Она была именно такой, какой он себе ее представлял: высокой, худой, та же россыпь веснушек на вздернутом носике. Она увидела его и замерла на месте, а на лице появилось знакомое ему удивление.

— Привет, Клэр, — поздоровался Хэтч и встал, изо всех сил стараясь, чтобы голос прозвучал ровно.

Она сделала шаг вперед.

— Привет, — ответила она и, слегка покраснев, пожала его руку. — Я слышала, что ты в городе. — Она смущенно рассмеялась. — Разумеется, все знают. Ну, ты понимаешь, это…

Она махнула рукой куда-то себе за спину, словно указывала на Водяную Бездну.

— Ты отлично выглядишь, — сказал Хэтч чистую правду.

С годами она стала еще стройнее, а темно-синие глаза приобрели глубокий серый оттенок. Когда-то озорная улыбка не сходила с ее губ, а теперь выражение лица было серьезным и сосредоточенным. Смущенная его взглядом, Клэр невольным жестом разгладила рукой юбку.

У входа в ресторан возникло какое-то движение, и в зал вошел Вуди Клей. Он оглядел помещение, и его глаза остановились на Хэтче. На мгновение его бледное лицо исказила гримаса неудовольствия, но он тут же справился с собой и направился к доктору. «Только не здесь», — подумал Хэтч, приготовившись к новой лекции на тему алчности людей и неэтичности охоты за сокровищами. Священник остановился возле их столика и несколько секунд рассматривал Малина и его спутницу. Хэтчу стало интересно, хватит ли ему наглости прервать их трапезу.

— О, — проговорила Клэр, взглянув на священника и прикоснувшись рукой к своим длинным светлым волосам. — Вуди, это Малин Хэтч.

— Мы уже встречались. — Клей кивнул.

Хэтч с облегчением понял, что Клей, скорее всего, не станет разражаться очередными тирадами в присутствии женщин.

— Это доктор Изобель Бонтер, — сказал он, взяв себя в руки. — Позвольте представить вам Клэр Норткатт и…

— Его преподобие и миссис Вудраф Клей, — холодно объявил священник и протянул Бонтер руку.

Хэтч был потрясен и никак не мог осознать услышанное.

Бонтер вытерла салфеткой губы и, грациозно поднявшись и ослепительно улыбаясь, пожала обоим руки. На мгновение возникла неловкая пауза, но Клей, коротко кивнув Хэтчу, поспешно увел свою жену от их столика.

Бонтер посмотрела на удаляющуюся спину Клэр, затем перевела взгляд на Хэтча.

— Старые друзья? — спросила она.

— Что? — пробормотал Хэтч, не в силах отвести глаз от руки Клея, который с чувством собственника обнимал Клэр за талию.

На лице Бонтер появилась кривая улыбка.

— Кажется, я ошиблась, — проговорила она, наклонившись над столом. — Старая любовь. Должно быть, неловко встречаться снова, но одновременно приятно.

— Вы проницательны, — пробормотал Хэтч, который еще не настолько пришел в себя от неожиданной встречи — и последовавшего открытия, — чтобы отрицать очевидное.

— Но вы и ее муж вовсе не старые друзья. По правде говоря, мне показалось, что вы ему совсем не нравитесь. Как он отвратительно хмурится, и эти ужасные мешки под глазами. У него такой вид, будто у него была nuit blanche.

— Что?

— Ну, nuit blanche… как это у вас говорят? Бессонная ночь. Причины могут быть самые разные. — Она игриво улыбнулась.

Вместо ответа Хэтч взял вилку и занялся омаром.

— Вижу, она еще вас волнует, — промурлыкала Бонтер с веселой улыбкой. — Когда-нибудь вы должны мне про нее рассказать. Но сначала я хочу послушать про вас. Капитан говорил, что вы много путешествовали. Расскажите про ваши приключения в Суринаме.

Почти два часа спустя Хэтч заставил себя подняться и выйти вслед за Бонтер из ресторана. Он самым невероятным образом переел: два десерта, два кофейника с кофе, несколько порций бренди. Бонтер ни в чем от него не отставала, но, судя по всему, чувствовала себя прекрасно, когда они вышли на улицу и она, раскинув руки в стороны, вдохнула прохладный ночной воздух.

