— Потом Хорхе умер. И все закружилось. Принц, Блас. Педро — он тоже был хорошим идальго. Настоящим рыцарем.

— Знаю. Убивать гвардейцев — тех, что признали Ангелу, — какого оно было?

Гонсало де Агиляр не ответил. Израненный наставник с трудом сел на пол рядом с ним.

— Глупый мальчишка, — Ангела провела пальцами по его щеке, — Все ревность. Я приношу людям несчастье. Пощади его, Гийом.

Маг вытер стилет об золотистый плащ противника и спрятал в ножнах в рукаве.

— Уже. Хоть он и заслужил смерть. Но я столько вложил в него, — посмотрел в глаза Гонсало, — Живи. Думай. Думай своей головой, — он расстегнул растерзанную и прожженную на груди серую куртку, достал из кармашка маленький флакон, — Пей. Стилет отравлен.

Гонсало подчинился. Гийом крепился, но ему ужасно хотелось спасть — побочное действие амулета-сапфира на груди. Короткая схватка стоила камню доброй половины блеска. Заряжать его было не чем, да и желания пить чужие жизни у мага больше не было. Почти. Кербон-Гюрза должен был умереть.

— Ты пощадил меня. А вот я тебя еще нет, — сказал неожиданно Гонсало, — Смотри, — на миг его светлые глаза стали полностью серыми как пепел.

Ангела отшатнулась. Гийом уважительно покачал головой.

— И давно ты это в себе носишь? Нельзя такую силу долго держать. Она жаждет воли. Ест изнутри.

— С момента возвращения Кербона, — в голосе Гонсало мелькнуло торжество, он понял, учитель впечатлен, — На крайний случай. Как сейчас.

— Лет десять-пятнадцать жизни ты уже потерял. Радуйся, что живем мы долго. Сейчас ее и выпускать опасно — не справишься — разорвет.

— Не боишься?

— Нет. За себя — нет. Отвык. Только за Ангелу. Но ты ее не обидишь.

Принцесса молча переводила взгляд с одного чародея на другого. Чувствовала, что одно неосторожное слово может привести к беде.

— А если так…? — Гонсало приподнялся на кулаках, в голосе его был вызов.

— Давай. Я же сказал — отвык. Только ты уверен, что Ангелу защитишь от Кербона и наемников? — маг кивнул в сторону двери, превращенной в груду щепы, — И от Гальбы.

Принцесса с ужасом догадалась, о чем так спокойно говорят маги. Но слова, обращенные к Гийому, застряли у нее на губах. Что-то мешало языку, что-то фамильное. Изо рта вырвался лишь глухой кашель.

Оба мужчины с беспокойством посмотрели на нее.

— Здешний климат ее опасен. Я бы предпочел леса и холмы. Провинцию.

— Кардес? — угадал Гонсало.

— Да. Глушь, тишь, покой, безопасность и две границы рядом.

— Помоги мне встать, — внезапно сказал Гонсало.

Маг вскочил на ноги и подал ему руку. Молодой чародей с трудом поднялся, прижимая одну руку к животу. Морщась, стал расстегивать пуговицы на своем одеянии.

— Снимай куртку, — приказал он Гийому.

— Зачем?

— Снимай. Меняемся.

Гийом молча подчинился. Гонсало накинул на себя его серую куртку и провел рукой по лицу. Оно покрылось прозрачной зыбкой пленкой. Облик поменялся. Ангела вскрикнула. Перед ней стояло два Гийома.

Тот, что справа и повыше ростом, обернулся, схватил ее за руку, подтянул к себе.

Губы были чужие — широкие и грубые. Лицо-пленка дрожало. Жадные руки бесцеремонно шарили по ее телу, гладя и тиская.

На миг этот чужой Гийом вновь стал собой.

— Давно об этом мечтал. Сейчас бы юбку задрать напоследок, да жаль, времени нет, — он рассмеялся, больно и страшно, — Не забывай меня, — Гонсало поцеловал ей руку.

— Тебя раскусят вблизи, — остановил его Гийом, — Не надо. Давай вместе.

— И ее за собой? Отстань учитель. Я вырос и решаю сам, — молодой чародей оттолкнул его, — Считай до пятидесяти. Когда начнется шестой десяток, вы должны быть в реке. Не утопи ее.

Он улыбнулся Ангеле, слезам, что катились по ее щекам. И медленно пошел навстречу наступающему вечеру, заглядывающему в башню.

— Идет! — закричали со всех сторон.

