Том задумчиво потер подбородок. Настало время опять увидеться с Гарриет, но обязательно следует изменить тактику. Он прекрасно знал, какое впечатление производит на женщин, если захочет (а иногда и помимо своего желания), и не гнушался пользоваться этим даром в своих интересах. Быть может, на Гарриет, которую его напористость заставила лишь ощетиниться, тоже подействует его обаяние. А поскольку сама Гарриет была женщиной очень привлекательной, такая идея пришлась ему по вкусу.

Том слегка улыбнулся и поднял телефонную трубку.

Гарриет сидела за столиком в открытом кафе Ботанического сада со стаканом ледяного апельсинового сока, чувствуя, как ее охватывает глубокая усталость – моральная и физическая.

Она с удовольствием прогулялась по саду, потому что здесь, среди экзотических пальм и персиковых деревьев, не так сильно ощущалась гнетущая жара. В ветвях развесистого тюльпанового дерева с желтыми цветами пронзительно кричал карравонг, по берегу озерка бродили ибисы, погружая длинные черные клювы в прибрежный ил, при ее приближении вспархивали стайки ласточек и волнистых попугайчиков, и ей показалось странным, что там, дома, в Лондоне и Нью-Йорке люди дрожали от холода и что всего несколько дней назад, в Париже, она куталась в теплую куртку, пытаясь защититься от пронизывающего ветра. Но мысли вновь и вновь возвращали ее к действительности, и теперь, сидя в кафе, она снова вспомнила историю, рассказанную Марией.

Было ли это правдой? И права ли Мария, подозревая Грега в убийстве Полы? Или это лишь домыслы озлобленной алкоголички с помутившимся от пьянства рассудком, которая уже не отличает правду от вымысла? Возможно, это так, но была же какая-то причина, которая привела к такому распаду личности? Когда-то Мария была богатой наследницей, и весь мир лежал у ее ног; она была сильным человеком, если наперекор отцу бросила все ради мужчины, которого любила. Случилось нечто, что сломало ее. Возможно, сознание того, что целых двадцать лет она была убеждена, что живет с убийцей.

Гарриет отхлебнула соку и заставила себя сосредоточиться на полученной информации. Мария утверждала, что так и не смогла набраться смелости задать Грегу мучившие ее вопросы, а Гарриет знала, что не успокоится, пока не узнает наверняка, что произошло с ее матерью.

Когда отплывала яхта, она была жива – в этом нет никакого сомнения, но ее больше никогда никто не видел. Может быть, Грег бросил ее, чтобы она погибла во время взрыва, или она уже была мертва, когда он высадился на берег? Вполне вероятно, что ее тогда уже не было в живых или же она была без сознания, а может, лежала внутри связанная, в беспомощном состоянии. Гарриет вздрогнула, представив себе ужас, который могла испытать ее мать. Думать об этом было невыносимо тяжело, и в голове проносились подстегиваемые воображением картины – одна страшнее другой, однако неизвестность почему-то была намного тяжелее, чем перспектива узнать правду.

Если верить Марии, единственным человеком в мире, знавшим ответы на все эти вопросы, был Грег Мартин. А он исчез где-то на необозримых просторах Австралии.

Она допила сок и через сад, мимо величественного фасада Публичной библиотеки, вышла на Макуэйри-стрит. Старинные здания в колониальном стиле, выстроившиеся вдоль этой улицы, были преисполнены достоинства и величия, но она, даже не взглянув на них, направилась к отелю «Хилтон». Несмотря на ее опасения, ни один из настырных журналистов не преследовал ее, но, прежде чем войти в отель, она все-таки настороженно огляделась.

– Вам звонили, мисс Варна, – сообщил ей клерк, когда она брала ключи от номера.

Гарриет настороженно прищурилась.

– Звонили… мне?

Клерк со смесью любопытства и профессиональной проницательности отметил ее реакцию.

– Звонил джентльмен. Он не назвал себя, но сказал, что позвонит еще раз.

Гарриет почувствовала, как ее напряжение несколько спало. «Наверное, Ник, – подумала она. – Конечно, Ник. Кто еще может позвонить мне сюда? Разве что Марк…»

В номере она сбросила с себя хлопчатобумажную майку и шорты и стала наполнять ванну. За шумом воды из крана она услышала телефонный звонок и поспешила взять трубку.

