— Есть ли в редакции Красный уголок?

— Есть, — ответил Сиволобов и повел их в Дом Культуры. Они обалдели.

Дипломаты смеялись от души.

28 мая.

Сегодня позвонил генеральному прокурору СССР Горшенину.

— Ну, как вам передовая?

— Большое спасибо за нее. Лучшая из всех передовых сегодняшних газет. Особенно ценно то, что она спускает юбиляров на землю, конкретно указывает на задачи. Я приказал всюду ее проработать.

А я маялся вчера — что писать?!

Был сегодня у меня художник Кручина. Он задумал написать серию рисунков о Сталине — «Творец победы». Несколько принес с собой. Сам маленький, подвижный, худой, с острым лицом, седоват, в форме капитана. Рисунки мне понравились. В числе других — рисунок: Сталин в метро с детьми и женщинами, укрывающимися от воздушных налетов. Маленькая девочка прильнула к нему и обняла его, кругом — топчаны, женщины, спящие дети.

— А был такой факт? — спросил я.

— Да, мне рассказывал об этом Новиков, директор метро. В ночь с 5 на 6 ноября 1941 года Сталин приехал на ст. Маяковская. Сначала он остановился в начале зала, посмотрел, потом пошел по залу. В первые минуты его не узнали, затем кинулись к нему.

Другой рисунок: Сталине в госпитале сидит у постели раненого, положил на него руку. С соседней койки приподнимается боец, кругом сестры.

— А такой факт был?

— Да. Когда Еременко лежал раненый в госпитале (это было, видимо, летом 1941 г., если не ошибаюсь в датах, когда летчик Таран вывез раненого Еременко из окружения — Л.Б.), Сталин навестил его и обошел другие залы, беседовал с ранеными.

Я посоветовал ему написать письмо о своих планах Ворошилову. На том и порешили.

27 июля.

Ого, какой перерыв. И как-то сразу не придумаешь и не вспомнишь, о чем надо записать.

В последнее время много работаем. Месяц назад звонил Хозяин и сказал: поменьше занимайтесь экономикой, побольше политикой. Разговор был часа в 4 утра, в ту же ночь перестроили газету, и пошло в тот номер полторы полосы информации. Вновь вынесли «По Советскому Союзу» на первую полосу, и так — до сих пор. Идет в среднем около полосы в день, иногда больше. Серьезных экономических и с/х материалов редакция избегает.

Недели две-три назад Хозяин звонил снова. Тому месяца два разгорелась дискуссия: Большой театр поставил «Бориса Годунова». Зашел спор: надо ли оставлять сцену под Кромами. «Правда» высказалась «За», «Культура и жизнь», поправляя нас, против. Хозяин сказал, что сцены под Кромами — центральное место оперы, что гения нельзя исправлять и сокращать, а надо принимать целиком. Тем паче, что эта сцена — глубоко народная и правильная. Дали редакционный подвал, автор — Заславский.

Довольно много пишу. В прошлое воскресение писал отчет о физкультурном параде на «Динамо». Сегодня буду писать отчет о Дне флота, в следующее воскресенье — о Дне авиации.

Несколько дней назад был у Кокки. Говорили о делах, о даче, о футболе («я как лечу во время матча — обязательно наклоню самолет и смотрю цифры на щитах — результат»). Говорил, что очень много летает.

— За последний месяц в среднем выходит по 8 часов в день. В августе должен сдать две машины на госиспытания и начать третью.

Вот и сейчас, когда я был у него. В этот день он приехал с аэродрома в 6, потом совещание, потом вызвали к министру. В 12 ночи он поужинал со мной. В 1:30 начал прощаться.

— Рано вставать.

— Почему?

— В 5 утра улетаю в Молотов. Там кое-что надо сделать и в 4 дня быть обратно. Все-таки 2500 км. — надо поспать.

И был в 4 часа уже в Москве.

Много времени у него занимает подготовка к параду Дня авиации. Он будет командовать группой опытных машин. Готовясь, он проделал такой номер. В Подлипках собрался Генштаб смотреть новые машины. Он, на новой четырехмоторной Ил-18 прошел на 300–400 метрах, выключив на одной плоскости оба мотора и поставив их во флюгер.

