— Арас, ты с ним разговаривал? — спросила Шан.

— Ты велела мне не касаться текущих событий в разговоре, поэтому я рассказывал ему о Мджате. Это дела давно прошедших дней, и он не сможет использовать информацию против нас.

— А о чем еще?

Арас посмотрел на нее, и Шан могла бы поклясться, что он обиделся.

— Исан, ты не велела говорить с ним о сложившейся ситуации, и я в точности следовал твоим указаниям.

— Отлично. — Он назвал ее «исан». Что ж… — Я просто спросила.

Местин наблюдала за течением их разговора, как судья за теннисным матчем.

— Ого, значит, ты дала ему оплеуху? — поинтересовалась она.

— Нет, и никогда этого не сделаю, — резко ответила Шан. Арас не опустил глаз.

Он — ее друг, ее партнер, парень, с которым она в одной команде. Между ними нет более сильной привязанности, и даже сексуальные отношения — при нынешнем улучшении — не играют особой роли. Чем бы он ни был, чем бы ни была она, Арас — равный ей, равный во всем. Первый подобный случай в ее жизни. С ним надежно. Она больше не одинока.

Эдди вернулся к столу и потянулся к стакану. Он светился энтузиазмом.

— Ты не хочешь сначала покончить с предыдущей порцией, чтобы спокойно пить вино? — поинтересовалась Шан.

— А что за порция?

— Вопросы задаю я. Не сопротивляйся, и больно не будет.

— Я твой.

Эдди знал правила игры, и Шан знала, что он их знает. Как в старые добрые времена.

— Ладно. Юссисси полагают, что «Актеон» забрал с «Фетиды» полезный груз и морпехов, потому что люди собираются взорвать ее вместе с инопланетянами. Они в бешенстве.

Лицо Эдди сказало ей все, что она хотела узнать. Полное недоумение, на мгновение сведенные брови, быстрое движение глаз.

— Господи Иисусе. Все не так. Я слышал совсем другую версию.

— Они просто посчитали, что этот шаг — реакция на твои репортажи, Эдди. — Она хорошо его изучила. Он не передал на Землю ее откровенное признание в связи с Зеленой Яростью и сообщение исенджи о с'наатате. И он стыдился того, что обвинил ее в том, что она стала носителем чуждой биотехнологии за деньги. Она знала, что он чувствует вину перед ней. А чувство вины — отличное средство, когда дело доходит до получения ответов, почти такое же действенное, как смачный пинок под зад, только проблем меньше. — Они подозрительны. А что бы ты подумал на их месте?

— Окурт извлек с «Фетиды» полезный груз и морпехов, чтобы проверить, не подхватили ли они твою заразу. Как она там называется? С'наатат. Речь идет об очень больших деньгах. Дело высочайшей важности…

— Боже… — Шан начала жевать. — А теперь они узнали, что «Хируорд» спешит сюда на всех парах.

— Это моя вина?

— Не ты давал координаты кораблю. Не ты забирал гефес с «Фетиды». Другие в ответе за это, — влезла Местин. Лучше бы ей молчать.

Лицо Шан мгновенно напряглось, и она подарила Meстин ледяной взгляд. Та и без него, по запаху, почувствовала, что зря вмешалась. Местин замерла. Шан, удовлетворившись тем, что инициатива все еще за ней и Местин знает свое место, снова повернулась к Эдди.

— Как я уже сказала, они все на иголках. И юссисси, и вес'хар ощущают опасность. А как они реагируют на опасность — спроси у исенджи.

— «Хируорд» прибудет через двадцать пять лет, не раньше. Есть время все обговорить и уладить.

— Ты не понимаешь, как они мыслят, Эдди. У них есть только два состояния. Либо они спокойно замороженные, либо наносят удар. У них есть отличная поговорка. Опасность всегда «сейчас». Они отреагируют незамедлительно.

— Что ты пытаешься мне сказать?

— Что ситуация чертовски серьезная, Эдди. — Шан хотела бы сказать по-другому, но на язык подвернулось клише, потому что клише очень часто — чистая правда. — Это война.

Эдди предпринял героические усилия, чтобы сделать вид, будто содержимое тарелки интересует его гораздо больше, чем тот факт, что человечество вязалось в войну с инопланетянами, которые за раз стирают с лица планеты целые города, если что-то угрожает их друзьям.

— Это все я и мой длинный язык, — выговорил он наконец.

— Это был лишь вопрос времени, Эдди. По крайней мере у нас есть маленькая передышка. Думаю, ты слишком зациклен на себе. — Шан почти пожалела, что приходится так с ним поступать. — Но нужно учесть еще один фактор. Прежний Мир.

Арас, который хотел было перебить свою исан, передумал и замер, как и Местин. Теперь они оба напоминали уличных мимов, которые изображают статуи на потеху прохожим.

— Не очень хорошие новости, а, Шан? — осторожно уточнил Эдди.

— Ага. Это родной мир вес'хар, где все происходит несколько иначе, чем здесь. Местные вес'хар — вроде колонистов в Константине, изгнанники, не представляющие серьезной угрозы. Об остальном можешь догадаться сам.

Эдди положил на стол стеклянную двузубую вилку. Она отчетливо звякнула.

— Я не блефую, — продолжила Шан. — Потом покажу тебе кое-какие прелюбопытные места. Можешь поснимать.

— Я и не думал, что ты блефуешь, Шан.

— Окурт, несомненно, тоже попросил тебя поделиться информацией.

— А о чем просишь ты?

— Разумеется, о том же самом. Я пойму, если ты не станешь шпионить. Но решать тебе. Ты прекрасно знаешь, что поставлено на карту.

Это была сложная игра-манипуляция. Слой за слоем снимать покровы с луковицы, пока не доберешься до сердцевины. Кто первый — тот и выиграл.

Выиграла Шан.

Она всегда выигрывала, кроме того случая, когда сестра министра обвела ее вокруг пальца и фактически отправила в изгнание за сто пятьдесят триллионов миль от дома.

Эдди вернулся к своему обеду.

— Ладно, — сказал он. — Покажи мне все.

В пункте обмена излишков, сидя на тележках с фруктами или молча стоя у стен, матриархи сорока городов ожидали, пока Местин и Шан займут место среди них, чтобы принять общее решение.

Шан стояла чуть впереди Местин, сложив руки за спиной и слегка склонив голову, и казалась особенно чуждой этому миру в своей матовой черной униформе. На спине отражались отсветы голубых и фиолетовых огоньков. Все уже прослышали о тех странных изменениях, которым подвергает ее с'наатат.

Матриархи и юссисси не сводили с нее глаз. Ее гладкие черные волосы ярко выделялись на фоне золота и янтаря, и Местин услышала чье-то замечание: по внешнему виду, мол, не определишь, какого пола это существо. Шан носила длинные волосы, как мужчина, и была на голову ниже любого матриарха.

Вы бы не сомневались, если бы подошли достаточно близко, чтобы учуять ее запах, подумала Местин. Она надеялась, что никто не станет провоцировать Шан. Если сейчас обнаружится ее гормональное превосходство, поднимется хаос, а хаос — это то, чего они сейчас никак не могут себе позволить.

Местин аккуратно расправила дрен, чтобы он образовал тунику с длинными рукавами. Забавно, Шан так восхищается «опалесценцией» этого материала — и до сих пор стесняется носить его. Интересно, а ей, Местин, хватило бы мужества, джаск, чтобы единолично принять решение — и объявить во Ф'наре — а заодно и во всем Вес'едже — состояние войны с новым врагом?