23 сентября. Пятница. Неделя до завершения конкурса.

Проснулся я резко, словно меня из сна просто-напросто выдернули. Потряс головой. Потянулся. Тело болело, но гораздо меньше, чем накануне, я потрогал перевязанное плечо — оно противно ныло, как будто зуб с обнаженным нервом. Рядом со мной, на тахте, спокойно спала Дашка, а между нами примостился Длинноухий. Цыпленок тихо сопел в своей кроватке, придвинутой вплотную к тахте. Меня удивило, что включен верхний свет, ведь мы договорились не включать его пока ситуация со снайпером не прояснится. Я встал, чтобы подойти к выключателю. И тут раздался звонок в дверь. Я отправился в прихожую, мне показалось, что это должно быть пришел с очередной перевязкой Хиппа, открыл дверь, но за порогом стоял незнакомый мне человек. Он был маленького роста, плюгавенький, востроносый, с белыми водянистыми глазами, которые при этом странно косили, и какой-то слишком шустрый. Я даже не понял, как он оказался в квартире, вроде, я его не пускал, конечно, спросонок реакция замедленна, но не настолько же…

— Здравствуйте, — тем временем представился человечек, тщательно вытирая при входе ноги и одновременно стягивая с себя серую кожаную куртку. — Меня к вам прислал отец Илларион. Дело в том, что я приехал из Дивеево, мне надо где-то на несколько дней остановиться, дела, понимаете ли, в епархии, а потом я возвращаюсь в монастырь, — человечек уже успел повесить куртку на вешалку, размотал шарф, сел на гардероб и начал разуваться.

— А кто вы, собственно говоря, такой? — спросил я.

— Меня зовут Михаил, я живу уже два года при Дивеевском монастыре, выполняю всякие хозяйственные работы. Административные тоже иногда поручают. Да, случается, барышни монахини удостаивают чести. Я, конечно, человек грешный, но у меня сильный духовник, он мною руководит. Отец Симеон, слышали? Его все знают. Я хотел, было, пойти послушником в Саровскую обитель, но архимандрит Симеон благословил меня помогать при женском монастыре. Там, знаете ли, дрова нарубить порой надо, за скотиной приглядеть, — Михаил уже разулся, надел тапочки для гостей и двинулся на кухню. — Ой, забыл, — вдруг сказал он и размашисто перекрестился, но почему-то не троеперстием, а сложенной пятерней.

— А почему отец Илларион отправил вас ко мне? — засомневался я. — У меня сейчас не самое лучшее время для приема гостей. И он это прекрасно знает.

— Да я всего лишь на три-четыре дня. Вы не беспокойтесь, я не стесню вас. — гость достал из сушилки чашку Длинноухого и налил в нее воду из чайника. — Отец Илларион сказал, что вы очень гостеприимные люди, и обязательно примете бедного странника, которому нечем заплатить за гостиницу. И вам ведь хочется попасть в Дивеево? — Михаил по-птичьи наклонил голову и через плечо мельком глянул на меня. Мне показалось, что он хитро подмигнул, и мне стало очень не по себе.

Тут на кухню вылезла сонная Дашка. «Кто это?» — взглядом спросила она.

— Знакомься, Даша, — представил я гостя. — Это Михаил. Он из Дивеево. Побудет у нас пару дней.

— Да, ну может, немножко подольше, — тем временем заявил гость. Я оглянулся на него, он закрывал холодильник. В руках у него была отваренная для меня вчера Дашкой курятина. Он сел за стол и начал ее быстро уминать.

— Простите, — сказал я. — Сегодня пятница.

— Ну и что? — спросил Михаил.

— Постный день вообще-то.

— Ну у вас же лежала кура, — ответил гость. — Вам все равно нельзя, поститесь. А я в дороге, мне можно. Правило такое есть. Или вы не слышали? Мне мой духовник архимандрит Симеон разрешил. А вы, если такое правило не знайте, то побольше читайте святых отцов. Я, знаете ли, их каждый день читаю. — Михаил вытер руки о скатерть и срыгнул. — Пойду в гальюн, посрать мне надо. — он вышел.

— Кто это? — спросила побледневшая Дашка. — Ты — что, не видишь? Он все врет. Он не из Дивеево.

