В баре «Изумрудный Глен» было восемь стульев у стойки, четыре кабинки и три стола. Краснолицый старик в вельветовом плаще сидел за стойкой бара, «беседуя» с кружкой пива и стаканчиком виски. Плешивый чернокожий бармен с глазами копа держал в руке свежий номер «Уолл-Стрит джорнэл» как бейсбольную перчатку.

Тускло освещенный коридор вел к уборным. Джон приметил там висящий на стене телефон-автомат.

Здесь было сухо и тепло, в воздухе плавали клубы сигаретного дыма. Ни орущего телевизора, ни грохочущих музыкальных автоматов, ни даже радио. Никто ни за кем не следил. Оставалось восемнадцать минут. Сел за стойку, подальше от старика. Но все равно запах мокрого вельвета доходил до Джона.

Бармен замаячил возле него:

– Что ты хочешь?

Джон вздохнул:

– Все.

Черная лапа легла на стойку. Его голос сипел.

– А чего ты хочешь здесь?

– Кофе.

– Кофе по-ирландски?

– Черный кофе. – Джон улыбнулся самому себе. – Можно без корицы.

– И из-за этого мне весь вечер придется потеть.

Бармен заковылял прочь. Шестнадцать минут. В зеркале бара Джон увидел небритого потрепанного мужчину, в мокрой альпинистской куртке, с воспаленными глазами. Он чувствовал запах собственного пота. Сердце в груди тяжело стучало.

Успокойся. Соберись. Сколько дней прошло с тех пор, как он последний раз практиковался в…

Пройди круг.

Бармен поставил кружку с горячим кофе перед Джоном. Ни сливок, ни сахара. Пожал плечами:

– Скажем, доллар. В этом случае мне не придется нести тебе сдачу.

– Сдачу, я уже получил сдачу! Будь уверен, я…

– Всего лишь хочу быть уверенным, что ты заплатишь.

Бармен отошел к дальнему концу стойки бара и с треском раскрыл «Джорнэл» на новой странице. Справа от него на стене висела фотография пышнотелой чернокожей оперной дивы.

Джон положил две долларовые банкноты на случай, если ему придется неожиданно уйти…

«Когда наконец все уладится, когда все это закончится, приведу сюда Фонг. Покажу ей».

Этот бар мог бы быть дома, в Южной Дакоте.

Тринадцать минут. Кофе был горячим, крепким. Ему нужно пойти в уборную. Лучшее прикрытие для того, чтобы направиться к телефону. Небрежно. Идти небрежно.

Старик у противоположного конца стойки сказал:

– Луи, еще одну, пожалуйста.

Бармен кивнул, согнул газету, чтобы отметить место.

В чистой, пахнущей хвоей уборной Джон спустил воду в писсуаре. Поток воды со свистом и бульканьем исчез в сливном отверстии.

Четыре минуты.

Автомат на стене туалета, продающий презервативы, сулил удобство, надежность и романтичность. Две минуты.

С четвертаком и визитной карточкой Клифа Джонсона в руке Джон прошел прямо к автомату на стене. К черту. Кто бы ни был на другом конце телефонной линии, он уже, должно быть, ждет, если вообще ждет. Джон снял трубку, бросил четвертак в щель автомата и…

Ничего.

Ни гудка, ни шума линии.

Подергал рычаг. Ничего. Ни звука.

Джон бросил трубку и кинулся в бар.

– Автомат сломан!

– Я знаю, – ответил бармен, не отрываясь от газеты.

– Другой есть?

На цифровом индикаторе часов Джона было 4:29:57.

– Нет. – Бармен согнул газету, поднял глаза на крикуна.

– Тот, что через улицу, тоже сломан, – заметил старик. – А больше поблизости ни одной будки.

К бармену:

– У вас есть здесь другой телефон?

– Не для клиентов.

– Я заплачу сколько хочешь, мне нужно позвонить моему…

– Твоему доктору, верно?

– Только позволь мне воспользоваться телефоном, сейчас, пока не поздно!

Хмуро глядя на него, бармен достал из-под стойки кнопочный телефон. Джон вырвал его из рук ошеломленного бармена и начал набирать номер.

На мгновение он замешкался…

– Здешний номер! – обернулся он к бармену. – Какой здесь номер телефона?

Покачав головой, бармен бросил рядом с аппаратом салфетку с названием бара и номером телефона в уголке.

