– Он уже здесь. Только у него мотоцикл ревет, как космическая ракета.

– Если хотите знать мое мнение, то меня удивляет, что Лорелу не предъявили обвинения в убийстве, – сказал Джо.

– Как можно предъявлять такое обвинение, если не установлен характер убийства? – возразила Скарпетта. – Здесь до сих пор нет ясности. Не хватает улик, чтобы с уверенностью сказать, что это было – самоубийство, убийство или несчастный случай. Хотя, по моему мнению, несчастный случай здесь врядли возможен. Если мы не сумеем достоверно определить причину смерти, доктор Бронсон переведет это дело в разряд незакрытых.

В коридоре послышались тяжелые шаги.

– А как же здравый смысл? – усмехнулся Джо.

– Мы не можем определять характер убийства исходя из здравого смысла! – отрезала Скарпетта.

И что он все время лезет со своими дурацкими замечаниями?

В этот момент открылась дверь, и в конференц-зал вошел Пит Марино. На нем был его обычный наряд – черные джинсы, черные сапоги и черный кожаный жилет с эмблемой «Харлей-Дэвидсон» на спине. В руках он держал портфель и коробку с пончиками. Сев рядом со Скарпеттой, он поставил на стол коробку и подтолкнул ее к середине.

– Надо обязательно проверить одежду брата на наличие следов от выстрела. Мы должны достать тряпки, которые были на нем в тот день, – заявил Джо, откидываясь на спинку стула, как он делал всегда, когда хотел придать себе важности. А в присутствии Марино это его желание всегда усиливалось. – Просветим их рентгеном, посмотрим на «Факситроне» и под сканирующим электронным микроскопом.

Марино смотрел на Джо. И выражение его лица было такое, словно он собирался его убить.

– Конечно, похожие следы могут оставить вещества, не имеющие отношения к оружию. Сантехнические материалы, аккумуляторы, автомобильные смазки, краски. В прошлом месяце мы как раз рассматривали такие случаи на моем лабораторном практикуме, – продолжал Джо, вытаскивая из коробки пончик, покрытый сахарной глазурью. Он оказался помятым, и большая часть шоколада осыпалась. – Ты знаешь, где сейчас эта одежда?

Облизнув пальцы, он посмотрел на Марино.

– Ну и практикум! – сказал тот. – Интересно, кто тебя надоумил?

– Я, кажется, спросил, что случилось с одеждой, – нахмурился Джо.

– Сдается мне, ты насмотрелся всяких глупых детективных историй. – Марино повернул к нему свою массивную голову. – в твoeм большом плоском телевизоре слишком часто появляется Гарри Поттер. Тебе, видно, кажется, что ты судмедэксперт, юрист, ученый, следователь, полицейский, капитан Кирк и шоколадный заяц в одном лице.

Между прочим, вчерашняя инсценировка имела большой успех, – обронил Джо. – Жаль, что ты ее пропустил.

– Так что там с этой одеждой, Пит? – вмeшaлcя Винс. – Во что он был одет, когда обнаружил мертвое тело?

– По его словам, ни во что, – ответил Марино. – Он якобы вошел в дом через кухню, положил покупки на стол и пошел в ванную пописать. Там он принял душ, а когда выглянул из двери, то заметил за диваном ружье. В этот момент он был абсолютно голым.

– По-моему, все это вранье, – с полным ртом проговорил Джо.

– Я лично считаю, что это было прерванное ограбление, – заявил Марино. – Или какое-то другое событие, которому помешали. Возможно, богатенький доктор с кем-то связался. Никто не видел мою кожаную куртку? Такая черная, на одном плече череп и кости, на другом – американский флаг.

– А где ты ее оставил?

– Позавчера у нас с Люси была летная тренировка, и я оставил куртку в ангаре. А когда вернулся, ее уже не было.

– Я ее не видел.

– Я тоже.

– Черт. Она влетела мне в копеечку. Все нашивки делались на заказ. Проклятие. Если ее кто-то спер…

– У нас не воруют, – заметил Джо.

– Да? А как насчет идей? – посмотрел на него Марино. – Кстати, об инсценировках…

– Сейчас у нас другая тема, – остановила его Скарпетта.

– А я как раз собирался поговорить об этом.

– В другой раз.

