– Хорошо. Мы это сделаем, – согласился он. – Успокойся. Ты уверена, что он не играет на твоих чувствах, используя их?

– Не думаю. Ты не представляешь, как странно он разговаривал, Бо, – сказала я и подняла на него глаза, полные отчаяния. – Он называл меня Жизель и говорил о ней, как о Руби.

– Ну и что? Так и было задумано.

– Но я не думаю, что кто-то слушал нас. Он не должен был называть меня Жизель.

Бо помолчал.

– Может, он был просто пьян. Все у него смешалось.

– У меня мороз пошел по коже от всего этого, – проговорила я, обхватывая себя руками. – Что мы наделали? Бо, что мы наделали?

– Прекрати, – крикнул Бо, вскакивая со своего места. Он схватил меня за плечи, его пальцы казались стальными сквозь тонкую ткань моей блузки. – Сейчас же прекрати это, Руби. Ты устраиваешь много шума из ничего. Он расстроен из-за того, что ты сейчас со мной, и тяжело это переносит. Он привыкнет к этому, и все закончится так, как мы и ожидали. Мы не виноваты в трагедии Жизель. Это случилось, и мы просто воспользовались возможностью. Поль согласился на это, помог все осуществить. Теперь он жалеет себя. Да, мне тоже жаль, но обратного хода нет, и ему придется осознать это и смириться. Как и тебе, – добавил он сурово. Я сдержала слезы и кивнула.

– Да, Бо. Я уверена, ты прав. Извини, что устроила истерику.

– Эй, ты отлично себя вела. Я понимаю, под каким напряжением ты жила все это время, и ценю это, но нельзя терять самообладание.

Я опять кивнула.

– Хорошо, Бо. Со мной все в порядке.

– Уверена?

– Да.

Он поцеловал меня в лоб, крепко прижал к себе, целуя щеки и гладя волосы. Потом он ласково заглянул мне в глаза.

– Я не позволю, чтобы что-то случилось и уж ни за что не потеряю тебя снова, Руби. Я люблю тебя больше всего на свете. – Мы поцеловались, он обнял меня за плечи и увел из кабинета. У подножия лестницы мы опять поцеловались, я стала подниматься, потом оглянулась и посмотрела на него. Он ответил мне широкой улыбкой. Я глубоко вздохнула и сказала себе, что он прав. Завтра мы поедем к Полю и успокоим его.

«Все будет хорошо, – твердила я, поднимаясь по лестнице. – Все будет хорошо».

Днем, как только Бо вернулся из офиса, мы отправились в Кипарисовую рощу. Большую часть дороги я молчала, глубоко задумавшись. Бо пытался отвлечь меня разговором о предприятиях Дюма, а когда мы уже почти приехали, сообщил, что звонил Брюс Бристоу и вновь угрожал, что раскроет все темные делишки Дафни, если не получит свою долю наследства.

– Что ты ему ответил? – спросила я.

– Я сказал, что он может делать все, что хочет, назвал его угрозы блефом. Ходят слухи, что дела у него неважные. Он проиграл большую часть того, что ему удалось получить от имения. Теперь банк грозит отобрать у него жилое здание.

– Он вечно будет мешать, как камень в туфле. Думаешь, что вытряхнул его, но, когда опять начинаешь идти, он все еще тут.

Бо рассмеялся.

– Не волнуйся. Я его вытряхну, – ответил он. – Не такая уж он проблема.

Меня немного удивила надменность Бо. Я услышала в его голосе интонации Жизель. Не слишком ли долго он находился рядом с ней?

К тому времени, когда мы подъезжали к Кипарисовой роще, небо полностью затянуло серыми облаками. Я чувствовала себя подавленной, и это тягостное ощущение только усилилось от безмолвия, царившего вокруг огромного дома. Кипарисовая роща всегда была похожа на улей, где жизнь била ключом. Поль так гордился своей усадьбой, что не допускал ни единого сорняка в саду. И Бо, и я заметили, что некоторые нефтяные колодцы бездействуют. Казалось, на особняк в бухте, на весь этот райский уголок опустился тяжелый и влажный покров и придавил все своим невыносимым гнетом.

– Вид заброшенный, – пробормотал Бо. Сердце у меня дрогнуло и сильно забилось, когда мы остановились перед домом. Перл заснула на сиденье машины. – Я заберу ее, – сказал Бо.

