В лодке Куойл заставил их сесть плечом к плечу. Они ухватились за планширь, и лодка понеслась над водой.

— Быстрее, пап, — кричала Саншайн.

А Банни не могла оторвать глаз от пенящейся волны. Оттуда, из водоворота пузырьков, на нее смотрела морда собаки, с блестящими глазами и движущейся пастью. Волна поднялась, и собака вместе с ней. Банни схватилась за скамейку и зарыдала. Куойл сбросил скорость.

— Я видела собаку в воде, — всхлипывала Банни.

— В воде нет собак, — сказал Куойл. — Это все пузырьки воздуха и воображение одной маленькой девочки. Ты же знаешь , Банни, что не существует собак, которые могут жить в воде.

— А Деннис рассказывал про морских собак, — всхлипывала Банни.

— Он имел в виду совсем других собак. А настоящая, живая собака, такая, как Уоррен, — нет, Уоррен мертва, — живая собака, которая может плавать, залезает в воду только для того, чтобы принести охотнику убитых уток. — Боже мой, неужели он может думать только о мертвом?

— Ну, это было очень похоже на собаку. На белую собаку, пап. Она злится на меня. Хочет меня укусить, так, чтобы из меня вытекла кровь. — Теперь у нее по щекам текли слезы.

— Это не настоящая собака, Банни. Это собака из воображения, и даже если она выглядит, как настоящая, она все равно не может причинить тебе вреда. Если ты снова ее увидишь, спроси себя: «Это настоящая собака или воображаемая?» Тогда ты поймешь, что она — собака из твоей фантазии, и сможешь над ней посмеяться.

— Но пап, представь, что она настоящая!

— В воде? В камне? В куске дерева? Я тебя умоляю. — Так Куойл пытался бороться с белой собакой с помощью логики. Он медленно отправился обратно к причалу, стараясь больше не поднимать волн. Белая собака начинала ему надоедать.

В полдень Куойл накрывал на стол, а тетушка раскатывала тесто.

— Возьми красную скатерть. Она в ящике под лестницей. И рубашку можешь сменить. — Тетушка поставила две белые свечи в стеклянные подсвечники, хотя на улице еще было очень светло. И закат ожидался только в девять часов.

Банни и Саншайн были затянуты в белые колготки. Саншайн могла бы надеть удобный наряд Банни, но та пребывала в дурном настроении. К тому же ее собственное платье было ей мало: жало под мышками и было коротко. А еще им было жарко.

— Вот и она, — сказала тетушка, услышав возле дома звук мотора японской машины, на которой ездила Доун. — Девочки, ведите себя хорошо.

Доун поднялась по лестнице, с трудом удерживая равновесие на высоких шпильках. Ее белые туфли были такого размера, что вполне могли бы подойти мужчине. Она улыбалась во весь коричневый рот. Синтетическая блузка сияла, а подол юбки низко свисал сзади. В руках она держала бутылку. Куойл подумал, что это вино, но в бутылке оказался виноградный сок. На ней еще был виден ценник. Носки ее туфель опасно загнулись вверх.

Он подумал о Петал в платье с бахромой, о том, как ее длинные ноги спускаются в шитые стеклярусом туфли, как она стремительно двигается, окутанная облаком «Трезора», и ловит свое отражение в зеркале, на поверхности тостера, стекла, и дразнит его вожделение. Он почувствовал болезненную жалость к этой блеклой моли.

Разговор не вязался. Доун называла голые полы и грубо сколоченные окна «потрясающими». Саншайн собрала на коленях груду чумазых медведей и металлических машинок и показывала их гостье по одному, представляя: «Это медведь. А это машина». Можно было подумать, что гостья приехала из страны, где не было ни машин, ни медведей.

Наконец тетушка выставила на стол перед Куойлом ароматный пирог.

— Давай, племянник, разрезай.

Она зажгла свечи, но пламя осталось невидимым на фоне широкого солнечного луча, протянувшегося через весь стол. О них напоминал лишь запах воска. На столе появились тарелки с горохом, луком и салатом.

Куойл проткнул пирог алюминиевым приспособлением. Банни воткнула свою вилку в пламя свечи.

