– Есть трудности? – спросил Энди, пытаясь прояснить обстановку, но Фрейзер не отвечал. Он продолжал мрачно смотреть в окно. Джеймс Вард был в приемной. Известие об этом оглушило его и причинило сильную боль. – Фрейзер? – снова окликнул его Энди.

Тот молчал. Потом вздохнул, отвел глаза от окна.

– Никаких проблем, Энди. А если и есть одна, то я ее решить не могу.

Мойра стояла в телефонной будке в Абердинском аэропорту и копалась в сумке в поисках записной книжки. Достав ее, она отыскала домашний и рабочий телефоны Ливви, но сначала решила позвонить в офис.

Мойра прилетела последним рейсом, и было уже поздно, но она знала, что Ливви допоздна засиживается на работе. Она бросила монету, набрала номер и подождала, когда ей ответят, а потом попросила Ливви Дэвис. Она услышала, как ее переключили на другой номер, донеслись длинные гудки вызова. Ожидая нового ответа, она подумала, что Ливви уже ушла домой. Наконец кто-то взял трубку.

– Привет… О, Фрейзер! Да, это Мойра Маршалл. Привет, о, я понимаю… Она вернется или пойдет домой?.. 0, правда. Если ты сможешь, то передай ей, что я в аэропорту… Я понимаю, я решила приехать в последнюю минуту. Что делать, Фрейзер, буду дожидаться ее здесь. Если ты думаешь, что она не задержится, тогда… О, правда, хорошо! Да, конечно, я больше не буду тебя задерживать. Спасибо! – Она быстро повесила трубку.

Фрейзер странно говорил, подумала она, был очень нетерпелив и резок, но, может быть, вправду, как он сказал, не мог занимать телефон, ожидая важного звонка. Такие вещи вполне обычны в этом мире новостей. Мойра вздохнула, бросила записную книжку в сумку и пошла в бар, чтобы там дождаться Ливви.

Джеймс разглядывал газеты на стенах приемной, когда Ливви быстро вошла в здание. Он ждал ее полтора часа, и это время показалось ему вечностью. Он услышал, как она вошла, но выжидал какое-то время, прежде чем повернуться. Посмотрев через плечо, он сначала не узнал ее из-за мальчишеской стрижки, но когда охранник остановил ее и указал на него, растянул губы в радостной улыбке. Сейчас выяснится, чего от нее ожидать.

Ливви была расстроена из-за Митча, очень утомлена и начинала терять уверенность в себе. По пути из больницы она забежала домой и сделала еще пару копий кассеты для подстраховки.

Проходя мимо стола охранника, она поздоровалась с ним и поспешно направилась к лестнице. Но Алек окликнул ее и сказал, что в холле ее ждет мужчина. Ливви обернулась, удивившись, кто это мог быть. Но неожиданно она побледнела, и улыбка умерла на губах. Она выглядела совершенно спокойно, но сердце бешено застучало.

– Ты не собираешься поздороваться, Ливви? – Джеймс двинулся к ней, но заметил, что она непроизвольно отшатнулась от него.

Его голос, его улыбка, его лицо – все в нем казалось таким знакомым, но в то же время нереальным и таким чужим! Она оглядела его безупречный костюм; его волосы, прекрасно подстриженные и ухоженные; его ботинки без единого пятнышка; и ей стало страшно от сходства этого чужака с когда-то дорогим ей человеком.

– Ливви, с тобой все в порядке?

Она спрятала руку за спиной. Это был на самом деле Джеймс, и он действительно был здесь, в Абердине! Она несколько минут не могла поверить в это, и какое-то время молчала, не в состоянии ответить ему. Но потом, придя в себя, подошла.

– Со мной все прекрасно, Джеймс. А как ты?

– Замечательно.

Он наклонился к ней, обнял и легко коснулся губами ее щек. Он не обращался так с ней многие годы, и ее поразила нежность его приветствия. Напряжение спало, и она слегка расслабилась.

– Но… что ты?..

– Что я делаю в Абердине? – прервал ее Джеймс. На его лице снова появилась улыбка, и он постарался, чтобы она была грустной и робкой. – Ты, действительно это хочешь знать, Ливви?

Он покачал головой и вздохнул.

– Я приехал забрать тебя домой, – сказал он тихо. – Я не хочу терять тебя, не хочу больше жить без тебя. – Он продолжал держать ее в объятиях, но Ливви сердито вывернулась из его рук.

