– Манекенщицей? – в ужасе повторила Грейс, когда Пола рассказала ей о своих планах. – Я никогда не слышала ни о чем подобном. Как тебе такое пришло в голову?

– А почему бы мне и не стать манекенщицей? – возразила Пола. – У меня подходящая фигура. Госпожа Арлина так и сказала. И мне хочется стать манекенщицей. Это чудесно!

– У тебя и так неплохая работа.

– Нет! У меня самая заурядная, собачья работа. Я хочу заниматься чем-нибудь необыкновенным.

– Манекенщица! Что скажут люди? А я-то всегда так гордилась тобой, Пола. Да я со стыда сгорю!

– Ну уж ты скажешь! – возразила Пола. – Я ведь собираюсь демонстрировать платья, а не раздеваться, как в стриптизе.

– От одного до другого один шаг, – мрачно сказала Грейс. – Это образ жизни, Пола. Он не подходит для молоденькой девушки. Не так ли, Рэг? – призвала она на помощь отца Полы, который читал газету, заслуженно наслаждаясь дешевой сигаретой после чая.

– Не думаю, чтобы это принесло ей какой-то вред, Грейс, – ответил он миролюбиво.

Выведенная из себя Грейс вздохнула. Неужели Рэг не может хоть к чему-нибудь отнестись серьезно? Разве он не понимает, как понимает она, что приобщение к этому ненадежному миру таит опасность, угрожающую моральному облику Полы?

– Говорите, что хотите, а я сделаю по-своему, – сказала Пола, и Грейс, смирившись, покачала головой. Пола только прикидывалась тихоней, но если уж она что-нибудь решит, то заставить ее изменить свое решение мог разве что человек с более сильным, чем у Грейс, характером. И так было всегда, с самого ее детства.

– Ну что ж, мне остается лишь надеяться, что ты будешь осторожна и не забудешь, как мы тебя воспитывали, – предупредила Грейс.

Пола лучезарно улыбнулась, довольная, что добилась своего, и даже обняла мать довольно энергично, но с безразличием.

– Обещаю. А когда стану знаменитой, вы будете мной гордиться, – добавила она.

Всего лишь после восьми уроков Арлина попросила Полу задержаться после занятий.

– Если вам это интересно, то у меня есть для вас работа, – сказала она.

– Да ну? – встрепенулась Пола. – Вы имеете в виду, что я смогу? – спросила она, не веря своим ушам. Она с удовольствием занималась, но прежде всего ей дали понять, что она очень многого не знает, и это несколько поколебало ее уверенность в себе. К тому же она все еще побаивалась невозмутимой Арлины.

– У вас вполне удовлетворительные успехи, – снисходительно сказала Арлина, ничем не выдавая себя. В последнее время она с нарастающим волнением наблюдала за Полой. В этой девушке была изюминка: наряду с врожденным изяществом и незаурядной внешностью, со стройными длинными ногами, казалось, самим Богом созданными для демонстрации моделей, в ней чувствовалась порода, и это выделяло ее из остальных девушек. Это притягивало взгляды, хотелось смотреть на нее еще и еще, и даже такой циник, как Арлина, смотрела на Полу и не могла наглядеться. Иногда ей даже казалось, что она обделяет вниманием остальных учениц, потому что, даже давая кому-то наставления и поправляя кого-то, она краем глаза все время следила за Полой, испытывая при этом то самое волнение первооткрывателя, которое она почувствовала, когда девушка впервые переступила порог ее офиса.

Арлина не сомневалась, что из этой девушки получится знаменитая манекенщица. Ей только нужно сначала набраться опыта здесь, в провинции, приобрести изящество и уверенность в себе, но отнюдь не самоуверенность, отдающую пошлостью, а потом…

«Я смогу подыскать ей работу в Лондоне», – думала Арлина, не скрывая торжества. Любой модельер с удовольствием возьмет ее, может быть, даже какой-нибудь знаменитый Дом моды заинтересуется ею. От этой мысли кружилась голова Арлина, в прошлом известная манекенщица, никогда не поднималась до головокружительной высоты – сама мысль о том, что ее теперешняя ученица и протеже смогла бы подняться на вершину успеха, вызывала у нее приятное волнение.

Она посмотрела на девушку, ждущую от нее решения.