— Все ахнули. Пожарные автомашины вызвали на поле. Вот и хочу Костю выпустить на ней в День авиации. Другой не потянет, а он — сможет. Только надо натаскать. Время. А эффектно получится, Лазарь? Дойдет?

P.S. Но этот номер не вышел — запретили. Володя летел на новой четырехмоторной реактивной машине Сергея, а Костя — на пассажирской, но без рискованного номера.

30 сентября.

Вот и снова перерыв.

За это время побывал в отпуске (в Сочи) с 11 августа по 11 сентября. Прибавил 2,3 кг.

В газете давка. Письма о хлебозаготовках плюс отчеты об Ассамблее Объединенных Наций в Нью-Йорке. На это раз туда поехал Вышинский. Шум во всем мире. Американцы врут о войне с нами.

С 20 сентября начала выходить новая «Литературная газета». Забрали туда Оскара Курганова и Величко. Орган Союза писателей, свободомыслящий. Выходит 2 раза в неделю. В первом реконструированном номере Горбатов на полполосы обложил Трумэна, в дальнейших — разложили Маршалла и Бевина. Сегодня ВВС передавала ноту американского посла по этому поводу и спокойный ответ Молотова.

От нас в Управление пропаганды ушел Шепилов — первым замом. Говорят, что просят людей в «Культуру и Жизнь».

Сегодня был у меня летчик Галлай. Он работает сейчас на тяжелых. Предложил мне слетать с ним — просто так, для впечатлений, по маршруту Москва — Новосибирск — Ташкент — Москва. Около 7500 км., 22 часа. Я согласился.

Рассказывал, как недавно горел на 10 000. Загорелся крайний двигатель, пламя -2 метра, выбрасываться нельзя. Сбили скольжением и т. п. Скучно ему было! Он такой же веселый, живой.

Его кругосветный проект накрылся. Недавно слетали американцы почти по этому маршруту, на «Вулти» — 78 часов. А Шахурин похоронил тогда идею.

В Москве чудная погода. Уже две недели. Но резко похолодало.

«Геройские» жены чудят — развелся Громов!!

22 октября.

Замотался совсем за последнее время и никак не мог дотянуться до ручки. Начали довольно интенсивно готовиться к экзаменам в ВПШ, зубрил географию, историю. Кроме того, за последнее время изготовили две полосы, написал три передовых и т. п.

Сегодня проснулся — бело. И до сей поры падает. Первый снег!

В ВПШ и хочется и колется. Ругательски ругаю себя, что не пошел учиться в 45-м. Наши ребята — Гершберг, Капырин, Объедков — уже заканчивают в этом году. У них было два года, программа узкая, прием без экзаменов, по окончании — право защиты диссертации без защиты кандидатского минимума. У нас, с этого года: прием по экзаменам (да еще конкурс — на 100 московских мест 3000 заявлений), расширенная программа (добавили логику, право, язык и пр.), срок — три года и кандидатский минимум.

Готовимся поступать всем кагалом — 16 человек, в т. ч. Марковский, Романчиков, Кузьмичев, Солодов, Шабанов, в т. ч. и полутехнические работники: Голубев, Пахомов, Юриков и др. Хорошо гоним географию, плохо историю, совсем не трогали русского. А экзамены, говорят, уже 12 ноября. Ух!

У меня — довольно смешное положение. В течение двух лет я — лектор ВПШ (читаю на газетных курсах при ВПШ), член кафедры журналистики при ВПШ. Т. е. учить других мне доверяют, а самому учиться — нет, сдавай экзамены.

На днях говорили об этом с Поспеловым. Он посмеялся, а затем вернулся к той мысли, которую высказал мне как-то года полтора назад на одном из приемов в ВОКСе. Он снова сказал, что считает, что мне надо специализироваться при кафедре журналистики. Что это конкретно — он сам не мог объяснить, но мысль его сводится к тому, что над обобщением опыта советской печати никто не работает, нет и учебных пособий, не по чему учить молодых.

— Вот взяли бы тему о работе информации или о передовых. Это же страшно важно. Могли бы и диссертацию написать.

Я сказал, что охотно готов это сделать, но для диссертации надо сдать кандидатский минимум, а для этого надо иметь диплом ВУЗа.

— А нельзя ли сдать минимум экстерном? — спросил он. — Так или иначе, вам надо держаться этого курса.

Уговорились, что он поговорит об этом с Заславским, и я поговорю и выясню.