Я вовсе не хочу сказать, что отношения Вайнштока и Черкесова реально имели место, а просто фиксирую наличие в интернет-пространстве специфических высказываний на тему об их существовании. А также очень неслучайную временную приуроченность этих анонимных и полуанонимных высказываний. Взявшись за анализ всего этого спутанного клубка сплетен, фактов, компрометации, я раз и навсегда оговорил для себя определенные нормы профессиональной этики. Я их очень подробно описал в начале книги.

Эти нормы должны постоянно применяться ко всем рассматриваемым мною конкретным лицам. Что там сплетни Девятова! Если бы мне показали материалы из разряда несопоставимо более доказательных, я все равно бы сказал, что любой такой материал можно подделать. Я сказал бы это вне зависимости от того, кого бы касались подобные материалы.

Но сплетню-то, в отличие от таких материалов, подделать нельзя! Сплетня тем и интересна для исследователя, что она, по своему внутреннему смыслу и факту появления, абсолютно доказательна. Тогда-то там-то такой-то сочинитель сооружает такую-то сплетню и распространяет ее таким-то образом. Вот вам явление, которое можно пощупать руками. А дальше разбирайтесь — зачем. Называйте это не «сплетня», а «элемент информационной войны». Девятовский материал — это тщательно простроенная профессиональная конструкция, приуроченная к значимому событию… И т. д., и т. п. Это элемент игры! Игры, понимаете? Игре абсолютно наплевать на моральный облик и другие качества тех политических фигур, в чей дом она пришла.

Сидит человек дома, пьет чай, ведет душевный разговор. Игра приходит, садится рядом и говорит: «Ты мне нужен!» Можно, конечно, ответить: «А ты мне нет». Она пожмет плечами — и не уйдет. Дунет, плюнет, свистнет. И вдруг окажется, что это не дом, а Качели. Участники Игры, повторяю, могут быть совершенно не в курсе того, что рядом с их вполне земной и конкретной деятельностью скручивается и раскручивается клубок. Его нити тянутся в информационную войну, в которой Вайнштока назойливо причисляют к некоему «золотовско-черкесовскому клану». И не просто причисляют, а трактуют его такую клановую принадлежность исключительно как результат некоей криминально-коррупционной взаимной заинтересованности его и Черкесова.

ЛЮДИ, ЛИШЕННЫЕ ИНТУИЦИИ ИГРЫ, ПРОСТО ПОЖМУТ ПЛЕЧАМИ. А ЗРЯ!

Нам скажут: «Жизнь причудлива!» Ну, посещает Майкл Кентский терминалы «Траснефти» в Приморске. И что? Он — патрон Российско-Британской торговой палаты. Он по положению не может не интересоваться деятельностью такой компании, как «Транснефть».

Однако Майкл Кентский появился на терминале в Приморске в очень острый и серьезный момент, когда решалась судьба Вайнштока.

Вайншток — зрелый и квалифицированный элитный игрок. Если бы он считал, что визит Майкла Кентского может усугубить его неприятности, он бы нашел способ перенести или отменить этот визит. Майкл Кентский — тоже очень масштабный и квалифицированный игрок. Его визит не может не быть гирей на чаше весов. Гиря не может быть «антивайнштоковской» (этого сам Вайншток не допустил бы). Значит, она очевидно «провайнштоковская».

Уровень фигуры принца Майкла, вся его биография и вытекающие из нее последствия говорят о том, что экономический ангажемент тут просто исключен. Тут правит бал не примитивная вульгарная денежная мотивация, воспеваемая нашей недозрелой элитой. Тут правит бал Ее Величество Большая Игра…

ИГРА… ИГРА… ИГРА…

Выбранный жанр и тип аналитической оптики не позволяют это все описать. Но и этот смысл игры — существует.

А над ним существуют еще более сложные смыслы.

Такова параполитика без дураков. Без истерик всяких там скандалистов, зацикливающихся на отдельных представителях очень сложного и противоречивого целого. Хочешь понять параполитику — понимай это целое.