– Ты слишком долго думал, чтобы прийти к этому решению, – сказала она.

Джеймс взял ее руку и сильно сжал, чтобы она не могла вырваться. Она неохотно позволила ему подвести ее к креслу.

– Садись, Ливви! Мне кажется, нам нужно поговорить.

Его улыбка исчезла, когда она села, и он сжал ее запястье, удивляясь ее непривычной худобе. Она смущенно отвернулась, и он решил переменить тактику.

– Ливви, ты забыла, что должна через десять дней появиться в суде? – Ее глаза не отрывались от пола. Она забыла. Она забыла обо всем за эти две недели, обо всем! – Ты хоть сама понимаешь, как это все серьезно? – продолжал Джеймс. Он наблюдал за ней. Она гордо подняла голову.

– Конечно, понимаю! – резко бросила она. – Я не идиотка!

Джеймс пожал плечами:

– Может, и нет, но не находишь ли ты, что ведешь себя довольно идиотски? Сбежать в Шотландию и спрятать голову в песок, забыв о реальной угрозе.

– Какого черта ты лезешь в мои дела? Тебя это совершенно не интересует! – сказала она зло.

Джеймс поджал губы.

– Мне известен каждый твой шаг, так как ты не безразлична мне. – Это была явная ложь, но совершенно необходимая.

– Неужели?

– Да! Я звонил Питеру.

– О!

Это была еще одна ложь, но Джеймс считал, что Ливви не догадается. Она ненавидит Питера и никогда сама не звонит домой.

Ливви молчала. Она растерялась и прижала руку к виску, пытаясь снять сильную головную боль.

– Ливви, послушай меня. – Джеймс ласково коснулся ее руки. – Я прилетел сюда, чтобы увидеться с тобой, но решил, что задерживаться здесь не имеет смысла. У тебя очень серьезное положение, и ты должна вернуться в Лондон, чтобы во всем разобраться. Ты должна вернуться в Лондон сейчас, Ливви! – Он взял ее за локоть и повернул лицом к себе. – Когда ты последний раз разговаривала с Дэвидом Джекобсом? Спрашивала, как идет расследование?

Ливви беспомощно покачала головой:

– Я не знаю…

– Точно. Пойми, Ливви, ты нужна мне, и думаю, что я нужен тебе.

Он взял ее пальцы и сжал их.

– Единственное, в чем я уверен, Лив, это, что ты должна бороться за свою жизнь. Почему бы тебе сегодня не вернуться со мной в Лондон? Воспользуйся случаем!

Она отняла руку и напряженно сказала:

– Нет! Не сегодня!

– Но Ливви! – вздохнул Джеймс раздраженно и встал. – Что тебя держит здесь? Что, может быть важнее твоей собственной жизни и твоей свободы?

Она растерянно посмотрела на него:

– Я не могу ничего объяснить. Только не тебе!

– Тогда не надо. Но давай посмотрим по-другому! Ты можешь не обращать внимания на то, что с тобой случилось, и не сражаться за свою жизнь. Оставайся и живи в Шотландии, но однажды страшный день настанет! Тебя замучают, признают виновной и посадят в тюрьму на многие годы! На десять-пятнадцать лет? Тогда ты уже не сможешь игнорировать происшедшее, уверяю тебя! – Он остановился, так как прекрасно знал, как сыграть свою партию. После кнута надо показать пряник. Он всегда был силен в психологических играх. – Ливви, подумай об этом, пожалуйста, – его голос стал нежным. Он убеждал и уговаривал. – Если ты сейчас поедешь со мной, то сможешь разобраться в ситуации, а после судебного слушания вернешься в Абердин. Если уж тебе так этого хочется. – Он наклонился, приблизив свое лицо к ее лицу. Его не слишком волновало, что она будет делать, когда он привезет ее в Лондон. Только бы побыстрее забрать ее отсюда, и наплевать, что с ней будет потом. Самое лучшее – если ее засудят. Тогда он в безопасности.

Она молчала, не поднимая глаз от земли. Это был хороший знак.

– Ливви, я люблю тебя, – сказал он нежно, снова призывая в союзники ложь. – Я не хочу потерять тебя. Ты можешь дать мне шанс, если вернешься домой. Но если ты останешься здесь, то лишаешь меня этого шанса. Надеюсь, ты не позволишь нам разбить нашу жизнь. В тебе вся моя жизнь. Только в тебе одной.