Когда в кровеносную систему несчастной вбрасывалась очередная порция адреналина, Джикс смаковал ощущения. Если бы не ее чувства и реакции, Джикс воспринимал бы битву просто как физический эксперимент, в ходе которого получают данные о распределении усилий, сопротивлении материалов, гибкости металлов, углах отражения и так далее. Но в глазах человека сражение машин выглядело совершенно иначе, и ничто не доставляло Джиксу такого удовольствия, как этот контраст.

Машины не знали усталости, но металл, из которого они были сделаны, постепенно разрушался. Машина, сражавшаяся цепью, сумела обмотать ее вокруг шеи противника и сорвала его голову с креплений. Железный череп, опутанный синими проводами, со свистом полетел в сторону трона демона, и женщина у его ног снова сжалась от ужаса.

Но машина, только что ослепленная противником, продолжала наносить удары дубиной. Ее враг бросил цепь и поднял металлическую руку, чтобы отразить удар, столь мощный, что рука согнулась под прямым углом. Из суставов полетели искры, но это не остановило машину, и она, присев, обеими руками крепко схватилась за металлическую пластину, закрывавшую грудь ее противника.

Резко дернув, машина оторвала пластину и выставила на обозрение внутренности воина с дубиной. Те высыпались на пол, во все стороны полетели снопы искр, и обезглавленный су-чи развалился на части. Монахиня снова сжалась от ужаса, но Джикс еще крепче сжал ее череп и приказал держать глаза открытыми, чтобы он мог видеть сквозь них ослепительный поток огня, проливающийся на каменный пол из груди умирающей машины.

Через миг все прекратилось. Воин, сражавшийся цепью, неподвижно возвышался над грудой обломков – поверженным противником. Джикс ощущал в женщине страх и отвращение, смакуя эти чувства как самое изысканное вино.

Затем он отпустил монахиню, втянув стальные когти. Джикс поднялся и направился к машине-победителю. Ее суставы искрили, удары дубины оставили вмятины на черепе.

Джикс протянул руку и толкнул машину в грудь. Не ожидавший этого су-чи не удержался на ногах и с грохотом обрушился на каменный пол пещеры. От удара его руки и ноги отделились от корпуса, из которого вырвался последний всполох. Победитель затих.

– Недостоин, – подвел итог демон.

Затем он оглядел останки поверженных машин. Как они похожи на двух братьев-изобретателей: глупые, бездумные, легко управляемые, неутомимые в своей ненависти друг к другу, не упускающие ни шанса нанести противнику новый удар. И тот из них, кто выйдет победителем, точно так же окажется бессильным перед рукой Джикса.

– Скоро, – сквозь неприкрытые губами металлические зубы произнес демон. – Очень скоро.

«Королева Титания умирает», – думала Гвенна. Королева умирает, и вместе с ней умирает ее страна.

Над оставшимся лесом теперь постоянно висела дымка – большую часть острова подчинили себе братья. С одной стороны наступал Урза, с другой – Мишра, и там, куда они пришли, они оставались, а там, где они прошли раньше, не оставалось ничего. Земля слабела с каждой вырубленной рощей, с каждым сожженным деревом, с каждой изуродованной машинами горой. И вместе с землей слабела королева, а вместе с королевой – ее народ.

Гвенна чувствовала это, как и все остальные. Их связь с землей, то ободряющее прикосновение родного леса, которое они чувствовали сердцами, безвозвратно ушло в прошлое. Осталась лишь пустота. Пустота и дым полыхающих костров.

Как сказали Гвенне, Титания укрылась в потаенном и недоступном участке своего королевства и готовила там последнюю атаку. Но Гвенна видела королеву незадолго до того, как она отправилась в свое тайное убежище, и знала, что оттуда Титания уже не вернется. Ее величество выглядела изможденной, доведенной до последней стадии истощения старухой – ведь каждый удар, нанесенный врагами земле, отдавался в ее сердце. Гвенна знала, что они потеряли Титанию, а вместе с ней потеряли мудрость самой Геи. Богиня больше не могла их защитить.

Гвенна не собиралась сложа руки ждать вестей о том, что Титания сдалась на милость врага, не собиралась она дожидаться и последней битвы – их силы на исходе, в сражении они мало на что способны. Они могли бы выстоять против одного из кощунов, но не против обоих сразу. Поговорив со своими родичами, Гвенна сумела убедить эльфов начать собственную войну.

