Неожиданно капитан высоко поднял руку, в которой было что-то зажато. Солнечные лучи вспыхнули и залили сиянием его пальцы, а вокруг раздались возгласы удивления и восторга.

Хэтч подался вперед, чтобы получше рассмотреть, что держит в руке Нейдельман. «Бог мой, — подумал он, — похоже, это золото, поднятое буром «Золотоискателей» сотню лет назад».

Нейдельман поднял над головой золотую спираль и замер. Казалось, он простоял так бесконечно долго. Затем снова заговорил.

— Кое-кто утверждает, что в Водяной Бездне нет никаких сокровищ. Им я хочу сказать: посмотрите на это.

Закатное солнце окрасило воду и катер в темно-розовые тона, а Нейдельман повернулся к окнам рубки «Грифона». Взяв в руки маленький молоток, он положил золотую спираль на крышу рубки и одним ударом прибил ее к дереву гвоздем. Затем отступил на несколько шагов и снова повернулся к своему отряду.

— Сегодня, — сказал он, — сокровища Окхема находятся на дне Бездны, вот уже три века они не видели ни солнца, ни дождя. Скоро его заточению придет конец. Потому что ключ, который был утерян, снова найден. Мы откроем тайну сокровищ еще до конца лета.

Он помолчал и окинул взглядом стоявшие вокруг него суда.

— У нас много работы. Прежде всего придется убрать то, что осталось от прежних искателей сокровищ, и снова сделать остров безопасным. Нам необходимо определить местонахождение хранилища. Затем мы должны обнаружить и запечатать канал, по которому в него попадает морская вода; откачать воду из шахты и укрепить ее, чтобы начать раскопки. Это будет не просто. Но мы пришли не с пустыми руками, на нашей стороне достижения науки и техники, которые помогут нам открыть тайну Бездны. Мы имеем дело, возможно, с самым невероятным творением мастера семнадцатого века. Но Водяная Бездна падет перед технологиями двадцатого. С помощью всех, кто здесь сегодня собрался, мы проведем самую великую — и самую славную — археологическую экспедицию в истории.

Со всех сторон зазвучали радостные крики, но Нейдельман поднял руку, призывая к молчанию.

— Здесь присутствует доктор Малин Хэтч. Именно благодаря его великодушию наше предприятие стало возможным. Он более остальных понимает, что мы собрались здесь не только ради сокровищ. Нас интересует история. Мы хотим узнать больше. И добиться того, чтобы жертвы наших предшественников не были напрасны.

Он на мгновение склонил голову, а затем отошел от борта. Послышались жидкие аплодисменты, легким дождем пролившиеся на воду, а затем раздались дружные приветственные крики, в воздух полетели шапки, восторженное ликование окружило «Грифон». Неожиданно Хэтч сообразил, что тоже вопит вместе со всеми, а потом по его щеке прокатилась одна-единственная слезинка, и ему вдруг показалось, что Джонни заглядывает ему через плечо, наблюдая за происходящим с печальным интересом и мечтая наконец обрести покой.

Через день Хэтч стоял у руля «Простушки Джейн», наблюдая за кипевшей вокруг него работой. Против воли он чувствовал, как его охватывает волнение. Рядом с ним два монитора связи — сканер с закрытым диапазоном, который охватывал все каналы экспедиции, и радиоприемник, настроенный на специальную медицинскую частоту — время от времени выдавали самые разные сигналы. Океан был спокоен, лишь кое-где резвились небольшие волны, с берега дул легкий бриз. Туман окутывал остров тонким покрывалом. Отличный день для разгрузки, и капитан Нейдельман решил этим воспользоваться.

Хотя «Простушка Джейн» стояла на якоре на том же месте, что и вчера, перед рифами острова Рэггид, все вокруг нее стремительно менялось. Работы начались перед закатом солнца и на рассвете уже шли полным ходом. Неподалеку от восточного берега обосновалась огромная баржа, ее держали мощные цепи, которые водолазы Нейдельмана укрепили в скалистом дне. Хэтч наблюдал за тем, как стотонный кран поставили на якорь возле западного берега. Его длинный гидропогрузчик навис над берегом, точно хвост скорпиона, готовый в любой момент начать расправу с мусором, скопившимся здесь за две сотни лет охоты за сокровищами. В тени крана пристроился «Грифон», флагманский корабль Нейдельмана, и Хэтч видел на мостике силуэт капитана, следившего за тем, как идут работы.