– У меня было несколько классных сценариев, и я оставил папку с ними у тебя на столе. Хотел, чтобы ты почитала их в отпуске. Особенно если тебя засыплет там снегом и мы не увидимся до весны.

Скарпетта постаралась скрыть свое раздражение. Марино, намеренно срывает оперативку и ведет себя точно так же, как и пятнадцать лет назад, когда она только что стала судебно-медицинским экспертом в Виргинии, вступив на поприще, которое традиционно принадлежало мужчинам. Она была доктором медицины и дипломированным юристом, и Марино посчитал, что она слишком задирает нос.

– Из дела Свифта можно сделать потрясающую инсценировку, – заявил Джо. – Анализ следов от выстрела и результаты рентгеновской спектрометрии дают противоречивую картину. Посмотрим, смогут ли разобраться в этом студенты. Держу пари, они понятия не имеют об эффекте бильярдных щаров.

– Я не собираюсь сидеть на галерке, – возвысил голос Марино. – Кто-нибудь слышал, чтобы я заказывал туда билеты?

– Ты знаешь мое мнение о своих творческих способностях, – парировал Джо. – Откровенно говоря, они опасны для общества.

– Чихать я хотел на твое мнение.

– Наше счастье, что академия не обанкротилась. То дело могло влететь нам в кругленькую сумму, – продолжал Джо, как бы не замечая, что Марино готов свернуть ему шею. – Мы еще дешево отделались после всех твоих выкрутасов.

Прошлым летом во время инсценировки, придуманной Марино, одна из студенток получила травму. Пострадавшая немедленно бросила занятия, пригрозив подать на академию в суд. К счастью, больше ее не видели. С тех пор Скарпетта и ее сотрудники с параноидальным упорством избегали участия Марино в инсценировках и занятиях со студентами.

– Я лично создаю инсценировки, думая о последствиях, – продолжал Джо.

– Ты создаешь инсценировки? – прорычал Марино. – Пользуясь украденными у меня идеями?

– Зелен виноград – так, кажется, говорится? Мне нет необходимости красть идеи, тем более твои.

– Неужто? Ты думаешь, я не узнаю свои заморочки? Да у вас кишка тонка сочинить такое, господин судмедэксперт.

– Хватит, – остановила их Скарпетта. – Довольно.

– У меня есть один сюжетец, где в жертву якобы стреляют из проезжающей машины, – невозмутимо продолжал Джо. – Но на пуле имеется необычный рисунок в виде сеточки, говорящий о том, что в убитою стреляли через стекло…

– Так это же моя история! – стукнул кулаком по столу Марино.

Индеец-семинол приехал на белом побитом пикапе, доверху нагруженном кукурузными початками, который он припарковал неподалеку от заправочной станции. Свин некоторое время наблюдал за ним.

– Какой-то ублюдок спер у меня кошелек и мобильник, когда я мылся в этом чертовом душе, – говорил индеец, стоя в телефонной будке спиной к заправке «СИТГО петролеум». Одна за другой сюда подъезжали длинные грузовые фуры.

Свин старался не выдавать своей радости, слушая, как жалуется и бушует пострадавший, которому теперь предстояло спать в кабине своего пикапа без телефона и без денег на мотель. Ему даже нечем было заплатить за душ, который стоил пять баксов, а это немало за возможность просто постоять под теплой струей воды. Ни мыла, ни чего-нибудь еще за эти деньги не полагалось. Некоторые мужчины мылись вдвоем – так выходило дешевле, исчезали за некрашеной загородкой на краю продуктового рынка, складывали свои вещи на скамью и заходили в крошечную, тускло освещенную бетонную кабинку с единственным душем и ржавым сливом посередине пола.

В кабинке всегда было сыро. Из душа капало, краны скрипели. Мужчины приносили с собой мыло, щампунь, зубные щетки и пасту в полиэтиленовых пакетах. Полотенца у них тоже были свои. Свин никогда здесь не мылся, но часто шарил в карманах оставленной одежды. Там он находилденьги, сотовые телефоны и иногда наркотики. У женщин был точно такой же душ на другой стороне рынка. Они никогда не ходили мыться вдвоем, не заботясь об экономии, и всегда намыливались с лихорадочной быстротой, стыдясь своей наготы и опасаясь, что к ним в кабинку вломится какой-нибудь здоровый мужик, с которым они не смогут совладать.