— Не надо этого делать, — сказала тетушка сердитым тоном. Кусочек омара выпал из дымящегося пирога и съехал на тарелку Доун.

— О, это омар? — сказала Доун.

— Точно, — сказала тетушка. — Это пирог с омаром. Сладкий, как орех.

Доун проникновенно сказала тетушке: «Я просто поем салата, Агнис. Я не люблю омаров, еще со школы. Нас заставляли брать с собой бутерброды с омаром. А мы выбрасывали их в канаву. И крабов тоже. Они похожи на больших пауков!»

И она попыталась рассмеяться.

Банни посмотрела на запекшуюся корочку и оранжевое мясо на своей тарелке. Куойл приготовился к истерике, но ее не последовало. Банни стала демонстративно жевать и сказала:

— А я обожаю мясо красных пауков!

Доун обратилась к Куойлу, как бы по секрету. Все, что она говорила, казалось каким-то излишним.

— Как ужасно поступили эти люди с Агнис. — На самом деле ее это нисколько не волновало.

— Какие люди? — спросил Куойл с рукой у подбородка.

— Ну, эти люди, с гитлеровской яхты. Они же просто сбежали.

— В чем дело? — спросил Куойл, глядя на тетушку.

— Ну, похоже, меня надули, — сказала она. Волна гнева охватила ее до самых корней волос. — Мы обили заново мягкую мебель на яхте. Сделали все, за исключением двух стульев. И они просто исчезли. Яхта исчезла. Они снялись с якоря, пока было темно.

— Разве нельзя их разыскать по регистрационной информации? Это судно трудно спрятать.

— Я решила немного подождать, — сказала тетушка. — Подождать и послушать. Может быть, у них были основания для такого стремительного отъезда. Например, болезнь или бизнес. Они связаны с нефтяным бизнесом. Вернее, это она с ним связана. Все деньги у нее. Или вдруг она вспомнила о том, что у нее назначена встреча с парикмахером в Нью-Йорке. С такими людьми это бывает. Поэтому я не стала ничего тебе об этом говорить.

— Ты же делала для них какую-то работу еще в Штатах? У тебя ведь должен был остаться их адрес?

— Да, несколько лет назад я перетягивала им мягкую мебель. Но все документы еще находятся в Лонг-Айленде, на складе.

— Я думал, ты все отправила сюда, — сказал Куойл, снова обращая внимание на пустоту в комнатах. У них не хватало мебели. Она действительно сказала, что вся ее мебель отправлена сюда морем. Но с того времени прошло уже два месяца.

Доун заметила, что у него блестят губы от масла из пирога.

— На все нужно время, — сказала тетушка. — Рим тоже не сразу строился.

За окнами в проводах гудел ветер. Банни смотрела в окно.

— Кто хочет сыграть в карты? — спросила тетушка, потирая и разминая руки, как заправский карточный игрок.

— А вы умеете играть в четверки? — спросила Доун.

— Девочка, — сказала тетушка, — как хорошо, что умеешь играть ты.

Она бросила быстрый взгляд на дверцу, за которой хранила виски. Сейчас она была готова оторвать горлышко у бутылки зубами.

Иногда Терт Карт доводил всех до того, что люди предпочитали спасаться бегством. Был жаркий безветренный полдень, осторожное затишье между двумя воюющими погодными фронтами. Они все втиснулись в грузовичок Билли и поехали в «Удачу Рыбака», чтобы поесть рыбы и чипсов. Они бежали от Терта Карда, который безостановочно чесался обеими руками. У него была чесотка под мышками.

Они сидели на пристани, ели из пластмассовых коробочек и млели от жары. Куойл дышал ртом и жмурился, глядя на свет. Правда, Билли Притти предостерегающе показывал им на северо-восточную часть горизонта, где фиолетовые облака напоминали шелковый шарф, продетый через обручальное кольцо. На юго-западе виднелось соперничающее небесное воинство: облака таких фантастических форм и размеров, будто с ними поработал какой-то неистовый художник, закручивая причудливые вихри и невероятные фонтаны.