— Нет, — он покачал головой, — Твоего дядю прозвали Жестоким и Справедливым, ты же, моя любовь, пока лишь жестока. Хорхе нещадно карал врагов, изобретательно мстя им. Но он не убивал, не травил друзей и союзников — подло и вероломно. При нем мятежные гранды гибли за дело; от рук королевских солдат, магов или палачей; гибли в бою, в попытке изменить мир под себя. Твои — Миранда и Эррелья — пали от удара в спину. От стрелы паасина и кинжала ордонанса. Они, возведшие тебя на трон, не ждали такого.

Ангела слушала его и злилась. Нервно мяла одеяло, скребла простыню короткими ногтями.

— Да, я злая и плохая! — она подняла взор, посмотрела ему в глаза, — Потому что мне приходиться жить среди интриганов подлецов, улыбаться врагам семьи. Гранды — они же ненавидят тебя, за что ты их защищаешь? Графы и бароны — стервятники, почуявшие слабину и слетевшиеся разодрать королевство по частям.

Ты знаешь, сколько заговоров успели сплести за моей спиной эти невинные жертвы? Дай им волю, я была бы беспомощной марионеткой, а ты, ты бы уже давно гнил в придорожной канаве! Они страшнее Гальбы — он был одинокий волк, гранды — же крысы.

— Рецепт прост. Ждать и рубить головы тем, кто высунулся, а не всем сразу и правым и невинным. Никто ведь не поверил в «шпионов». Ты просто бросила недовольным кусок кровавого мяса. Ожесточила сердца, показала дурной пример прикрытого короной самосуда. Законной резни.

Королева дернулась, как от удара.

— Так было нужно. Рамон перегнул палку, решил, что может решать за меня. Подумал, что раз он помогает мне. То я его. Он получил урок. Его клевреты — там не было невинных.

Гийом молчал, щипая здоровой рукой подбородок.

— Может это и была ошибка, — королева начинала злится, — но ошибка необходимая. Ты не знаешь себе всей глубины той мерзости, что окружила трон. Не представляешь, всего хитросплетения интриг.

Война убила лучших, как правильно сказал Луис. Мне почти не на кого опереться. Мачадо и другие подобные ему пока нужны мне для того, чтобы бороться с этой сворой, но потом и они заплатят за все.

— Думаю, что ты мне отводишь роль борца с Первым Министром, — заметил маг, глаза его блестели в свете ламп, — А я не хочу быть любовником жестокого и циничного владыки Камоэнса, верным фаворитом и мечом, разящим врагов.

Я любил мою принцессу — это был не титул, а состояние души. Ту, что просила меня помочь Кармен; ту, что спасла любовь Луиса и Изабеллы; что была готова бежать со мной на края света, что ждала из-за Жаркого Берега.

Он поднялся на ноги.

— Стой, Ги! — испуганно закричала Ангела, — Не уходи! Я не смогу без тебя! Ведь ты же мой, как и я твоя…

— Ты уже не моя. К сожалению. И я не твой. Это наша общая вина, — маг провел ладонью по лицу, — Ты справишься без меня, ты сильная. Я — наоборот. Править — занятие не для меня.

Королева сошла с кровати, встала рядом с ним, положив руки на его талию, заглянула в глаза. Обнаженная, в приглушенном свете ламп, волосы рассыпались по плечам, величественная.

— Ги, обдумай все. Мы подходим друг другу. Нас столько связывает и любовь, и радость. И боль, и кровь. Эта связь прочней железной цепи. Ты отдал мне все — я помню и ценю.

Останься — и увидишь, нет женщины ласковей, нежней и благодатней. Кто ты сейчас без меня? — раненный, уставший, без средств к существованию. Со мной ты — лучший мужчина, равный королям. Я дам тебе тот уют, в котором ты так нуждаешься. Спокойствие и уверенность.

Уйдешь — я не прошу тебе обиды. Буду рыдать по ночам, но останусь не преклонной — я дочь властителей Камоэнса! Захочешь вернуться — не получиться. Решай.

Маг молчал, гладя пальцами ее щеку, чувствуя тщательно скрываемую дрожь и волнение, немыслимую частоту c которой билось ее сердечко. Девушка рядом с ним была и его, и чужой.

— Пожалуйста…, - прошептала она.

Гийом чуть наклонился и поцеловал ее в большой красивый лоб.

— Прощай, Ангела. Прощай, моя королева.

Она отстранилась и влепила ему пощечину.

— Вон!

