Сыщик вновь прикрыл веки, давая мозгу короткую передышку, но уже через минуту снова принялся за составление логической мозаики.

«Разработка объекта такого уровня, как Кутепов, либо готовится очень долго, его сперва внимательно изучают, потом незаметно подводят спецов, которые готовят надежный «ошейник», и уже только после этого быстро пытаются стреножить старика и подчинить себе. Либо, используя наемников, проводят лихой кавалерийский наскок, больше уповая на внезапность и молниеносность. В случае удачи ошалевшего фигуранта берут в оборот и заставляют выполнять необходимое, в случае фиаско наемники зачищаются, а заказчики уходят в «тень» и пытаются сменить тактику.

По всему выходит – против Николая Ильича был задействован именно второй вариант. Почему тогда тянут с разработкой фигуранта? Как говорится, время – деньги. Ответом может послужить один из двух вариантов: либо в папке не оказалось ничего серьезного (а это не так), либо ландскнехт взбрыкнул и решил играть в свою «игру».

Набрав в легкие побольше воздуха, Глеб с головой погрузился в теплую воду. Под пушистым покрывалом пены он пробыл недолго, вынырнув, он лихорадочно стал анализировать прошедший день. На то была своя объективная причина. Раскатывая в кутеповском «Лексусе», он заметил «хвост», серую неприметную «Ниву». Человечек за рулем советского вездехода изо всех сил старался оставаться незамеченным, но чрезвычайно тяжело следить за передвигающимся фигурантом на одной машине.

Своим ангелам-хранителям о топтуне Глеб говорить не стал. Самурай и Гарпун – парни лихие, из спецназа ВДВ, в мгновение ока устроили бы на любопытного филера засаду, а потом, захватив «языка», допросили бы того по всем правилам военного времени. Наверняка они узнали бы много интересного, но, с другой стороны, исчезновение топтуна обязательно насторожило бы тех, кто стоит над ним. А вот это уже чревато неконтролируемой ситуацией.

«В конце концов, я не фашистская Германия, чтобы воевать на несколько фронтов», – рассудил про себя Кольцов, но при этом все же меры предосторожности принял. Возле ванной он поставил стул, на который положил ворох газет, купленных в холле гостиницы. Газеты были отвлекающим камуфляжем (мало ли что могло находиться под ними), опасность поджидала с противоположной стороны. К спинке стула он скотчем прикрепил взведенный револьвер «Единорог», ствол которого был направлен в центр дверного проема. Так что незваные гости даже не успели бы ничего сообразить, как попали бы под огонь в упор.

Вода в ванной окончательно остыла, мыслей новых в голове не добавилось. Глеб быстро ополоснулся под тугими струями душа, надел халат, сунул в карман револьвер и прошел в гостиную. Единственное, что ему сейчас оставалось, – спокойно изучить записную книжку беглого джигита.

Заказав по телефону легкий ужин, Кольцов поудобнее устроился в кресле и раскрыл блокнот, в котором оказалось листов меньше половины. Хозяин изымал их немилосердно, а сами записи больше походили на наскальные рисунки первобытного человека. В основном это были женские имена, напротив которых неловкая рука указывала телефоны, в редких случаях попадались пояснения и короткие комментарии, типа «Биляд».

«Н-да, мальчуган явно сексуально озабочен», – переворачивая очередной листок, ухмыльнулся сыщик. Мужских имен он обнаружил всего три – Эдик, Кузя и Влад, рядом с их телефонами было выведено: «СТО», «Техосмотр», «Диагностика».

«Ну, это у нас по профилю основной работы», – догадался Кольцов. Работая в автосалоне, Раид Халилов, видимо, что-то «прокручивал» на стороне, с этим и связано общение со вспомогательными спецами…

В общем-то, ничего интересного он не нашел, но, с другой стороны, было бы глупо рассчитывать на то, что среди «билядских» телефонов окажется номер консула Саудовской Аравии, резидента ЦРУ или на худой конец «мобила» одного из непримиримых полевых командиров.

Впрочем, один из телефонов Глебу показался любопытным. Имя было восточное, Карина, а напротив комбинации цифр вместо словесного комментария были изображены два цветка. На зеленом стебельке красная роза и, как змея, ее обвивающий черный тюльпан, который опустил свою коронованную голову поверх бутона. Рисунок при всей своей узнаваемости был сделан грубой мужской рукой.