Я здесь еще обращу внимание на то, что именно С.Петров (а в понимании его антагонистов и все, на кого он выходит) впервые «засветил» ракетный конфликт, подробно описанный в моей предыдущей книге «Слабость силы».

Так переплелись нити судьбы и интриги. И все, чего я хочу, — чтобы это переплетение не превратилось в удавку, которая задушит и отдельных людей, включенных в рассматриваемую игру и не видящих ее каверз, и страны, народы, регионы… Если хотите, мир. А почему нет? Тот ракетный конфликт уже вполне приобретал характер запала к общемировой «мине». Не такие мелочи запускали всемирные гекатомбы (Первую мировую войну, например).

НЕ ДОПУСТИТЬ, ЧТОБЫ ОПИСАННОЕ ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ ПРЕВРАТИЛОСЬ В УДАВКУ — ВОТ И ВСЕ, ЧЕГО Я ХОЧУ. ТОЛЬКО ЭТОГО — НЕ БОЛЬШЕ, НО И НЕ МЕНЬШЕ.

Я произвольным образом завершил повествование на определенном этапе Игры. Том этапе, когда чаша весов склонилась на сторону клана, арестовавшего Бульбова.

Я рассмотрел информационную войну, завязавшуюся в окрестности этого ареста. Эта война, маркируемая известной статьей В.Черкесова, кое-кому представлялась лишь частностью, агонией тех игроков, которые начали высказываться по причине отсутствия у них других игровых средств.

Дальнейший ход событий показал, что подобная трактовка вряд ли справедлива. Сохранение В.Черкесовым своих базовых позиций (поста главы Госнаркоконтроля), добавление к этим базовым позициям новых позиций (поста главы Государственного антинаркотического комитета) показало, что словесная полемика отнюдь не являлась выражением агонизирующего бессилия.

Качели, зависнув в этой полемической точке, пошли в противоположную сторону.

Сначала продолжало казаться, что это не вполне так. И что арест первого заместителя министра финансов РФ С.Сторчака, ближайшего соратника вице-премьера и министра финансов РФ А.Кудрина, знаменует собой развитие успеха, созданного ситуацией с Бульбовым. Однако это было не так. Чрезмерное расширение «линии фронта» всегда чревато игровым поражением.

Оно наступило 10 декабря 2007 года, в тот день, когда президент России В.Путин поддержал предложение четырех партий (включая самую крупную — «Единую Россию») о выдвижении Д.Медведева кандидатом в президенты РФ на выборах 2 марта 2008 года.

Если у кого-то и оставались сомнения в смысле этого события, то они были развеяны 17 декабря 2007 года — после того, как В.Путин согласился возглавить правительство в случае победы Д.Медведева на президентских выборах.

Стало ясно: качели действительно качнулись в противоположную сторону… Или, может быть, они уже перестали качаться? Не думаю. Будущее покажет. Но если логика данного исследования отражает реальность, то мы никоим образом не находимся в финале очень большой игры.

Пострадать могут отдельные ее участники. Игра же — нет. Она не может быть преодолена или даже введена в берега без качественного изменения элитной социальной среды.

В существующей элитной социальной среде игра может только усугубляться. Она и будет усугубляться. Рассматриваемый мною игровой сюжет — важен сам по себе. Но в той степени, в какой он существует сам по себе, его нельзя считать абсолютным выражением абсолютной же ситуации.

НУ, ТАК ОН И НЕ БУДЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ «САМ ПО СЕБЕ»!

В силу описанной мною общей игровой логики этот сюжет обязательно выйдет за свои рамки. Он захватит новые и новые сферы. И в конечном счете превратится в суперкачели, организованные по тому же принципу, что и качели.

Для того, чтобы все произошло иначе (а книга, конечно, написана для того, чтобы все произошло иначе), нужно изменение элитной социальной среды. Сила не должна подменять собою власть. Лишь смысл может восстановить власть в ее прерогативах. И лишь власть может восстановить смысл.

Пока дефицит смысла не исчезнет (а этот дефицит лишь нарастает), качели будут все больше определять логику и динамику большого процесса.

В этом специфика российской ситуации. Но в этом же специфика тех процессов, которые давно вырвались за узкие российские пределы.