Маг молча развернулся и вышел. Королева напрасно ждала, что он обернется.

Рамон Мачадо почти сразу же узнал о ссоре мага и королевы. То, что Гийом не остался в ее спальне, могло означать лишь ссору. Одна из служанок Ангелы шпионила на него, министр знал, что и среди его свиты есть люди королевы, одни — законные, явные осведомители, другие тайные. Чертова девчонка, быстро проявила себя настоящим правителем: завела друзей и союзников среди чиновников и военных, приручила остатки старой гвардии. Она не желала быть послушной марионеткой. Судьба графов, поддержавших ее и посягнувших на большую власть, чем им давалось, была тому явным подтверждением. Не говоря уже о показательной казни его клевретов.

Прелестные зубки Ангелы обернулись острейшими клыками.

Бессилие, испытанное Рамоном в день казни его людей, заронило в его сердце страх. Страх в котором он сам еще не мог себе признаться. Ангела сумела напугать его. Конечно, он еще силен, за ним все сиятельное сообщество грандов и их дружины. Но жизнь его теперь завист от каприза коронованной девчонки, хитрой и ядовитой как змея.

Гийом — от него ведь нет спасения.

Рамон Мачадо больше не мечтал о титуле короля, бороться следовало за уже имеющуюся должность.

Он понимал, что отныне жизнь его колеблется на волоске, он останется первым министром, пока будет незаменим. Единственный соперник — Гийом, оступился, даровав ему шанс.

Рамон выждал время, обдумал предстоящий разговор и с утра поспешил к Ангеле.

— Моя королева, я знаю о нанесенной вам обиде, заявил он прямо, — Позвольте мне отомстить за вас.

— Пошел прочь! — не дрогнув лицом, ответила Ангела. Круги под глазами были тщательно замазаны пудрой.

— Моя королева, мне известно о его контактах с далатскими и остийскими торговыми компаниями, мага нельзя выпускать из Камоэнса.

— Да? — она картинно подняла бровь, — Тогда не выпускайте. Мне все равно.

— Но он будет сопротивляться. Разрешите применить силу.

— Сколько шума из-за одного человека, оставьте этот разговор. Он мне не интересен. Гийом может катиться куда угодно. Мне все равно.

— Ангела, — попросил Мачадо, — Тогда, пожалуйста, снимите с него ваше монаршее покровительство. Он больше не достоин такой чести, как изменник и оскорбитель вашего величества.

Королева ответила не сразу. Задумалась. Долго сидела молча, смотря в окно. Наконец, вспомнив о чем-то неприятном, закусила губу и коротко бросила:

— Снимаю. Он решил уйти — пусть уходит, как обычный иностранец.

Рамон подавил улыбку.

— Министр, я решила, что покину Куэнку не через три дня, а сегодня же. Мне надоел этот город. Оставайтесь здесь и руководите югом. Я же наведу порядок в Мендоре.

Мачадо поклонился, это решение Ангелы таило как плюсы, так и минусы. Напоминало ссылку, но открывало большие возможности.

После обеда Луис де Кордова в новом нарядном, совсем не военном камзоле, принес Гийому письмо от Кармен. Маг в теплом халате на голое тело лениво валялся в постели и читал растрепанный томик сказок. Появление поэта обрадовало его, а вот содержимое письма, наоборот, разочаровало. Строчки прыгали, видно, их писали в спешке, роняя капли чернил на бумагу.

«Гийом. Мне жаль, что вы расстались с Ангелой. Жаль, что предсказания мои сбылись. Но раз вы пошли на разрыв, то не останавливайтесь. Нет ничего опасней смертельно обиженной женщины. Ангела сегодня отказалась от вас. Вы в большой опасности… Мы сейчас выезжаем в Мендору, Мачадо остается наместником Юга. Берегите себя. Целую на прощание. Кармен».

— Они уже выехали, слуга слишком поздно нашел меня в гостях у мэра, — добавил Луис, — Извините. Я прочитал его, оно было не подписано и открыто.

— Извиняю, здесь нет личных секретов. Тебе можно, ты — мой единственный друг, — пожал плечами маг.

— Не единственный, ты забыл Кармен, — поправил его поэт, — С Мачадо шутить нельзя. Он уже показал свой нрав. Мария де Тавора вчера попросила Ангелу освободить ее от положения фрейлины. Королева уехала — и Рамон тут же отомстил бывшей любовницы. Она заключена в темницу, обвинена в шпионаже в пользу алькасаров.