VII. Дом Педро Гонсалес де Мендоса, епископ Саламанки, член собора, автор книги заметок об исключительных происшествиях этого времени, передает инцидент, только что рассказанный мною. Он прибавляет: епископ Лериды и граф де Луна для доказательства недействительности декрета ссылались на то, что он вынесен не в день заседания и что члены конгрегации не были созваны; епископ сильно оскорбил председателя, но последний доказал, что выдаваемое за ересь таковой не являлось и что решение состоялось в среду 2 июня, в день, назначенный для очередного заседания каждой недели и в обычный час; таким образом, если кто-то не присутствовал, то можно приписать это забывчивости или небрежности, а никак не какому-либо дурному намерению.[168]

VIII. Филипп II был очень раздражен; этого следовало ожидать, если вспомнить, что он уже не любил Каррансу. Вместо того чтобы быть довольным таким беспристрастным отзывом, он видел в этом решении средство, направленное против мер святой инквизиции его королевства, которой он сам был неспособен противостоять.

IX. Государь, узнав о декрете 2 июня, написал 2 августа графу де Луне письмо, в котором он выражал сильное недовольство происшедшим и поручал ему представить папе и собору, что это решение является результатом интриги, клонящейся к покровительству частным целям, таким же оскорбительным для папы, как и для него самого, и разъяснить составителям декрета, что ни их решение, ни его обнародование не позволяют надеяться на успех их намерений, так как король никогда не допустит этого, особенно если они рассчитывали в результате добиться отправки архиепископа и документов его процесса на собор, «так как (говорил монарх) это самое важное и самое серьезное дело, какое мы могли бы иметь на этом собрании; мы его считаем таким, и как таковое вы должны его разбирать».

X. 26 октября граф де Луна послал государю подробности всех своих выступлений и их результаты. Он говорил об этом, стараясь оправдаться в том, что не знал о решении, какое должны были вынести о катехизисе Каррансы 2 июня. Он уверял, что по получении инструкции 20 октября 1562 года он немедленно приложил все усилия к упразднению комиссии индекса или, по крайней мере, к аннулированию результата ее решений относительно книг, запрещенных в Испании, но кардиналы-легаты ответили ему, что его просьбу нельзя исполнить, потому что комиссия создана собором, а не папой; поэтому он должен был обратиться непосредственно к общему собранию, от которого, впрочем, не рассчитывал получить благоприятного результата и мог ходатайствовать лишь о деле, не противоречащем вынесенным декретам, то есть о том, чтобы комиссия не выходила из границ своих полномочий.

XI. Граф де Луна также передавал государю, что епископ Лериды, член конгрегации индекса, взял на себя ту же заботу на двух заседаниях, проходивших еженедельно; хотя эта комиссия, писал де Луна, должна рассматривать только книги, содержащиеся в Индексе Павла IV, она получила, однако, от папы Пия IV отдельное бреве для расширения своей работы на все книги, запрещенные другими христианскими индексами; дело, касающееся катехизиса Каррансы, было проведено без ведома епископа Лериды и доктора Педро Сумеля, каноника Малаги, облеченного полномочиями архиепископа Севильи и епископа Малаги перед собором и комиссара инквизиции по всем интересующим ее делам; исходя из этих соображений епископ Лериды и дом Хуан Томас де Сан-Фелисес, епископ Кавы, апеллировали против декрета конгрегации и просили объявить его недействительным и несостоявшимся. Граф сам писал тотчас же герцогу де Сесо и лиценциату Гусману, пребывающим в Риме, чтобы они выставили все доводы перед Его Святейшеством; он мог еще заявить протест на заседании собора, но после зрелых размышлений отказался от этого намерения из опасения, как бы это выступление не причинило больших неприятностей.[169] Граф де Луна прибавлял, наконец, что старались внушить, будто это случилось вследствие оплошности испанских епископов, но их нельзя упрекать в этом и виною происшествия была поддержка, оказываемая Каррансе у папы кардиналом Лотарингским, которому содействуют архиепископ Браги, епископ Модены и некоторые другие.