Наемники подняли арбалеты. Но никто не выстрелил. Чего-то не хватало. Приказа. Толчка. Янош Римаи сглотнул слюну.

Тридцать стрел — он не демон и не ангел — сдохнет. Но… Двое магиков вошли в башню. А вернулся один. Выполз на карачках и побежал, как баба от насильника.

Гийом Бледный не спешил, шагал размеренно. Подходил все ближе. Спина прямая, одежда рваная — шаг твердый, уверенный. Победитель.

«Говорят, он своим охранникам паасинам целое состояние платил», — мелькнула в голове у Яноша внезапная мысль. Тронтец мотнул головой, отступил на шаг, вновь поймал мага в рамке-прицеле арбалета-сауленхебеля.

— Кербон! — закричал маг, — Тьфу. Гюрза! Есть разговор.

— Что добил Гонсало? Правильно, нечего соперников щадить, — чародей в красно-черных лохмотьях пытался рассмеяться.

Не получалось. Янош чувствовал его злобу, напряжение товарищей и ледяное спокойствие Бледного Гийома.

— Угадал. И тебя могу. Но проще договориться, — маг был все ближе и ближе, — Мне принцессу и треть Камоэнса — север. Тебе — все остальное. Солдаты у тебя есть. Я мешать не буду.

Услышав деловой разговор, наемники один за другим опускали арбалеты и подходили ближе. Видно было, что Гийом ранен драться не хочет. Как и они. Прикажи Гюрза убить его — не послушались бы. Золотом пахло от предложения бледного магика. Золотом, прекрасными белокожими женщинами и поместьями с сотнями слуг.

Янош вновь облизал губы. Деньги. Камоэнс богат. Можно стать графом. Он готов служить любому из этих двоих.

— Заманчивое предложение. Но не проще ли мне убить тебя? — тронтец облегченно вздохнул — Гюрза начал торг.

— Нет, не проще, — заявил Гийом.

« Опасность! Нужно бежать», — Янош замер, осененный внезапной мыслью. Такое с ним случалось.

Предвидение спасало от засады в кабаке в Тронто, толкало на мысль симулировать болезнь во время службы ордену сент-Фербе — товарищи его тогда попали в лапы алькасарам.

Янош Рамаи — ренегат, наемник и убийца — бросил арбалет и побежал, быстро переставляя обожженные ноги. Его никто не стал останавливать — далеко пеший не уйдет.

В висках колотило. В голове его одно — «прочь отсюда».

Не выдержал. Обернулся.

Гневные предостерегающие крики, блеск обнаженных мечей. Смерч. Высокий серый смерч там, где только что стоял Бледный Гийом. Вопли полные боли и страха. Серый столб разрастался, поглощая вся новых и новых людей. Гюрза выбросил вперед руки, на миг остановил стихию, но и его затянуло.

Янош бежал, изредка оглядываясь. Смерч уже был до небес. Он кружил людей, брошенные купцами возле башни повозки, лошадей, но не двигался с места. Вобрал в себя башню, сорвал с нее крышу, застыл, ломая и круша строение…

— Говоришь, все погибли? — сурово спрашивал с гвардейца сам герцог Гальба — седой и жестокий.

По всей Мендоре его люди ловили пособников магов и просто врагов короны — сгубивших принца Хорхе и графа Педро Гальбу. Город затих. Совет графов так и не собрался — побоялись, что регент (Гальба продолжал называть себя именно так) учинит и над ними расправу. Обезумевшая от недавних событий столица притихла под его жесткой дланью. Армия: гвардия, ордонансные роты и наемные войска — была в его руках. Как и казна. Как и церковь — архиепископ Камоэнса Дела Кокуэль благословлял деяния Гальбы, особенно борьбу с еретиками.

На главной площади Мендоры сожгли первого сектанта-возвращенца, того самого купца из Кардеса, имевшего неосторожность рассказать партнерам об увиденном бое двух гвардий.

— Да, Ваше Величество, — регент нахмурился, и тронтец понял, что переборщил с лестью, — Все. Я подходил потом — одни клочки тел, да камни. Никто не мог в живых остаться. Куртку Гийома видел — кусок ее весь в крови.

— Маги точно погибли?

— Да. Гонсало вообще из башни не вышел, а Гюрзу потом утянуло, — колючий презирающий взгляд герцога буравил Яноша Рамаи насквозь.

Больше всего ему хотелось очутиться сейчас в кабаке, подальше от ставшего мрачным и пустынным дворца.