— Вижу, — хмуро ответил я. — И как мне его, прикажешь, выставить? Милицию, что ли, вызвать? Ладно, вернется из туалета, просто выгоню…

Мы прождали довольно долго. Михаил не возвращался. Я сказал Дашке, чтобы ждала на кухне и отправился в прихожую. В туалете горел свет, но дверь была приоткрыта. Я постучал, никто не ответил, я заглянул вовнутрь. В туалете никого не было, хотя сильно воняло. Ну, так и есть… Кое-кто привык, что за ними всегда уберут… Я спустил в унитазе воду и пошел смотреть, куда занесло незваного гостя.

Михаил находился в спальне, он развалился на тахте, на моем супружеском ложе, раздеться он не соизволил, грязные носки нагло торчали из-под одеяла, Длинноухого гость спихнул на самый край постели. Я разбудил Ушастика и сказал, чтобы он отправлялся на кухню к матери. Затем я брезгливо потряс Михаила за плечо, он смахнул с себя мою руку и, не просыпаясь, выругался.

— Вставайте, — сказал я. — И немедленно уходите. Вы не тот, за кого себя выдаете…

Белесые ресницы Михаила слегка дрогнули, открылся водянистый глаз и неприятно уставился мимо меня куда-то в стену.

— Ну как вы можете, — проныл Михаил, — я так устал. Я только что с дороги. Разве вы не знаете, что все православные — братья, и должны помогать друг другу? Вам надо идти к вашему духовнику и исповедаться, что вы такой жестокосердный. Вот увидите, батюшка на вас епитимью наложит, — глаз закрылся и гость опять засопел.

Черт, может, и впрямь православный, только больной? Всякие ведь при монастырях встречаются. Явно слышал, как наши разговаривают, явно общался с христианами, но ничего христианского в нем нет. Да, наверняка этот тип — псих. Но, кстати ж, сказал, что в епархию едет. Не будут ведь из монастыря такого посылать? Нечистый он какой-то, неприятный. Я постарался отделаться от гадостного ощущения, которое измазало мою душу, но это было бессмысленно. Все мои попытки быть объективным и не обращать внимания на неприятные повадки гостя приводили к тому, что я все больше убеждался — Михаил не из Дивеево. Да, между прочим, отец Илларион говорил, что оттуда выпускают только по пропуску. Надо спросить у него. Хорошо бы карманы проверить, пока спит, но не могу я этого, не умею. Вот Хиппа бы точно смог. И тут раздался звонок в дверь. Наверное, это Хиппа, — обрадовался я, — вытащил из кроватки Цыпленка, не хотелось оставлять его в одной комнате с этим человеком и отправился с ним на руках в прихожую.

Это был, действительно, Хиппа.

— Слушай, — сбивчиво начал говорить я. — К нам вломился какой-то мерзкий тип. Он утверждает, что он из Дивеево. Но он врет. И Дашка знает, что врет. У него должен быть пропуск, если он оттуда. Я уверен, что пропуска у него нет. Он вообще не христианин. Я не знаю, кто это. Я не знаю, что ему нужно. И я не понимаю, как его выставить из квартиры. Он уходить, похоже, не собирается.

— Успокойся, — сказал Хиппа. — Сейчас выясним, что за тип такой. — и ушел в спальню. А я вернулся к Дашке, передал ей Цыпленка, потому что держать его на руках было очень больно — плечо просто отваливалось, хоть кричи.

Хиппа пришел через несколько минут.

— Да нормальный мужик, — недоуменно обратился он ко мне. — С чего ты решил, что он врет?

— Ну, он пятерней крестится. Он вообще ни разу не помолился.

— Устал, наверное.

— Наглый он, бесцеремонный, ведет себя, как хозяин.

— Это что — криминал?

— Нет.

— Так с чего ты взял, что он врет?

— Да потому, что не бывает таких православных Хиппа!

— У тебя, друже, эмоции. Негатив из тебя прет. Паранойя у тебя на нервной почве. Просто мужик не слишком воспитанный. Так ведь он же не городской. Ты просто привык с одними интеллигентами общаться. Кстати, он сказал, что ты себя ведешь совсем неадекватно — куру там пожалел. Выгонял его. А он к тебе со всей душой. Ты его просто не понял. Он так говорит, и я не вижу, почему я должен ему не верить.

— А почему он вперся в мою спальню? Почему он спит на моей тахте?