– Речь идет о благотворительном шоу, – объяснила Арлина. – Его организовали два крупнейших универмага. Будет две репетиции: первая в последнюю перед показом субботу, а вторая в день показа. Тебе следует быть там без опоздания. Захвати несколько пар туфель. Магазины предоставят бижутерию и аксессуары. Кстати, показ состоится в четверг вечером. Ну как, сможешь?

– Еще бы! – выдохнула Пола. Ее голова уже была занята практическими проблемами: найдется ли у нее подходящая обувь, а если нет, то как ей умудриться купить новые туфли? К тому же в четверг она работала – как ей освободиться во второй половине дня? Но так или иначе, она все устроит. Выпросит, займет или украдет деньги на туфли, а если ее уволят из магазина за то, что она не останется на работе после обеда, то она не расстроится. Отныне ей предстоит карьера манекенщицы. И уж она позаботится о том, чтобы устранить все препятствия со своей дороги!

У Эдуарда появилась машина – старый, но все еще великолепно выглядевший «форд». Когда Салли сошла на автобусной остановке, он ждал ее, опершись на капот и покуривая сигарету с самым залихватским видом.

– Ну как? – спросил он.

– Она великолепна! – воскликнула изумленная Салли.

– Может, мы прокатимся и посмотрим, какова она на ходу? – предложил он.

Салли с готовностью согласилась. Прокатиться в машине своего дружка казалось ей верхом изысканности. Ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь из знакомых увидел, как она садится в машину.

В машине было сдвоенное переднее сиденье, и пахло там теплой кожей и застоявшимся табачным дымом. Эдуард прокатил ее по Бату – возможно, он тоже надеялся, что его увидит кто-нибудь из знакомых! – а затем они выехали за город. Стоял тихий теплый осенний вечер и, хотя уже темнело, деревья выглядели чудесно, и их все еще" зеленая листва уже перемежалась кое-где золотом и багрянцем. Машина катилась по деревенским дорогам, и Салли гордо восседала на сиденье, чувствуя себя королевой.

Покатавшись около часа, Эдуард свернул к деревенской пивной.

– Говорят, это неплохое местечко, – сказал он. – Все лучшие пивные расположены за городом.

Пивная была живописной и уютной: с балок свешивалась начищенная лошадиная сбруя, стены были украшены предметами сельского быта и домашней утварью. Довершал картину огромный камин. Они нашли свободное место на деревянной скамье в уголке и уселись там со стаканами в руках – Эдуард взял пинту горького пива, а Салли – безалкогольный коктейль в очень милом бокале, украшенном фигуркой танцующего фавна в голубом галстуке бабочкой.

Эдуард обнял ее одной рукой, и она почувствовала глубокое волнение. Она сидела неподвижно и наслаждалась этим ощущением. «Почему это волшебное состояние проходит, как только Эдуард пытается пойти дальше», – размышляла она. Когда она думала о том, что он с ней проделывал, ее возбуждение усиливалось настолько, что казалось, будто через самый центр ее тела прошел электрический ток. Но в действительности все оказывалось иначе. Все эти приятные ощущения прекращались, и ее охватывала паника. Она думала только о том, как бы его остановить, не рассердив. А потом оставалось лишь чувство разочарования и желание, чтобы он обнял ее, поцеловал и приласкал, как ребенка. Нет, слово «приласкал» тут не подходило. «Приласкать» означало делать «это», но нет, она, конечно же, не хотела, чтобы ее «ласкали» и тем более не хотела «ласкать» Эдуарда. Может быть, с ней что-нибудь не в порядке, мрачно размышляла она.

– Вот это жизнь! – сказал Эдуард, нежно прижимая ее к себе. – Какой денек!

– Вчера у нас дома всем пришлось поволноваться, – начала Салли. – Моя сестра собирается работать манекенщицей на благотворительном показе моделей. Ведь я говорила тебе, что она учится на курсах?

– Говорила.

Салли, естественно, рассказывала о Поле. Во-первых, она очень гордилась сестрой, а, во-вторых, когда она рассказывала о своей красивой сестре и ее увлекательной жизни, ей казалось, что мельчайшие частички окружавшего Полу блеска, словно пыльца, оседают и на ней. Но Эдуард никогда не встречался с Полой.