– Алло? Гарриет Варна слушает.

– Мисс Варна, это Том О'Нил. Думаю, вас удивит мой звонок, но, когда я узнал, что вы в Сиднее, подумал, что было бы неплохо обменяться информацией, которую нам с вами удалось собрать.

Том О'Нил! Гарриет почувствовала раздражение. Отстанет ли когда-нибудь наконец этот проклятый парень?

– Думаю, нам нечего сказать друг другу, – холодно проговорила она.

Ее слова ничуть его не смутили, и он спокойно продолжал:

– Я думаю, вы находитесь здесь наверняка с той же целью, что и я. Я несколько продвинулся в своем расследовании, и мне хотелось бы узнать, как обстоят дела у вас.

«Ах-ха! – самодовольно подумала она. – Он воображает, что я разузнала что-то, о чем ему не удалось пронюхать, и если Мария не захотела с ним разговаривать, ведь она говорила об этом, то он совершенно прав. Но если он думает, что я выложу ему все, что она мне рассказала, то пусть выкинет эту мысль из головы!»

Вслух же она произнесла:

– Я тоже не сидела сложа руки. Но говорить об этом не хочу!

Немного помедлив, он сказал:

– Жаль. Я подумал, что неплохо где-нибудь вместе поужинать и сопоставить наши сведения – тем самым мы можем помочь друг другу.

В том, как он это сказал, ей послышалась его прежняя самоуверенность, и, возможно, именно это вызвало у нее любопытство. Или он лжет, или ему действительно что-то удалось раздобыть?

– Что вам известно? – спросила она.

На другом конце линии Том О'Нил улыбнулся. Но постарался, чтобы по его голосу нельзя было догадаться об улыбке.

– Боюсь, что вам придется поужинать со мной, чтобы выяснить это, – сказал он, поддразнивая ее. – Но, мне кажется, вряд ли это представляет для вас интерес.

– Господин О'Нил…

– У меня заказан столик на восемь часов вечера в ресторане «Александра». Я надеялся, что мы там встретимся. Но если вы не хотите, мне, наверное, придется найти какую-нибудь другую хорошенькую девушку, чтобы поужинать с ней. – Теперь он говорил беспечным тоном, и она почти поверила, что он просто приглашает ее на свидание, а не для того, чтобы выпытать у нее все, что ей удалось собрать. – Ну так как, мисс Варна? – спросил он.

Гарриет решилась. Она так и не поняла, что он затевает, но, поскольку у нее пока не было никаких соображений относительно направления дальнейших поисков, она не могла упустить возможность узнать что-нибудь новенькое. Что касается остального… Гарриет подумала, что в состоянии прекрасно справиться с ситуацией.

– Хорошо. Я приду. Вы, кажется, сказали в восемь?

Хантерс-Хилл – одна из самых фешенебельных окраин Сиднея. Здесь, на полуострове, образующем естественную гавань, здания были построены лучшими французскими и итальянскими каменщиками из песчаника, который брали тут же, у подножия холма. Бугенвиллии с пышными цветами росли на открытых площадках, плетистые розы вились по ажурным решеткам и балконам. Вековые джакаранды и смоковницы притеняли листвой дорожки и тротуары.

Такси, в котором ехала Гарриет, свернуло к западу от города и помчалось по мосту через залив. Закат солнца превратил мерцающие синие воды залива в море огня. Гарриет пожалела, что не захватила с собой камеру, потому что любой фотограф мог лишь мечтать о таком кадре. Затем, прямо у нее на глазах, солнце скрылось за горизонтом, и мягкая бархатная тьма покрывалом укутала залив. Огни здания Оперы сияли в центре новой, совсем иной картины – ночного Сиднея.

Ресторан «Александра» размещался в прекрасно отреставрированном здании. Оно было своего рода исторической достопримечательностью: здесь некогда размещался большой универсальный магазин, обслуживавший весь район. На въезде в Хантерс-Хилл Гарриет расплатилась с таксистом и вошла в ресторан.