Шарлотта завершила мытье, но не выпускала губку из рук, протирая уже чистые места, чтобы не мешать Гейбриелу продолжать рассказ. Каждая деталь была важна для нее. Теперь она видела этого человека в другом свете, ведь готовность стать шпионом была не самым банальным выбором для сына герцога.

– Мне предстояло отправиться в… – Гейб запнулся, – в один город, я посетил ряд мест, список которых пришлось выучить наизусть. Разумеется, я отправился в город, не буду называть его, и сделал все в соответствии сданными мне инструкциями. Уловка срабатывала некоторое время. Просто поразительно, как много могут рассказать люди, когда они навеселе и полагают, что имеют дело с человеком, который интересуется только наукой. Однажды вечером я зашел в таверну, где меня уже поджидала банда негодяев, которая захватила семерых заложников. Они потребовали, чтобы я назвал моих информаторов, а когда я отказался, бандиты тут же расстреляли их всех. Я думал, что мое тело тоже пополнит число трупов, но они сохранили мне жизнь: я был нужен им для дальнейших расследований.

Гейбриел умолк, и Шарлотта терпеливо ждала, когда он вновь обретет душевное равновесие.

– Негодяи полили трупы спиртом и сожгли, видимо, чтобы скрыть следы преступления. Потом они били меня до тех пор, пока я не потерял сознание. Долгие месяцы, проведенные в тюрьме, я думал об этом, но до сих пор понятия не имею, что заставило их убить тех людей. – Гейбриел печально вздохнул. – Потом на маленьком суденышке меня переправили во Францию и в Гавре бросили в тюрьму. Такова история потери многих жизней взамен моей. – Он чуть повернул голову. – Скажите, Шарлотта, а что вы сделали, чтобы наш мир стал лучше?

Шарлотта пожала плечами: видимо, ей не очень хотелось отвечать на столь прямо поставленный вопрос!

– Вас пытали? Эти шрамы на спине – следы пыток? – спросила она.

– Нет, это результат моих трех попыток к бегству. – Гейб огорченно покачал головой. – Меня собирались отвезти в Париж. Они говорили, что сам министр полиции хочет видеть меня…

– Фуше, маэстро шпионажа? Это впечатляет.

– Возможно, но я не могу утверждать с уверенностью, что именно Фуше в то время был министром полиции. Тем не менее, достаточно людей оставались верными ему или, по меньшей мере, были готовы исполнять его поручения.

– Так было еще с дореволюционных времен, – подтвердила Шарлотта. – Просто поразительно, как Фуше умудрялся продавать свои услуги, независимо от того, кто находился у власти. – Она подошла к столу, чтобы зажечь свечи перед зеркалом для бритья. – Интересно, зачем вы ему понадобились…

– У меня имеется добрая дюжина соображений на этот счет. Возможно даже, Фуше хотел казнить меня публично: мое родство с герцогом привлекло бы к казни значительное внимание.

Шарлотта пожала плечами:

– Вам требуется всего лишь убедить в своей искренности виконта Сидмаута, и вас отпустят на свободу.

– И то верно, будь я проклят. – Гейбриел схватил губку и швырнул ее в камин, где она вспыхнула и быстро исчезла, словно испарилась.

– Ваша версия очень близка к той, которую виконт Сидмаут передал мне, правда, с одной принципиальной разницей.

– И какой же?

Шарлотта покачала головой.

– Это вы узнаете, когда доберетесь до Лондона. Таково мое условие.

Гейб окунулся в воду с головой и тут же вынырнул.

– Я могу сказать вам лишь одно: месяцев шесть назад до военного ведомства дошел слух, что вы живы. – Шарлотта пристально посмотрела на Гейбриела, но он лишь коротко кивнул в ответ. – Ваш брат захотел расследовать это дело, но я была уверена, что вас нет в живых, а его действия вызваны доведенной до абсурда сентиментальностью.

– Вы ведь не высказали ему этого, верно?

– Нет, я ни разу не оскорбила и не обидела его: мы оба старались оставаться предельно сдержанными.

– Полагаю, Линфорд не сразу узнал, что предложение денег – наилучший способ заручиться вашей помощью?

– Я сумела убедить его.

– Разумеется.