I. Эти подробности более чем достаточны для обнаружения того, что все ведение процесса Каррансы в Испании было действием интриги, так как иностранцы, разбиравшие это дело беспристрастно, не находили в трудах Каррансы ни ереси, ни тезиса, способного ее породить. Но если отцы собора одержали верх в этом отношении, они потерпели поражение в том смысле, что не могли добиться, чтобы к ним был прислан сам Карранса с его процессом. Как только собор был распущен, главный инквизитор, видя, что ему остается бороться только с папой, надеялся получить через посредство короля бреве Его Святейшества для окончания этого дела в Испании.

П. Он поручил совету инквизиции просить короля переговорить с папой и представить ему, насколько пример этого необычайного приговора, вынесенного в Испании, был бы полезен для католической религии вследствие страха, который он не преминул бы внушить всем испанцам, принявшим ересь; испанский король более чем другой заслуживает этой милости, так как он единственный государь христианства, который употребляет все усилия для искоренения ересей; разрешение на суд по уголовным процессам в местах, где совершено преступление, согласуется с древними канонами; если процесс Каррансы будет перенесен в Рим, то будут разглашены имена свидетелей, и это будет иметь серьезные последствия. Далее в представлении говорилось, что в Риме не поймут процесса, если его не перевести на латинский или итальянский язык, а это дело затяжное; кроме того, никогда не будет хорошо чувствоваться сила выражений, употребляемых свидетелями, потому что одни лишь испанцы на нее способны, переводы же подвержены неточностям и подлогам; указывалось и на то, что прокурор святого трибунала Испании, как лицо действующее и истец, будет принужден отправиться в Рим, где, возможно, не будет не только выслушан, но и принят, потому что там есть люди высокого положения, горячо отстаивавшие интересы архиепископа. Преступления, в которых обвиняется Карранса, совершены раньше достижения им епископского сана; неудобно, чтобы он был увезен из пределов Испании, как бы ни настаивали на этом, а один лишь процесс без присутствия на нем Каррансы, при посылке всего материала в Рим, будет очень плохо вестись. По этим мотивам было бы хорошо, если бы верховный первосвященник соблаговолил уполномочить лиц, пользующихся папским и королевским доверием, судить Каррансу в согласии с советом испанской инквизиции.

III. С своей стороны доктор Мартин д'Альпискуэта, защитник архиепископа, обрисовал королю дурное обращение, которое тому приходится испытывать, и просил, чтобы подсудимый и документы его процесса были немедленно посланы в Рим. В этом ходатайстве примечательны некоторые места, например следующее: «Архиепископ умоляет ваше величество соблаговолить принять во внимание, что, будучи осведомлен до ареста кардиналами и некоторыми другими лицами из Рима и Испании о готовящемся против него преследовании, он мог бы избежать его, найдя приют у папы. Но он не сделал этого, потому что Ваше Величество приказали ему в письме, написанном вашей собственной рукой, не обращаться ни к кому, кроме вас, и иметь доверие к вашему покровительству». Архиепископ, видя, как ведется процесс и как с ним самим обращаются, полагает, что может произнести слова, сказанные Господом нашим Иисусом Христом Богу Отцу с высоты креста: «Боже мой, Боже мой, векую мя оставил еси?» Переходя затем к несправедливостям, которые пришлось испытать архиепископу, Альпискуэта начинает с напоминания об аресте, который был решен безо всяких улик против Каррансы: если говорить о выставленных тезисах, то всякий беспристрастный человек увидит, что нельзя доказать, чтобы хотя один был еретическим; если речь идет о катехизисе, достаточно сказать, что собор рассмотрел его и одобрил даже после его запрещения и что его читают как разумный и полезный во всех христианских странах, кроме Испании, где живут его враги.