Том подчинился ее желанию. Он был на похоронах и с почтительного расстояния наблюдал, как родственники и друзья умершего выходили из лимузинов и вереницей шли к могиле под шквалом пронизывающего ветра и дождя. На кладбище собралось столько богатых людей, что их денег хватило бы для покрытия государственного долга, подумал он, а также самые красивые и модные женщины Нью-Йорка в придачу, но ни одна из них и в подметки не годилась Гарриет.

Если Пола была сказочной красоты, то Гарриет, без сомнения, была ее дочерью, потому что среди всех этих богатых, элегантных дам она светилась, как огонек в ночи, ослепительная даже в своем горе – с побледневшим лицом, полускрытым под короткой траурной вуалью, с блестящими белокурыми волосами, подчеркнутыми черным строгим костюмом. Она бросила на гроб одну розу, и Том почувствовал себя так, словно подсматривает за ней в ее горе. У него защемило в груди, и он отвернулся.

Несколько дней с помощью ФБР он подчищал последние неясности в деле Грега Мартина и составлял отчет. Он не знал, удастся ли когда-нибудь страховой компании «Бритиш энд космополитн иншуренс» возвратить деньги, которых она лишилась в результате мошенничества, потому что для того, чтобы разобраться в финансовых махинациях, потребуется немало времени и юридических действий, но это уже была не его забота. Пора возвращаться домой и приниматься за следующее дело.

Тому хотелось бы думать об этом с энтузиазмом, но он не мог. Пропади все пропадом! Гарриет по-прежнему занимала все его мысли, чего никогда не удавалось никакой другой женщине. Возможно, при других обстоятельствах это означало бы конец его беззаботной холостяцкой жизни и начало совершенного нового этапа. Он еще никогда всерьез не задумывался о том, чтобы остепениться – от одной мысли об этом его бросало в дрожь, но теперь, особенно после того, как он увидел Гарриет на похоронах, все было по-другому. Он понял, что, если бы она сейчас оказалась рядом, он никогда уже не позволил бы ей уйти из его жизни.

Пустые мечты, думал Том мрачно, потому что между ними все было кончено. Оставалась, правда, смутная надежда, что спустя некоторое время он мог бы разыскать ее в Лондоне, когда она наконец поймет, что его больше не интересует история ее семьи, но, судя по всему, тогда будет уже поздно. Слишком глубокие корни к тому времени пустят предубеждения и обида – да еще этот Ник Холмс! Возвратившись в Лондон, Гарриет, наверное, возобновит отношения с ним. При этой мысли Том физически ощутил, как что-то перевернулось у него внутри. Он вспомнил ту ночь, когда он не спал у дверей ее дома, держа его под наблюдением, а рядом Стояла машина Холмса, а сам Холмс был с Гарриет. В то время это было Тому безразлично, но теперь воспоминание об этом ножом вонзилось в его сердце, и под воздействием разыгравшихся эмоций, которые были ему в новинку, он принял решение.

Нет, черт возьми, он не отдаст Гарриет без борьбы! Пусть он последний дурак, но он предпримет еще одну попытку. Вернее всего, она его прогонит, но он должен рискнуть.

Том поднял телефонную трубку и замер, соображая, что он скажет Гарриет. Куда девались его напористость и находчивость? Пожалуй, впервые в жизни Том был до смерти перепуган.

«Еще одна попытка! Всего одна! Если она не захочет говорить с тобой, придется просто смириться. Но не сдавайся без борьбы. Только не сейчас, когда ставки так высоки».

Он набрал номер, и ему ответила служанка.

– Я хотел бы поговорить с Гарриет Варной. Меня зовут Том О'Нил.

Ну вот… дело сделано… и, по всей вероятности, его попытка была обречена на провал еще до того, как он ее предпринял.

Потом он услышал голос Гарриет – сдержанный, спокойный, но с едва заметным отголоском того смятения, которое испытывал он.

– Алло?

– Гарриет, я уезжаю в Лондон. Но не могу уехать, не повидав тебя еще раз. Я понимаю, что начало наших отношений оказалось чертовски неудачным, но мне хотелось бы все объяснить. Будь я проклят, не умею я говорить такие вещи…

Она медлила с ответом. Ему показалось, что молчание длится целую вечность. Потом она спросила:

– Когда мы увидимся?

Он лихорадочно соображал, проклиная себя за то, что не продумал все до конца.

– Можно пригласить тебя пообедать?

– Хорошо. Я собираюсь зайти в отцовский салон, чтобы сделать несколько снимков. Встретимся под статуей Портного без четверти час.

– Я буду ждать.

– Одно условие, Том: не задавай мне больше никаких вопросов, договорились?

– Ни одного.

«Лжец несчастный, – подумал он о себе, сказав это. – Ты ведь собираешься задать ей самый важный вопрос. Но не сегодня… только не сегодня».

Положив телефонную трубку, Том О'Нил, убежденный атеист, вознес благодарственную молитву Богу.

Он добивался последнего шанса, и он его получил. «Пока все хорошо. Только не оступись, парень. Будь предельно осторожен. Упустишь этот шанс – другого тебе не дождаться».

Выйдя из парадного, Гарриет сразу же увидела Тома. Он стоял у статуи, подняв воротник пальто, чтобы защититься от пронизывающего ветра.

У нее екнуло сердце. Глупая, глупая Гарриет! Она снова сама подставляет щеку, чтобы ее ударили… Почему? Но лишь взглянув на немного громоздкую в тяжелом темном пальто фигуру Тома, на мужественное лицо, словно вырезанное из того же камня, что и статуя, она уже знала причину.

– Привет! – сказала она.

Том оглянулся, и, несмотря на все случившееся, они снова, как тогда, на краю света, испытали сумасшедшее магическое воздействие мощной силы взаимного притяжения. Сейчас они в Нью-Йорке, вокруг снуют толпы прохожих и гудят такси, над городом висит низкое серое небо – все это не имеет никакого значения!

– Прости, если я тебя обидел, – сказал он. – Я выполнял свою работу.

Конечно, это были не самые волнующие слова, но сами слова едва ли имели значение.

– Думаю, что и я была излишне резка, – сказала она.

– Но теперь все позади. Если я попросил тебя встретиться со мной, знай, что я хочу тебя видеть, а не копаться в твоем прошлом. Гарриет, может, это звучит банально, но давай попробуем начать все сначала?

– Нет, – сказала она. Он прищурился.

– Нет? Но мне показалось… Она улыбнулась.

– Я не хочу начинать все сначала, потому что тогда мне пришлось бы забыть то, о чем я не хочу забывать.

Послушай, Том, давай начнем с того, на чем мы остановились.

Он кивнул, улыбаясь.

– Согласен.

– Итак, куда мы идем обедать?

– Знаешь, об этом я не подумал. Я не надеялся, что ты придешь.

– Почему?

– Потому что, – откровенно признался он, – для меня было очень важно, чтобы ты пришла. Ну, так где ты предложишь пообедать? Ведь ты лучше меня знаешь Нью-Йорк.

– Предлагаю пойти в какое-нибудь тихое местечко, где мы могли бы поговорить.

– Согласен.

В конце концов все оказалось так просто и легко. Если бы не вся эта ужасная история, она никогда бы не встретила Тома, подумала Гарриет. Даже подумать страшно!

Гарриет улыбнулась Тому и взяла его под руку. В городе, населенном девятью миллионами жителей, это прикосновение таило в себе такую близость, что последние разделявшие их барьеры рухнули.

– Я знаю такое местечко, – сказала она. – Пойдем?