Самое большое исследовательское судно — «Цербер» — осталось за стеной тумана, безмолвное и неподвижное, словно не решалось приблизиться к острову. Два баркаса — «Наяда» и «Касатка» — рано утром причалили к острову для высадки команды, а теперь деловито сновали неподалеку от берега. Судя по маневрам «Наяды», ее экипаж занимался составлением карты морского дна, а на «Касатке» при помощи оборудования, которого Хэтч никогда в жизни не видел, собирали данные о самом острове.

Малин продолжал наблюдать за кипевшей вокруг работой, пока его взгляд не упал наконец на остров. Ему по-прежнему делалось не по себе, когда он смотрел на Рэггид, и он знал, что, возможно, это ощущение никогда не пройдет, но решение было принято, и от этого становилось легче. С каждым днем Малин убеждался, что поступил правильно. Вчера вечером он даже поймал себя на размышлениях о том, как распорядится миллиардом долларов. Вот тогда-то он и дал себе слово, что вложит все до цента в фонд имени своего брата.

Неожиданно его внимание привлек белый проблеск на берегу острова, тут же исчезнувший в тумане. Хэтч знал, что там уже работают люди: одни ищут старые шахты, ограждают веревками безопасные тропы, извлекают из зарослей древний мусор, чтобы потом убрать его с острова. «Высокая крапива»,[12] — пробормотал Хэтч себе под нос.

Он знал, что другие отряды снимают верхний слой с балок в многочисленных шахтах. Затем в лаборатории «Цербера» будет проведен углеродный анализ с целью установить их возраст — это поможет определить, какая именно из шахт является Водяной Бездной. Хэтч достал бинокль и рассматривал остров, пока не наткнулся на один из отрядов, состоящий как будто из бледных призраков в белом тумане. Люди растянулись неровной линией и, медленно продвигаясь вперед, рубили кусты топориками и расчищали их специальными крюками, время от времени останавливаясь, чтобы сделать снимки или записи. Один из рабочих водил перед собой металлоискателем; другой протыкал землю длинным узким щупом. Во главе отряда вели немецкую овчарку, которая старательно обнюхивала землю. «Она натренирована на поиски взрывчатки», — догадался Хэтч.

Всего на острове и вокруг него работало около пятидесяти человек. Все служащие «Талассы», которым платили очень приличные деньги: Нейдельман сказал ему, что — если не считать около полудюжины человек, которым полагается процент от прибыли, а не зарплата, — средний рабочий сможет получить двадцать пять тысяч долларов. Совсем неплохо, учитывая, что большинство из них покинет остров через две недели, когда будет смонтировано все оборудование, а остров укреплен.

Хэтч продолжал рассматривать остров. На безопасной северной оконечности — единственной территории, где можно было передвигаться, не опасаясь за свою жизнь, — выросли док и причал, у которого буксир разгружал самое разное оборудование: генераторы, упакованные в ящики, резервуары с ацетиленом, компрессоры, электронные приборы. А на берегу были аккуратно сложены угловое и рифленое железо, пиломатериалы и фанера. Вездеход на дутых шинах, нагруженный под завязку, упрямо поднимался по импровизированной тропе. Неподалеку группа техников уже занялась прокладкой телефонного кабеля, другая возводила сборные бараки. Завтра утром в одном из них оборудуют кабинет для Хэтча. Его поразило, как быстро разворачиваются события. Однако он по-прежнему не спешил высаживаться на остров. «Даже завтра рановато», — подумал он.

С оглушительным грохотом на причал выгрузили какой-то прибор, и звук разнесся далеко над морем. Хэтч знал, что даже без участия Бада Роуэлла уже весь Стормхейвен дружно обсуждает новость о его возвращении и о том, что на острове Рэггид что-то происходит. Ему стало немного стыдно, что он не сказал Баду правду два дня назад. Впрочем, тот уже, наверное, и сам все сообразил. «Интересно, что говорят жители Стормхейвена?» — лениво подумал Хэтч. Возможно, кое-кто разгадал его замысел. Ну и пусть, ему нечего стыдиться. Несмотря на то что банкротство деда освободило их от всех обязательств, его отец — положив на это много сил — выплатил все долги семьи. На свете не было человека лучше Альфреда Хэтча-старшего. И потому жалкая, нелепая его кончина до сих пор отзывалась болью в сердце Малина. Доктор отвернулся от острова, заставив себя прогнать мысли об отце.