Услышав смех в голосе Гейбриела, Шарлотта невольно позавидовала ему. Его брат и сестра поддержали герцога, согласившегося заплатить любые деньги, лишь бы Гейбриел вернулся целым и невредимым. Такая верность среди аристократов была не менее редкой, чем честность и порядочность.

Шарлотта вставила свечи в лампу с отражателем, потом оглянулась.

– Если бы ваш брат не был моим работодателем, я могла бы использовать эту информацию против вас. Я даже могла бы потребовать дополнительную плату за то, что буду хранить молчание о ваших несчастьях и провалах в качестве шпиона.

– Линфорд найдет вас где угодно, стоит вам только попытаться прибегнуть к шантажу. Джесс будет пренебрегать вами, унижать, так что, в конце концов, никто не захочет принимать вас.

– Это могло бы иметь значение, если бы я вращалась в высшем обществе, к которому не принадлежу.

– В самом деле? Когда я перешел на английский, вы последовали моему примеру. На протяжении последнего часа вы говорили на изысканном английском языке так, словно привыкли пить чай в обществе королевы Англии. – Его улыбка словно приглашала ее разделить с ним шутку.

Шарлотта содрогнулась. Как она могла быть столь неосторожной!

– Представьте, что именно я буду шантажировать вас. – Улыбка Гейбриела стала лукавой с оттенком ехидства. – Вы не монашка и не проститутка, но, возможно, и не совсем леди. Пожалуй, я бы сказал, что вы актриса, которая может сыграть любую роль, какую только пожелает.

Шарлотта кивнула. Пусть себе думает, что лучшее от нее он уже получил. Его высокомерие и надменность вполне устраивали ее в данный момент.

Заметив, что Гейб пристально разглядывает ее, Шарлотта быстро сообразила, что лампы сделали комнату светлее.

– Знаете, я ошибся, – услышала она. – Вы не сможете сыграть любую роль. Никто не сможет принять вас за мальчика.

Подойдя к креслу, Шарлотта взяла свою одежду.

– Пока вы бреетесь, я сменю белье и платье. На столе лежит одежда для вас: если вы будете помогать мне, то еще до рассвета окажетесь на пути в Англию.

Услышав плеск воды, Шарлотта подняла взгляд на Гейбриела, который уже успел обернуть полотенце вокруг бедер.

Заметив устремленный на него взгляд, он вылез из ванны и уронил полотенце на пол, отчего по телу Шарлотты пробежала дрожь.

Собрав одежду, Шарлотта направилась к двери, но по дороге остановилась, чтобы подобрать кота. Она двигалась намеренно неторопливо, чтобы Гейбриел не заметил ее волнения. Может, он и не слишком умен, но безобидным и безопасным он не был.

Шарлотта и Гейбриел стояли у дверей таверны, пропуская выходящих посетителей. Те буквально пожирали глазами Шарлотту, а Гейбриела никто даже не замечал. Она была права: рядом с ней любой мужчина становился невидимкой.

– И часто вы здесь бываете?

Шарлотта пожала плечами.

– По крайне мере скажите: а вы, случайно, не одна из тех граций, в честь которых названа таверна – «У трех пташек».

Шарлотта не ответила, поскольку в этот момент отодвигала плечом мужчину, слишком приблизившегося к ней.

– Я думал, что бирюзовое платье самое симпатичное, но это оказалось еще более эффектным. – Гейб отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть ее. – Синее платье, когда выдвигаетесь, становится лиловым. – Он усмехнулся. – Где вы находите такие платья?

– У модистки, которая обшивает шлюх.

– Я так не думаю. Я знаю многих леди, у которых ваши платья вызвали бы зависть.

– А кто сказал, что леди не могут быть шлюхами? – Шарлотта плотнее закуталась в шаль.

Сколько же у нее способов по-разному использовать одежду, чтобы соблазнять и искушать мужчин? Гейб с трудом отвел взгляд от предлагаемого ею зрелища.

– Мы сегодня уже дважды прошлись здесь, не так ли?

– Месье, вы очень наблюдательны. – Шарлотта подарила ему самую искреннюю улыбку, и Гейб счел это своим достижением.

Зал оказался полон, и Гейбриел готов был поклясться, что это место служило одновременно борделем и таверной. В каждом портовом городе подобных мест было ровно столько, сколько требовалось для морских торговцев: что-то вроде почтовых станций без лошадей, решил он.