Набрал номер, записанный на карточке Клифа Джонсона. Гудок, второй. Наконец длинный гудок другого тона и беспорядочное попискивание. Набрал код района и номер телефона бара. Писк передающегося сообщения.

Джон повесил трубку. Теперь ему оставалось сидеть и томиться в ожидании звонка. Обе руки на стойке бара, он склонил голову, прикрыл глаза.

Открыл их: бармен прячет телефон под стойку бара.

– Она должна перезвонить мне прямо сейчас! – воскликнул Джон.

– Так твой доктор женщина? – поинтересовался бармен. Белые зубы оскалились в черной усмешке. – Как тебе повезло.

Джон смотрел на телефон. Бармен наблюдал за ним. Телефон зазвонил. Левой рукой бармен снял трубку, не спуская глаз с лица и рук Джона.

– Да?.. Хэй, малышка! – воскликнул бармен, его бас стал густым и хриплым. – Как поживаешь?.. Не-а, здесь все по-прежнему, а как твои делишки? Да, на улице такая холодрыга.

Повесь трубку!

– Не-а, – растягивал слова бармен, – тебе незачем говорить мне об этом. Какие пустяки… Малышка, ты и сама знаешь, как это делается.

Джон сунул руку в карман куртки. Как только бармен заметил это, его правая рука нырнула под стойку бара. Не сводя с Джона глаз, он продолжал трепаться…

– Ну-ну, крошка…

Пятидесятидолларовая банкнота из денег, подкинутых Фрэнку. Джон подтолкнул ее к бармену, прошипев:

– Мне срочно нужен телефон!

– Хорошо, моя сладенькая, мы могли бы сделать это, скажем… – Глаза бармена скользнули по портрету президента Гранта. Его правая рука выплыла из-под стойки, чтобы взять деньги…

Смял банкноту в шарик и бросил к ногам Джона.

– Конечно, моя сладкая, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Но этот старый медведь не захочет крутиться только ради меда, я просто слышу жужжание множества ульев…

Выбора нет. Прежде чем рука Джона добралась до бумажника с документами во внутреннем кармане, правая рука бармена опять скрылась из виду под стойкой.

Джон сунул удостоверение сотрудника ЦРУ под нос бармену:

– Освобождай этот чертов телефон, он мне нужен!

– Сладкая моя, тут на линии какие-то помехи. Я перезвоню тебе… Как только смогу. Пока, малышка.

Бармен повесил трубку и придвинул телефон к Джону.

– Надо было сказать волшебное слово.

Бармен направился к старику, наполнил его стакан виски.

Пронзительно зазвенел телефон.

– Джон Лэнг!

Шепотом, чтобы бармен не расслышал…

– Мужик, – прошипел в трубке голос, который он уже слышал по телефону, – ты меня удивляешь. Назначаешь контрольное время и заставляешь меня слушать короткие гудки!

– Ты Фил Дэвид.

– Мне известно, кто я, но я не перестаю удивляться тебе! Как ты раздобыл…

Джон решил сразу перенести разговор в нужное русло:

– Слишком поздно выяснять это. Что тебе известно о Мартине Синклере?

– Никогда не встречался с этим пижоном.

– Он мертв, висит вверх ногами в своем доме в Вирджинии.

Долгая пауза. Настоящая пауза.

– Нам необходимо встретиться, – сказал Джон, – или мы будем висеть рядом с ним. После Фрэнка, после Клифа Джонсона, после Мартина Синклера мы единственные, кто остался.

– У тебя есть санкция твоего управления?

– Если бы была, я не стал бы связываться с тобой таким образом.

– Не доверяй этой чертовой конторе. Каждому из них. Всем им.

– Я не допущу такой ошибки.

– Попробуй это сделать, и ты труп, малыш. Они от тебя мокрого места не оставят, уж я-то знаю.

– Ты этого не сделал, хотя мог. Поэтому я доверяю тебе.

– Возможно, это была моя ошибка. Что у тебя есть для меня?

– Мы можем выбраться из этого дерьма, если объединим наши усилия.

– Это ты так считаешь.

– Ты сам заварил эту кашу, – сказал Джон. – Вместе с Фрэнком, и теперь я завершаю начатое им дело.

– Ты придешь на встречу со мной, – сказал Фил Дэвид. – Один. Без хвоста. Без оружия.

Он сказал Джону, как и где. На вопрос, когда, ответ был: сейчас.

Они повесили трубки. Джон торопливо направился к выходу, напутствуемый словами бармена: