Сенька прочит меня на этот отдел. Я заявил, что самая лучшая кандидатура — он сам, а у меня и свои дела есть.

Поспелов сказал мне, что с 15 ноября получим 6 полос два раза в неделю. Проект об улучшении материального положения сильно зарезают: ставки подымать не будут, харч останется прежним. А народ у нас кряхтит: трудно. Да и мне тоже туго. Часто завтракаем, либо ужинаем одним черным хлебом. У Валерки желтуха, его надо лечить строгой диетой, дома кормить нечем, решили положить в больницу.

19 ноября.

Несколько дней назад я был в ВОКСе на приеме польской делегации общества культурного сближения. Было много больше обычного, артистов, писателей. Долго разговаривал с Рубеном Симоновым. Он жалуется, что мало хороших пьес, хотя для них и пишут многие, в том числе — Полевой. В заключение, конечно, попросил быть 29-го на юбилее театра Вахтангова и дать перед этим заметку. Артист Жаров уговаривал меня пить, но сам — нет.

Был там Ботвинник с женой. Говорили. Он просил напечатать его статью о кризисе роста шахмат (дали ее 18 ноября), ругал комитет за невнимание, сказал, Что вряд ли будет участвовать во всесоюзном чемпионате в декабре, дабы: 1) не тратить силы перед розыгрышем мирового первенства, 2) не давать будущим партнерам новых партий и идей.

Долго говорил с Поспеловым. Он сказал, что будет создан отдел товарооборота и просил мое мнение о Гершберге во главу. Я одобрил. Предложил мне включиться в работу кафедры журналистики (ведет Заславский) при ВПШ новое дело, там и специализироваться («нам нужны кадры партийных теоретиков газеты»). Это дело мне улыбается. Я сказал, что хочу писать книжку (о встречах с Хозяином), темы не назвал, но загодя просил аудиенции подробной. Охотно согласился.

Вчера был на сабантуе у летчика Галая. Неожиданно попал в литературную компанию. Были Ираклий Андронников, Дыховичный, Раскин, Саша Кривицкий (из «Кр. Звезды»- ныне из «Нового Мира»), Слободской и др. Из летчиков Аккуратов.

Галлай сказал, что закончил испытания новой двухмоторной машины Микояна. Хвалит. Возникает на этих скоростях ряд новых вопросов аэродинамики, сложных, неясных. Например, у отдельных частей самолета на этой скорости появляется собственная скорость, равная скорости звука. В итоге — опрокидывается старое представление о прочности, нужно создавать какое-то новое соотношение частей и агрегатов. Испытывал машину в полном комплекте. Т. к. на этих скоростях парашют бесполезен, то летал без него. Однажды садился с дымящимися моторами через 3–4 минуты после взлета («быстро бежит, но ничего».)

Горит старым проектом кругосветки, но нужна совсем иная база, чем думали раньше.

Аккуратов написал книжку в 12 печ. листов о полетах в высоких широтах, повесть и ряд очерков. Должен 20-го ноября уйти в Якутск и дальше на побережье на 4-х моторном «Кондоре». Будет вывозить экипаж двух кораблей («Революционер» и еще), зазимовавших около Хатанги. Один из них уже дрейфует, другой в припае, но не прочном, видимо — пойдет следом.

Андронников читал свои вещи, в том числе рассказ «Жопа в кустах», о каком-то знакомом И.И. Соляритинского.

17-го у нас напечатан подвал «Заметки о театре» Хоравы — народного артиста СССР, грузина. Между прочим, профессор Михаил Михайлович Морозов, наиболее выдающийся у нас Шекспировед, на вечере в ВОКСе назвал мне его, как самого лучшего Отелло.

Сегодня Иосиф Верховцев, который делал этот подвал в Грузии, рассказал подробности и историю этого подвала. В начале октября отдыхавший на юге Хозяин вызвал к себе грузинских активистов. Поехали Васадзе, Хорава, Бергашвили (так, кажется, фамилия артиста, который играл «Арсена») и др. Вместе с ними поехали секретари ЦК Чарквиани, Шария. Был на даче и Берия.

Хозяин встретил их очень приветливо, усадил за стол, угощал. Хораву он обнял, расцеловал и назвал своим личным актером. Лестно отозвался о Бергашвили. За столом произносил тосты, в том числе за «гениального Хорава» и заставлял пить до дна. Занятная деталь. Естественно, что Хорава только делал, что во все глаза смотрел на Хозяина. Рядом с Хоравой сидел давний знакомый Хозяина, и по его знаку — как только Хорава выпьет — подливал ему. Хозяин встал, подошел к Хораве «Что же такое?! Я предлагаю тост, а ты, грузин, не пьешь до конца?» «Я выпил, И.В.!» «Как же выпил, когда бокал полный». «Не понимаю, откуда он берется». Так второй раз, третий. Только тогда Хорава сообразил, в чем дело.

За столом и зашел большой разговор об искусстве, который изложен в подвале Хоравы. Верховцев заявляет, что места — о том, что артисты убаюкивают себя, о политической образованности (в т. ч. международной) артиста, о знании жизни, об интеллигентиках и урнах («дело не в урнах, мы рабочего в полчаса научим кидать окурки в урны, дойдем и до этого»), характеристика культуры («в основе понятия Культуры лежит чувство свободы и борьба за нее»), язык, подготовка актерских кадров — все это почти дословное изложение мыслей Хозяина.

На следующий день утром Хорава уехал в Москву на Сессию Верховного Совета СССР. Уехал, не простившись. Хозяин утром узнал и очень огорчился:

— Какой же я хозяин, если гости от меня уезжают, а я их не провожал.

Хорава в панике прислал из Москвы извинительное письмо.

Сегодня я говорил с Яковлевым. Жалуется, Что забыли. Говорит, что много работает, немного над пассажирской, много над другими. Просит написать об «Ил-18»- пассажирской четырехмоторной.

— Отличная! Недавно Коккинаки сходил на ней без посадки из Москвы в Киев и обратно за 3 ч. 20 минут.

Кокки говорил мне, что Москва — Ленинград — Москва заняло 2 ч. 30 минут.

30 ноября.

Выходить стали неимоверно поздно. Сегодня, к примеру, кончили в 8 утра. Шли списки избирательных округов по выборам в Верховный Совет РСФСР. Вот опять начинается длительная компания. Наученная горьким опытом выборов в Верх. Совет СССР, когда Сиротин все подмял под себя и сидел своей толстой жопой на всех делах, не давая ходу (за что ЦК и стукнул нас), редакция сейчас сразу хочет создать группу. Вчера меня позвал Слепов (редактор по партотделу) и консультировался — как лучше сделать. Предложил мне вести одну бригаду. Я согласился, но предложил, чтобы было не 2, а 3 бригады. Весь вопрос будет обсуждаться в воскресенье, 31 ноября, на редколлегии.

Сделали мы еще три полосы: Казахстан, Армения и новые районы СССР. Пока лежат.

Хозяин вернулся из длительного отпуска. Еще в отпуске он дал телеграммы о плохой отгрузке угля (в частности, о такой телеграмме нам сообщил Кривенок из Ростова.) По приезде, несколько дней назад, он повторил телеграмму. Отзвук — наша передовая в № от 29 ноября.

День артиллерии в этом году проводился не 19, а в воскресенье 24 ноября. Мне надо было писать передовую. По обякновению, я начал констультироваться. Уже несколько дней до этого я вел переговоры с главным маршалом артиллерии Николаем Николаевичем Вороновым о его статье. Он сначала ссылался на занятость, потом обещал, потом сказал, что ему не нравится и переделывает. Попутно я сказал о передовой — хочу, мол, посоветоваться.

— А я буду у вас в пятницу, вот и поговорим.

И верно, в пятницу 22 ноября, он пришел к нам на собрание, посвященное Дню Артиллерии. Встретили его очень тепло. Да и сам он хорош: высокий, представительный, полный, крупное открытое волевое лицо, с крупными чертами, умные с улыбкой глаза. Голос тихий, очень спокойный (и весь он спокойный, уверенный), говорит очень просто, без военной терминологии (что меня поразило и в разговоре с Ватутиным). Очень много планок: я, не ручаясь за точность, насчитал 22- всяких — и наших, и заморских. Народу было битком.

Он извинился, сказал, что у него нет систематизированного доклада, и поэтому он просто поговорит о развитии артиллерии и ее роли в Сталинградской операции и Дне Артиллерии.

Я довольно подробно записывал и даю его рассказ (частично он приводится в выходящем завтра — послезавтра номере «Правдиста» в записи Виктора Вавилова).

Н.Н. Воронов рассказывает: