XIV. Мы не должны забывать, что дон Диего де Мендоса был единственным сообщившим этот факт и свидетелем, которого склонили дать показания, потому что не было ни одного конкретного случая, который мог бы мотивировать его показания.

XV. 15 ноября доктор Акоста показал, что однажды в октябре он обедал у принца Эволи, у которого в ту пору были принцесса, граф де Лерма, епископ Куэнсы, его брат дон Родриго де Кастро и другие лица. Иезуит Тавларес во всеуслышание заявил: «Вскоре увидят, еретик ли архиепископ Толедский; но легко заметить, что у него много соперников».

XVI. Эти слова, сказанные в присутствии дома Педро и дона Родриго де Кастро, глубоко обидели их, как и инквизиторов, допрашивавших доктора Акосту.

XVII. 29 ноября Диего де Дуранго, слуга графа де Миранды, показал, что он слышал в проповеди, произнесенной, как он думает, домом Бартоломео Каррансой, следующий тезис: «Какую пользу можно извлечь из сотни Богородиц и даже из трехсот? Не так следует беседовать с Богом». Среди допрошенных не было других свидетелей в подкрепление этого показания.

XVIII. Доктор Савино Бернарде Астете, каноник Саморы, был допрошен 6 декабря относительно веры и поступков Каррансы. Знали, что он переписал несколько неизданных произведений и проповедей этого прелата. Он показал в этот день и 12 декабря, передавая список известных ему произведений, что он считает архиепископа настоящим католиком; что в продолжение многолетней дружбы он не слыхал от него ни одного тезиса, который нельзя было бы или не следовало бы объяснить в католическом смысле. Это было не то, чего добивались инквизиторы.

XIX. 10 июня 1560 года дон Хуан де Вильяреаль, командор военного ордена Сант-Яго, показал, будто он слышал, как архиепископ Толедский в проповеди, сказанной в Лондоне в присутствии короля, выставил тезис, что повеления об исповеди и причастии не были известны в таком виде, как их обыкновенно понимают в наши дни, до времени собора, который он назвал. Свидетель добавил, что он был этим возмущен и сказал графу де Чинчон и дону Хуану Маусино, жителю Бургоса, что король должен был бы приказать проповеднику сойти с кафедры; свидетель говорил также, что, прибыв в 1558 году в Вальядолид, он обедал однажды с архиепископом у дона Бернардино Пиментеля, маркиза де Тавара; на этом обеде присутствовали отец Франсиско де Борха, бывший герцог Гандиа, и дом Диего де Рохас, толедский каноник; за обеденным столом архиепископ рассказывал разные анекдоты о еретиках, наказанных в Англии, а именно — об одном, который казался более закоренелым, чем другие; этот еретик, стоя у костра, просил, чтобы его не привязывали, потому что он останется посреди пламени нетронутым; и на самом деле он казался неподвижным, как будто не был сожжен. Свидетель добавил, что этот рассказ показался ему неосторожным, и он говорил об этом канонику Рохасу.

XX. Этот дворянин показал в первом случае, что он невежда, а во втором — что у него мало сообразительности. Архиепископ не говорил вовсе, что еретик не был тронут огнем; он говорил только, что он казался неподвижным. Свидетель должен был знать, что фанатизм также имеет своих героев.

XXI. Дом Педро д'Агостино, епископ Уэски, прислал 19 октября 1560 года помеченное тем же днем письмо, в котором он показывал, что слышал в Триденте от дома Бартоломео Каррансы (во время бесед по делам собора), что следует к литаниям,[158] которые поются обыкновенно за мессой Святому Духу в начале каждой сессии, прибавить следующее прошение: «Избави нас,[159] Господи, от собора нашего времени» («A concilio hujus temporis libera nos, Domine»). Основанием этого было то, что на соборе не допускалось подобающей свободы голосования, по мнению многих благочестивых и ученых людей, так как папа, легаты и государи стремились порабощать мнения в своих личных целях; отсюда проистекали скандальные сцены между кардиналами и епископами.

XXII. Свидетель не был так щепетилен во время описываемых событий и, несомненно, смотрел на это так же, как и Карранса. Взгляд его переменился с тех пор, как архиепископ потерял благосклонность государя и свободу. Прочтите письма Франсиско де Варгаса, и вы найдете там более резкие истины, которые противоречат не сущности догматов, а лишь тем пунктам дисциплины, где интересы папы, епископов и королей вступали в противоречие друг с другом. Дом Педро был братом бессмертного дома Антонио д'Агостино, архиепископа Таррагоны, светоча Испании по достоинству его трудов; но, к несчастью, проникся завистью вследствие того, что не был назначен на толедскую кафедру и даже не попал в число кандидатов, предложенных государю Каррансой. Может быть, он был достойнее других; но его достоинство не извиняет такого поведения. Далее мы увидим другие следствия его мстительности; здесь я замечу только, что его брат был небезупречен в этой системе дискредитирования архиепископа в известных пунктах, которые, как он отлично понимал, содержали не ересь, а только тезисы, способные особенно повредить Каррансе, когда бы бумаги его процесса ни были посланы в Рим.

XXIII. 20 декабря 1560 года брат Херонимо де Порас, францисканец, показал в святом трибунале Калаоры перед инквизитором Ибаре, братом квалификатора трудов архиепископа, что слышал от одного человека (имени которого он не помнил), как дом Бартолемео, возвращаясь с собора в 1552 году, произнес проповедь в Тафалле, не обращая к Святой Деве приветствия: «Прииди, Создатель Дух»,[160] и это, по-видимому, показывало, что он не верит ни в заслуги, ни в заступничество святых.

XXIV. 4 января 1561 года брат Франсиско д'Ирибарен, настоятель францисканского монастыря в Тарасоне, сказал, что рассказанный случай произошел, когда он был настоятелем в Тафалле; хотя он не присутствовал при проповеди, но от многих слышал, что Карранса проповедовал, как святой; правда, один человек выразил неудовольствие, что не было сказано приветствия Деве Марии, но он, свидетель, на вопрос о причине этого новшества получил ответ: Карранса следовал в этом обычаю собора.

XXV. Ни один из этих двух свидетелей не показал того, что он видел или слышал сам. Предполагая факт достоверным, настоятель не дает ему злостного толкования, придуманного другим монахом.

I. Согласно результату процесса, который мы видели до сих пор, можно утверждать, что уже на предварительном следствии, хотя произведенном инквизиторами в служебном порядке без участия Каррансы и даже без его ведома, рассыпались все факты, доказывающие, что Карранса лютеранин. Теперь я сведу их к небольшому числу тезисов.

II. Первый относится к существованию чистилища. Брат Доминик де Рохас, дон Карлос де Сесо и донья Катерина де Риос доказывают своими показаниями и своими произведениями, что архиепископ говорил, писал и давал распоряжения при объездах в качестве провинциала своего ордена, как человек, верующий в чистилище, и что он даже упрекнул дона Карлоса де Сесо в его неверии на этот счет.

III. Оправдание верою. Из показаний вышеупомянутых свидетелей, а также маркизы д'Альканисес, брата Хуана де Вильягарсия, брата Хуана де ла Пеньи, брата Франсиско Торо де Сильяс, брата Луиса де ла Круса и доктора Савино Бернарде де Астете видно, что Карранса всегда питал большое доверие к добрым делам и что единственный вывод, который можно извлечь из совокупности показаний, заключается в том, что он мало ценил их в сравнении с заслугами страданий и смерти Господа нашего Иисуса Христа, в которые следует горячо верить.

IV. Заступничество святых. Дон Хуан де Акунья, граф де Буэндиа, донья Франсиска де Кордова, его жена, Педро Вальдес, их капеллан, и главные слуги семьи этого гранда Испании показывают, что Карранса советовал прибегать к покровительству святых; единственное, чего он не одобрял в этих молитвах, это прибавления к ним Отче наш и Богородице дева радуйся, которые обращены к Иисусу Христу и его матери, а не к святым.