«Сентиментальность и лирика – что-то новое в психологии суровых горцев», – удивился сыщик. Ни один кавказец, даже если он произошел из интеллигентной семьи, где мама поэтесса, а папа пианист, никогда не станет рисовать цветочки, да еще в такой недвусмысленной композиции. Значит, это нечто большее, чем сексуальное желание, даже большее, чем обычная влюбленность. Это скорее чувства, близкие к щенячьему восторгу.

«Что же, завтра надо будет познакомиться с этой восточной красавицей по имени Карина».

В мгновение ока уничтожив ужин, состоящий из нескольких творожных десертов, и выпив большой стакан сока манго, он с чувством почти выполненного долга завалился спать.

Спал Глеб, как обычно, без сновидений, но чутко, держа под рукой «Единорог», готовый к любым неожиданностям. Но ночь прошла без происшествий.

Разбудил его телефонный звонок. Разлепив глаза, Кольцов снял трубку с аппарата.

– Глеб Иванович, это Диспетчер, – донесся знакомый голос.

– Слушаю внимательно.

– Итак, вот что удалось надыбать по вашим заявкам. Записывайте. Хозяин квартиры, в которой проживал Раид Халилов, Слепнев Сергей Сергеевич, инвалид труда второй группы, проживает у своей сожительницы, адрес…

– Понял, – чиркнув на полях газеты координаты, Кольцов поинтересовался: – А что насчет конвалюты, неужели обычные пилюли?

– Пилюли, – подтвердил Диспетчер, потом хохотнул и с нотками зависти добавил: – Только необычные. Ну и нюх у вас, Глеб Иванович. Как у спаниеля на границе…

– Поменьше дифирамбов и больше сути, – приказал детектив.

– Понял, исправлюсь. Короче говоря, молекулярный анализ будет готов только к завтрашнему вечеру, но наш эксперт со всей уверенностью заявил, что это психотропный препарат, подавляющий волю. Примерно такими же чеченские боевики пичкают своих шахидок-смертниц, «черных вдов». Только, в отличие от них, не кустарного производства, а заводского, причем самого высокого качества. Изготовитель – одна из стран Индокитая, подробнее после полной экспертизы.

– Ясно, – нахмурился Кольцов, ему действительно кое-что становилось понятным, например, поведение Лизы. Вот что означало «глаза стеклянные», как сказал один из охранников.

– Ну хорошо, Диспетчер, спасибо за качественную работу, – похвалил своего телефонного визави Кольцов и спохватился: – Мне нужен срочно адрес по номеру телефона, сможешь?

– Без проблем, – беспечно отозвался Диспетчер, – через полчаса, как в лучшей городской справке.

– Хорошо, если не дозвонишься в гостиницу, звони на мобилу.

– Понял. Костоломов за вами прислать?

Глеб на мгновение задумался. Наличие «хвоста» по законам безопасности требовало вызвать охрану. Но, с другой стороны, общение со свидетелями в сопровождении может напугать не только тех, с кем необходимо пообщаться, но и тех, кто за ним следит. Устраивать боевые действия пока не входило в планы сыщика.

– Не стоит, – наконец ответил Кольцов. – Пусть костоломы пока находятся при своем хозяине. Если будет нужно – кликну.

– Понял, не дурак. Дурак бы не понял, – прокричал в трубку Диспетчер, прежде чем отключиться…

Слепнев Сергей Сергеевич был невзрачным мужичонкой со спитым лицом, украшенным массивным носом-картошкой, густой паутиной бурых сосудов и мутными, водянистыми глазами. Ходил он по тесной грязной кухне, шаркая ногами в замусоленных чунях. Говорить с сыщиком Слепнев согласился только за бутылку «портвешка». Глеб не стал умничать, вытащил из кармана несколько мятых купюр, которые тут же перекочевали к сожительнице, невысокой, такой же обрюзгшей и неряшливой женщине неопределенного возраста.

– В общем, Клава, ты знаешь, что брать, – напутствовал гражданскую жену Слепнев. Та что-то невнятно буркнула и, натянув засаленный, некогда бледно-голубой плащ-болонью, подхватила полиэтиленовый пакет с рекламой какого-то супермаркета и поспешила к выходу.