Ты – это я! Я точно таким же был в твои годы! – любил повторять он мне.

Так что вы предупреждены о том, с какого рода фруктом вам приходится иметь дело в моем лице! По крайней мере, если верить Фрэнку из Кавана…

****

…Свободная от работы в банке неделя была для меня как нельзя кстати: я буквально на пару дней прилетела домой, чтобы забрать в очередной раз с собой свое семейство. Я была уверена, что теперь-то уже все будет в порядке: ведь уже утряслось все с документами, и жить есть где. Осталось только найти Лизе подходящую школу (в отличие от мамы, я уже смирилась с мыслью, что в нормальную школу она ходить никогда не сможет) и самое главное – врача!

Я попыталась уже было разузнать в своем городке о возможностях ее лечения- потому что в отличие от СССР, где любой нуждающийся человек мог сам спокойно записаться на прием в поликлинике к любому специалисту (хирургу, окулисту, невропатологу)- и быть принятым им в тот же день или в крайнем случае, через пару дней – здесь попасть туда можно было только по направлению терапевта, да еще и, как оказалось, во многих случаях приема у специалиста надо было ждать несколько месяцев: такие на него были очереди! Специалисты здесь были не в каждом городе, как у нас, а зачастую только в одной больнице на всю провинцию.

Местный терапевт, к которому я пришла – пожилой дедушка, такой пожилой, что казалось, он меня не слышит, а спит в своем кресле, когда я с ним говорила – неожиданно проснулся и наорал на меня, когда понял, что я мигрантка. Смысл его бурного выступления сводился к тому, что «ездят здесь всякие, только загружают зря наши медицинские учреждения». Какое там сострадание к больным детям, какая клятва Гиппократа! Не знаю, как я удержалась и не прибила его в кресле его же пресс-папье. Ведь из-за такого вот горе-лекаря Лиза и осталась на всю жизнь инвалидом…

Маме новый дом понравился – но, как и обычно, одобрение свое она высказала в весьма сдержанных формах. В отличие от того, в каких формах она обычно выражает свое по поводу чего-либо негодование…

Я старалась подумать обо всем, когда его покупала – о виде из окон и о близости магазинов и транспорта, о том, какие будут соседи, и о расстоянии до больших городов. Но больше всего, конечно, меня привлек здоровый, чистый воздух – морской или горный, в зависимости от того, в какой части городка ты находился. Городок процентов на 70 был католическим, но протестантов никто не обижал. Я, например, жила в таком месте, что моя соседка справа была католичкой, а сосед слева- протестантом, и они очень хорошо друг к другу относились. И все-таки большая часть протестантов жила на другом конце городка, у подножия горы. Это было сразу заметно по тому, насколько зажиточнее и роскошнее были тамошние дома. «Граница» пролегала по мосту через впадающую там в море местную горную речку, который пересекал Главную улицу в самом ее конце. Именно «за границей» протестантские пожилые пары важно и медленно прогуливались каждое утро по набережной (удивительное дело, я научилась отличать их даже по лицам и манерам!) Хотя здание местной масонской ложи стояло на «католической» территории, зато оранжистская ложа – там, где этого и можно было ожидать. В масонской ложе были, как это принято, наглухо забиты все окна – чтобы никто не знал, что там происходит внутри. “Без окон, без дверей, полна горница людей»

Летом в городок местная благотворительная организация привозила «детей Чернобыля» из Белоруссии- на две недели. Их размещали в семьях, которые на это время всячески стыдливо замалчивали протестантско-католический вопрос: в организацию эту входили как те, так и другие. Детям городок очень нравился: в Белоруссии нет моря и гор, а ведь они не видели здесь ничего другого – ни типичных для Северной Ирландии уличных сражений с полицией, ни оранжистских парадов. Тех же, кто их сюда возит и восторгается за две проведенные здесь недели местной «цивилизацией», так и подмывает спросить: скажите, Вы когда-нибудь жили в стране, где с коровников и церквей свисают парамилитаристские флаги? Вы когда-нибудь проезжали жарким летним днём по морскому побережью, вдруг натыкаясь на лежащего в кустах иностранного солдата, целящегося непонятно в кого из автомата? Вы когда-нибудь были в городе на пасхальных гуляниях – все вокруг принаряженные, с семьями, с детьми, едят мороженое, – когда мимо проезжает БТР, с макушки которого свешивается целaя пачка этих иностранных солдат, и все они целятся из своих автоматов в эту толпу и в этих детей?