— Емко и четко, — похвалил поэт, — Смотрите, вспышка! Молния? Нет, не молния! — закричал внезапно.

Ночное небо осветилось огнем падающего небесного камня, что горел ярче солнца. День на миг сменил ночь. Потом свет исчез так же внезапно, как появился.

Алькасары, сидящие невдалеке за своим костром упали на колени и принялись молиться огню.

Гийом смог добиться от них лишь одной фразы: «Яйцо треснуло!».

— Яйцо треснуло. Красное яйцо треснуло, — повторил он.

— О чем ты? Кто вылупился — дракон? — улыбнулся поэт де Кордова.

— Может и дракон, а может, что и похуже. На моей родине такие вспышки считали предвестниками несчастья. Нам нужно домой. Луис. Нам срочно нужно домой.

— Ваше Величество, — дверь в кабинет чуть приоткрылась, в щель осторожно заглянул гвардеец.

— Что? — недовольно спросил, не поднимая взгляд от бумаг, король Камоэнса Хорхе Третий, прозванный Справедливым и Жестоким.

— Магик к вам, Ваше Величество, — в голосе офицера было что-то странное.

— Впусти, — магов в государстве осталось всего двое, им следовало уделять внимание.

Гость ступил на мягкий ковер.

— Ну, здравствуй. Гонсало, — не отрываясь от чтения, буркнул король.

— Гонсало? — удивился знакомый голос, — Рано ты меня похоронил, Хорхе!

Король, вскочил, не веря своим ушам. Известие о гибели Гийома, павшего в бою с алькасарскими корсарами, сильно печалило его. Он искренне обрадовался, увидев худую фигуру в неизменной кожанке поверх свободной рубашки.

— Ты?

— Нет, призрак мой, пришел за пославшим на верную смерть. Я. Вернулся, — чародей плюхнулся в привычное ему кресло, оглядел кабинет, — Все как прежде, скукота. Крикни, пусть кофе принесут. Устал.

Хорхе дернул за колокольчик. Гийом, дерзил ему, как и прежде, но это была игра. Маг говорил правду. Он, несмотря на чистую одежду, выбритое лицо и аккуратно расчесанные волосы, выглядел так, будто не спал целый год, будто один нес на себе все грехи и тяготы этого мира. Глаза выдавали.

— Тебя убили алькасары, — заявил король, начиная злиться, нет, не на чародея, а на тех, кто решился ему солгать.

— С каких пор ты веришь людям на слово? Хоть что-то бы от меня да осталось. Могли бы привезти халат, амулет или — на худой конец — исподнее белье в качестве доказательства. Пока нет моих окровавленных подштанников — я жив! — гордо заявил Гийом.

— Я еще раз спрошу Пабло де Гальба и Марка де Мена, как все было на самом деле, — голосом, не предвещавшим этим двоим ничего хорошего, пообещал король.

— У меня есть свидетель — Луис де Кордова, прошедший со мной Алькасар. Вручи мне орден, мой король, — я вернул домой живым и невредимым надежду камоэнской литературы.

— Что ты делал в Алькасаре? Почему я узнал о твоем спасении только сейчас?

— Как много вопросов. В Алькасаре я пил, ел и ласкал танцовщиц, — честно ответил Гийом, — У меня к тебе письмо от нового султана по имени Хамди — большой сволочи, — он протянул королю залитый сургучом пакет.

Хорхе поморщился, ему не понравился уклончивый ответ. За одиннадцать месяцев он успел отвыкнуть от своеволия Гийома, сменивший его Гонсало спорить осмеливался крайне редко.

— А, чуть не забыл, еще я там убивал. Вот и все. Да, так меня пытались переманить в Султанат, но я гордо отказался. В Камоэнсе вино вкусней и женщины красивей, хотя покладистость алькасарок таит в себе много плюсов…

— Не надоело корчить из себя остряка?

— А что еще остается? — чародей взял кофе с подноса, принесенного слугой, — благодарю. Так о чем это я? Вспомнил. Отпусти домой, Хорхе, я тебе показался, отметился — хочу отдохнуть. Все вопросы — завтра.

— Иди, — король нашел в себе силы проявить благородство.

— Спасибо. Вовек не забуду.