— Какой здесь чудесный воздух! — воскликнула она. — Я могла бы полюбить это место.

— Подождите, — ответил Хэтч. — Еще две недели, и вы не захотите уезжать. Этот городок способен пробраться в самое сердце.

— Еще две недели, и вам не удастся от меня сбежать, monsieur le docteur. — Она окинула его оценивающим взглядом. — Ну, и что будем делать дальше?

Хэтч поколебался немного, он не думал о том, что может произойти после обеда. Он посмотрел на Бонтер, и в голове у него снова зазвучал сигнал тревоги. В желтом свете уличного фонаря она выглядела удивительно красивой, а смуглая кожа и миндалевидные глаза казались экзотикой в этом маленьком городке Мэна. «Будь осторожен», — предупредил его внутренний голос.

— Думаю, мы пожелаем друг другу спокойной ночи, — с трудом проговорил он. — У нас завтра трудный день.

Бонтер тут же демонстративно нахмурилась.

— C'est tout?[53] — возмутилась она. — У вас, янки, в жилах течет не кровь, а вода. Мне следовало пойти с Серджио, уж у него кровь горячая, хотя воняет он, как козел. — Она, прищурившись, посмотрела на Хэтча. — Ну и как в Стормхейвене принято говорить друг другу спокойной ночи, доктор Хэтч?

— Вот так.

Хэтч шагнул вперед и пожал ей руку.

— Ах. — Бонтер медленно кивнула, словно наконец все поняла. — Ясно.

В следующее мгновение она притянула его к себе и слегка прикоснулась губами к губам. Когда она опустила руки, Хэтч почувствовал, что на короткую долю секунды ее язык дразняще тронул его язык.

— А так говорят спокойной ночи на Мартинике, — пробормотала она, повернулась и, не оглядываясь, зашагала в сторону почты.

На следующий день, когда Хэтч поднимался по тропинке из дока, после того как вправил вывихнутое запястье одному из водолазов, он услышал грохот со стороны домика Уопнера. Хэтч помчался в базовый лагерь, опасаясь самого худшего. Но вместо того, чтобы обнаружить программиста под грудой оборудования, он увидел, что на полу валяется разбитый системный блок, а сам Уопнер, откинувшись на спинку кресла, с раздраженным видом ест мороженое.

— Все в порядке?

— Нет, — чавкая, ответил Уопнер.

— Что случилось?

Программист посмотрел на него своими большими печальными глазами.

— Этот компьютер встретился с моей ногой, вот что случилось.

Хэтч огляделся по сторонам, пытаясь найти место, чтобы сесть, вспомнил, что ему это не удастся, и прислонился к дверному косяку.

— Рассказывайте.

Уопнер засунул остатки мороженого в рот и бросил обертку на пол.

— Все пропало.

— Что пропало?

— «Харибда». Сеть острова Рэггид. — Уопнер пальцем показал на «Первый остров».

— В каком смысле?

— Я прогнал свою программу через треклятый второй шифр. Даже несмотря на выставленный приоритет, получилось очень медленно. А мне стали приходить сообщения об ошибках и еще какие-то странные данные. Тогда я попробовал проделать то же самое отсюда на «Сцилле», компьютере «Цербера». Все в полном порядке, никаких ошибок. — Он с отвращением фыркнул.

— И что это может быть?

— Я знаю, что это может быть. Я провел диагностику нижнего уровня. Часть микрокода переписана. Точно так же, как в тот раз, когда насосы дали сбой. Причем переписана случайным образом, с промежутками в стандартной схеме Фурье.

— Я вас не понимаю.

— Это невозможно. Понимаете? Нет процесса, который мог бы привести к такому результату. Да еще в стандартной схеме Фурье. — Уопнер встал, открыл дверь холодильника, похожего на те, что стоят в моргах, и вытащил новую порцию мороженого. — И то же самое происходит с моими жесткими дисками и магнитооптической памятью. Причем происходит это только здесь. Не на корабле и не в Бруклине. Именно здесь.

— Ну, вы ведь не можете сказать, что это невозможно. Понимаете, вы же видели, что произошло. Только не знаете причин.

— О, я отлично знаю, почему это происходит. Виновато проклятие острова Рэггид.

Хэтч расхохотался, но тут же заметил, что Уопнер не улыбается.