Страх, который я испытывала перед возвращением в Кипарисовую рощу в качестве Жизель, оправдался. Вдруг я оказалась чужой среди всего, что раньше было дорогим моему сердцу. Теперь мне нужно было звонить в звонок и ждать, а обитатели этого дома обойдутся со мной как с посторонней. Сердце же будет разрываться от желания крикнуть правду. Бо почувствовал мое волнение и, держа на плече спящую Перл, сжал мне руку и ободряюще улыбнулся.

– Не переживай так. Все будет хорошо, – сказал он, но неловкость сковала все мое существо.

Мы подошли к парадной двери и позвонили. Несколько мгновений спустя нас приветствовал Джеймс.

По выражению его лица и по тому, как потускнел его взгляд и углубились складки на лице, я поняла, что он очень опечален и подавлен. Наши слуги близко принимали к сердцу все, что касалось нас, а наши настроения всегда передавались им.

– Здравствуйте, Джеймс, – произнесла я не в силах воспроизвести снисходительный тон, свойственный Жизель, когда она обращалась к слугам, были ли то ее слуги или чужие. Джеймс посмотрел на меня пустым, ничего не видящим взглядом. Он явно не узнал меня, настоящую, по голосу, да и могло ли ему прийти в голову, что я – это и есть Руби, а не моя сестра Жизель, которую, я знала, он недолюбливал.

– Добрый день, мадам, месье, – сказал он, слегка наклоняя голову. При виде Перл его глаза немного оживились. – А как малышка?

– Прекрасно, – ответила я.

– Месье Поль дома? – спросил Бо.

– Он совсем недавно вернулся из больницы, – ответил Джеймс, отступая назад. – Мадемуазель Тейт и мадам Пайтот находятся с ним в кабинете. – Я посмотрела на Бо. Сестрам Поля впервые предстояло увидеть меня в качестве Жизель.

Джеймс провел нас по коридору. Какие странные ощущения владели мной, когда я шла по дому и смотрела на вещи, которые когда-то были моими. Я взглянула на лестницу, ведущую к моей бывшей спальне. Мы с Бо еще раз обменялись взглядом, и я увидела, насколько он обеспокоен из-за меня теперь, когда я снова оказалась в этом доме. Я чувствовала, что лицо мое пылает. Сердце бешено стучало в груди, но я сделала глубокий вдох и кивнула.

– Со мной все в порядке, – шепнула я. Джеймс задержался у двери в кабинет.

– Месье и мадам Андреа, – объявил он и отступил. Поль сидел на диване, забившись в угол, со стаканом бурбона в руке; волосы взъерошены, а вид такой, будто он спал в одежде. Жанна сидела напротив него с красными от слез глазами, а Тоби – на другом конце дивана с мрачным видом, сложив руки на коленях.

Но глаза Жанны просияли, когда она подняла на нас взгляд, и сердце у меня екнуло. Неужели она поняла, что это я, а не моя сестра? Я почти желала, чтоб так и было. Однако она оживилась не из-за этого. Она увидела Перл.

– Малютка! – вскрикнула она и встала. – Как она?

– Прекрасно, – ответил Бо.

Перл, поняв, что речь идет о ней, подняла головку и повела носиком, как кролик.

– О, моя любимая, моя сладкая Перл, – запричитала Жанна. – Дайте мне подержать ее.

Бо передал ей малютку, и Перл сразу же ее узнала. Она улыбнулась, и Жанна осыпала ее щеки поцелуями, нежно тиская.

– Ну надо же, – сказал Поль, – какая неожиданная честь, месье и мадам Андреа во плоти. – Губы его насмешливо скривились.

– Есть какие-нибудь новости, Поль? – быстро спросила я, игнорируя его сарказм.

– Новости? – Он посмотрел на Тоби, притворяясь, что задает обычный, дежурный вопрос. – Есть новости, Тоби?

– Изменений к лучшему нет, – печально сказала Тоби. – Собственно, сегодня утром решили подключить ее к дыхательному аппарату.

– Хочешь выпить, Бо? – спросил Поль, Поднимая свой бокал.

– Нет, нет, спасибо.

– Слишком ранний час для вас, креолов? – съязвил он.

– Поль, – отчеканила Жанна, – почему ты не поздороваешься со своим ребенком?

Поль мгновение пристально смотрел на Перл, потом кивнул.

– Поднеси ее ко мне, – попросил он.

Жанна подошла, но Поль не взял малышку, а только потянулся и погладил по головке, прежде чем поцеловать в щечку. Потом он выпрямился и тяжело вздохнул, казалось, было слышно, как стучит его сердце.