— Подожди, — Хорхе сомневался, правильно ли он поступает, но ссориться с племянницей ему не хотелось, — Зайди к Ангеле. Она будет рада тебя видеть. Бедняжке последнее время не везет. То ногу сломает, то грудную хворь подхватит, все время помолвки переносить приходиться, перед Марком Далацийским стыдно.

— Обязательно, — Гийом благодарно кивнул и вышел.

— Я хочу прибыть в Мендору тайно, — сказал маг Луису де Кордова, когда они встретили пограничный патруль Камоэнса.

Командир патруля — бородатый рыцарь в голубом плаще с нашивкой в виде красных песочных часов — отослал послов султана к губернатору провинции — верховному магистру ордена Сент-Фербе. Орден хранителей Юга вот уже двести лет нес пограничную стражу, борясь с набегами огнепоклонников, первым встречая любой набег.

Магистр искренне обрадовался увидев столь знаменитых соотечественников, выдал охранные грамоты, предоставил лошадей.

— Гийом — я помню, как вы помогли нам отбить алькасаров пять лет назад. Луис — ваш отец не верит в вашу смерть. Он через купцов ведет переговоры с султанатом, ища похожего пленника.

— И как нашел? — радостно улыбнулся поэт.

— Представьте, да. Ему обещали вернуть вас, но потребовали выкуп вперед.

Магистр распрощался с ними, а через ору и вовсе забыл о важных гостях. Гийом не хотел, чтобы весть о нем раньше него дошла до Мендоры.

Два всадника, спешащих по королевскому делу, загоняли лошадей в бешенной скачке, меняя их на постоялых дворах. Всадникам никто не осмеливался перечить, выданные магистром грамоты открывали любые двери и отбивали желание задавать лишние вопросы.

Они мчались, оставляя за спиной плодородные поля, засаженные пшеницей, наливающейся спелостью, льном и хлопком; виноградники и сады; пруды с карпами и форелями. Проносились мимо уютных деревень с черепичными и дощатыми крышами, небольших сельских замков и огромных поместий, тихих городков и шумных провинциальных центров с ярмарками и гуляньями.

При их виде всем становилось не по себе. Работающие крестьяне вздрагивали и целовали нательные знаки часов; гордые кабальеро хмурились, крутили усы и проверяли оружие. Служители церкви обращались к небу с молитвой.

Слишком уж ярко запечатлелись горести и лишения в глазах всадников. Выделялись они посреди общего спокойствия, словно вестники дурных дней.

В столицу они прибыли этим утром. Гийом поспешил к себе в особняк. Зашел через черный вход.

— Приветствую вас, каасил. Я рад видеть вас, — невозмутимый Майал, как и прочие паасины, ждал его все это время, хотя оплаты за последние полгода не получал, — Ваше имущество в целостности и сохранности. Люди министра финансов — Мачадо — пытались конфисковать его. Но мы их отогнали.

— Стрелами? — маг, едва державшийся на ногах, нашел в себе силы улыбнуться.

— Нет. Хватило плетей. Какие будут указания, каасил?

— Ванну, — выдохнул Гийом.

Личные покои членов королевской семьи находились в одном крыле дворца. Апартаменты Ангелы находились этажом выше. Гвардейцы личной охраны, стоявшие у каждой двери, внешне сохраняли невозмутимость, но провожали взглядами чародея, вернувшегося из небытия.

Гийом толкнул знакомую дверь.

— Кто вы? Принцесса не хочет никого видеть! — Кармен Феррейра преградила ему дорогу.

— Это всего лишь я, — улыбнулся маг, крепко обнял ее и поднял на руки, — Как же я по вам всем соскучился.

— Гийом! — возмутилась шепотом фрейлина, когда он опустил ее на пол, — Мерзавец, девочка места себе не находит, а вы шляетесь черт знает где!

Он виновато пожал плечами. Кармен рассмеялась и чмокнула его в щеку.

— Такое счастье видеть вас. Признаюсь, мы с Бласом уже и не надеялись. Все, ступайте к принцессе! — скомандовала она.

Парадную от спальни отделяли две комнаты, переступив через порог второй Гийом прислушался. Оба голоса и женский, и мужской были ему прекрасно знакомы.

— Как вы, Ангела? — Гонсало де Агиляр искренне переживал за любимую принцессу.

— Так же, как и вчера. Вы каждый день навещаете меня и спрашиваете, о моем самочувствии, — тихо отвечала Ангела.