И тут к ним пришла рыжеволосая женщина, она рассказала им, как нанести врагу существенный урон.

Гвенна и легион ее товарищей собрались на оголенном берегу Аргота, где кощуны не оставили свои гарнизоны. Там они ждали одного врага, чтобы с его помощью нанести удар по другому.

Один из врагов приближался к ним на кораблях из железа и дерева, двигатели которых озаряли ночное небо снопами искр. Кое-кто из эльфов поежился и произнес что-то вроде «мерзкое чудовище». Но Гвенна была готова войти в брюхо этих мерзких чудовищ ради возможности сражаться с врагами на их родной земле.

Большие корабли остались на рейде, а к берегу подошли корабли поменьше. Из них вышли люди, одетые в кожу. Вели их рыжеволосая женщина с резным посохом в руках и старый узколицый человек.

Женщина поклонилась и обратилась к Гвенне на ее языке:

– Готовы ли вы к путешествию?

Гвенна посмотрела на свой народ. В их сердцах она увидела и беспокойство, и ярость. Девушка кивнула.

– В таком случае садитесь на борт, да побыстрее. Пока вы на берегу, вам угрожает опасность, – сказала рыжеволосая женщина. – К счастью, ураганы на севере стали значительно слабее, так что плавание должно пройти без приключений.

«Это все потому, что Титания угасает», – хотела крикнуть ей в лицо Гвенна, но сдержалась. Она просто еще раз кивнула и дала знак своей армии. Эльфы взяли оружие и начали садиться в лодки. На миг Гвенна обернулась и услышала, как прощаются друг с другом женщина и узколицый мужчина. Гвенна не понимала их слов и решила, что они, верно, когда-то были любовниками и теперь прощались – скорее всего навсегда.

«Тем лучше», – подумала Гвенна и перепрыгнула через фальшборт последней лодки, сделав свой первый шаг в сердце страны врага.

– Это рискованный шаг, – сказал Хаджар, наблюдая, как эльфы в лакированных деревянных доспехах садятся в лодки.

– Любой шаг рискованный, – ответила Ашнод. – Но нам нужно нанести удар по верфям Урзы прежде, чем он сможет отправить сюда флот с новыми припасами. У нас нет для этого войск, но есть эти безумные дети лесов – они так ненавидят его, что готовы сделать работу за нас.

– Ты должна отправиться с нами, – сказал Хаджар. Ашнод покачала головой:

– На твой отъезд Мишра не обратит внимания, но если он выяснит, что уехала я, он лично отправится за моей головой.

– Он будет в ярости, – сказал пожилой фалладжи.

– Он будет вне себя от счастья, – парировала Ашнод, – когда узнает об успехе твоего предприятия.

– После победы я приведу флот обратно, – сказал Хаджар.

Ашнод удивленно посмотрела на Хаджара:

– Зачем? Ты думаешь доставить сюда припасы из Зегона? Там ничего не осталось, все подмели до крошки, все расплавили, все вырубили, все превратили в материалы, армию и солдат и свезли сюда. Мы на краю пропасти, Хаджар. Мы победим или сейчас, или никогда.

Хаджар замолчал. Потом тряхнул головой и серьезно произнес:

– Мне очень не хватало тебя. Мне всегда нравилось, как ты мыслишь и поступаешь. Братству Джикса до тебя – как до неба.

Ашнод сказала:

– Я объясню Мишре, что идея была моя, но ты потребовал лично возглавить экспедицию, поскольку сомневался, что я сумею сделать все, как надо.

Хаджар несколько мгновений обдумывал ее слова, затем улыбнулся:

– Для меня было честью работать с тобой. Ты все делаешь как мужчина.

По привычке Ашнод изо всей силы сжала посох, но вслух произнесла:

– Спасибо, Хаджар. Я знаю, ты хотел сказать мне приятное, и я благодарю тебя за это.

Погрузка закончилась, Хаджар сел в самую большую из лодок, налег на весла и повел ее прочь от берега. Ашнод наблюдала, как удаляются сигнальные огоньки флотилии, пока они не завернули за мыс и не исчезли. Тогда она развернулась и зашагала в сторону лагеря, размышляя, заметит Мишра отсутствие Хаджара и флота или нет.